Разумеется, локальную часть картины мира каждый сюзерен рисует вассалам по-своему[92], но в общих положениях внутренняя идеология любой властной группировки основывается на циничном признании своего превосходства над остальными людьми. Вот что писал от имени советской номенклатуры Восленский:
Да, мы установили свою диктатуру. Мы не верим в демократию: она ведет лишь к слабости и разболтанности, а мы хотим, чтобы страна была сильной и по-военному подтянутой. Да, мы истребили миллионы людей, мы и сегодня действуем методами полицейского террора и наблюдения, но это необходимо для того, чтобы поддерживать в стране порядок. Да, мы пресекаем любую оппозицию, потому что она может увлечь за собой народ, и снова восторжествует стихия разболтанности. Да, народ нас не выбирал, но он нас боится и терпит. Мы же не считаем, что в историческом масштабе мы заслужили его ненависть. Пусть под нашей властью жить не так приятно, как в западных демократиях, зато мы сделали страну могучей в военном отношении и эти же хваленые демократии перед нами трясутся… Наши привилегии — справедливая награда за жесткое, но правильное руководство обществом. Мы не верим в слюнтяйские рассуждения о всеобщем равенстве — его не было и не будет [Восленский, 2005, с. 514].
А вот что пишет о Власти ее лучший американский исследователь Джеффри Пфеффер:
Несомненно, мир был бы намного лучше и гуманнее, если бы люди всегда были надежными, скромными, честными и постоянно заботились о благополучии окружающих, вместо того чтобы преследовать собственные цели. Но такого мира не существует…
Если организация не думает о вас и вы можете потерять работу в результате политической борьбы или фортуны, с какой стати вы должны заботиться о компании?..
Если иерархия — факт из жизни компании и она явно устраивает людей, то иерархические отношения будут присутствовать повсеместно. Если существует иерархия, хотя бы какая-то часть людей захочет воспользоваться преимуществами позиций с более высоким, а не низким статусом в иерархии. Соответственно, стремление к высокому статусу и власти будет в компаниях обычным делом, и его будет невозможно уничтожить, ибо оно основано на иерархическом социальном порядке, который нравится людям [Пфеффер, 2014, с. 11, 221, 226].
Практик. Дело в том, что логика принятия политических решений радикально отличается от логики научной и, если так можно сказать, общечеловеческой. Власть — просто другая сфера деятельности. Подумайте, как, с точки зрения абстрактного гуманизма, можно воспринимать действия хирурга: как только возникает риск гибели пациента, он должен, в соответствии с этой логикой, заламывать руки и уходить в запой. А он — режет. И на десять спасенных — пара покойников.
И куда тут денешься? Та же картина у офицера: когда он отправляет своих товарищей на верную смерть прикрывать отход основных сил. Не работает при принятии политических решений общечеловеческая логика, поэтому и люди тут требуются другие.
Теоретик. Требуются люди Власти, и это реальность существующего мира. Сюзерены могут себе позволить напускать любого тумана в рассказы о конкретных ситуациях, но в общих представлениях об устройстве Власти должны быть честны сами с собой и со своими вассалами. Людям нравятся иерархии, история человечества представляет собой непрерывную и жесткую борьбу за Власть, и надеяться на справедливость и гуманность в этой борьбе — значит заранее обрекать себя на поражение.
Но в то же время нужно понимать, что людям не просто нравится, а психологически необходимо верить в доброту и справедливость этого мира. Поэтому открыто провозглашать циничную правду о Власти ни в коем случае нельзя: ведь в подчиненных у вас не только вассалы, но и обычные люди, столь же далекие от Власти, как наш Читатель на первых страницах этой книги. Как же нужно вести себя с этими простыми людьми, не вписанными в систему?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Читатель. А что, получается, сюзерен несет серьезную ответственность перед вассалами?
Практик. Более того: перед потенциальными вассалами тоже. Тут важно, как обыватель воспринимает человека Власти, и наоборот. Между двумя этими оптиками колоссальный смысловой разрыв. Хотя так сразу не скажешь.
Приведенные выше примеры — это примеры ответственности! Врач и офицер в меру своего понимания приняли ответственность, чтобы минимизировать количество жертв (врач — снизить вероятность смерти или ослабить мучения). При этом автоматически они приняли ответственность за смерть (гибель) определенного количества людей. И будут эту ответственность нести всю жизнь. Но дело в том, что эту ответственность окружающие тоже видят. Другое дело, что они не всегда ее понимают и часто боятся.
Читатель. А славословить власть — это тоже признак ответственности?
Теоретик. А вот давайте посмотрим на современные американские университеты. Что там будет с человеком, который всего лишь выскажет свое мнение по поводу того, что гей-культура — это не совсем правильно? Я вот, например, ничего не имею против гомосексуалов, но только при условии, что у них это качество является естественным, что они специально его не культивировали для того, чтобы делать карь еру, что они не совращают детей, да и вообще не выставляют его напоказ. Однако произнести такое в США вслух — значит получить очень серьезные неприятности.
И вот вопрос: почему рьяные защитники права и обязанности человека говорить только то, что он считает правильным, ничего не говорят про американские университеты? Может быть, они сами лицемеры? А могу сказать. Дело в том, что они категорически отказываются признавать правду: и в том, и в другом случае речь идет о желании продолжать (или не потерять возможность начать) карьеру человека Власти!
Иными словами, желание сделать карьеру (то есть стать человеком Власти) и повысить свой социальный статус влечет за собой необходимостью соблюдать некие правила, которые тесно связаны с ответственностью.
Читатель. А некоторые считают это цинизмом и неуважением к личности! Причем довольно громко считают, подчас забивая все альтернативные каналы получения информации для обывателя! Почему это так?
Практик. А все очень просто. Потому что в реальности значительная часть обывателей (и практически все «интеллигенты», то есть лица, добровольно отказавшиеся от общения с Властью) занимается самообманом! Они категорически отказываются брать ответственность, иногда из страха, иногда по причине личной слабости, но при этом лицемерно не хотят в этом себе признаваться! И уж точно не хотят в этом признаваться другим. То есть на самом деле их критика — это психологическая компенсация отказа от ответственности и, как следствие, невозможности сделать карьеру во Власти, даже на самом начальном уровне!
Теоретик. Здесь возникает колоссальный пласт ассоциаций, который я поднимать не буду. И потому, что не специалист, и потому, что это уведет дискуссию далеко в сторону. В качестве примера упомяну только Фрейда, затронувшего проблемы девочек, связанные с осознанием того, что у них отсутствует пенис! Желающие могут эту тему обсудить.
Очень важное обстоятельство, дорогой Читатель, которое я теперь могу четко сформулировать: люди Власти являются носителями качества (осознанного понимания ответственности), которое обыватели (интеллигенты) видят и чувствуют, но существование которого отказываются признавать! И по этой причине фиксируют его как набор отрицательных качеств, с которыми они сами в себе борются. Или не борются, но публично демонстрируют такую борьбу.
Практик. Приведу еще один пример: взаимодействие мальчиков и девочек в 10–11 лет. Девочки взрослеют, их разговоры и ощущения уже достаточно серьезны, понятны взрослым. А мальчики еще играют в детские игры. И это не имеет никакого отношения ни к уму, ни к знаниям: просто у девочек уже появился определенный пласт понимания жизни, который дополняет все предыдущее и принципиально меняет их поведение. А у мальчиков — еще нет. И с точки зрения человека Власти, обыватели — это как раз мальчики, которые просто пока не вышли из детского возраста. И, возможно, никогда уже не выйдут, хотя обстоятельства иногда складываются так, что даже давно сформировавшиеся люди меняют свои позиции. Можно привести в качестве примера недавно скончавшегося журналиста Андрея Бабицкого.
