Она упала на коня, да погнала его в соседнюю деревню, где жил пчеловод Юмад, древний старик. Ему почти сто лет было, а пчёл держал… Привезла мать первого мёда, тёмный такой.
Ложку мне суёт в рот, а я не хочу, он мне горьким кажется. Я уже давно кроме воды ничего не принимал. Тогда она с водой размешала, и стала меня поить. Мне лучше и лучше. А когда поправился, уже через год, снова старик в белом во сне мне явился:
– Хорошо, – говорит, что послушался. Должен ты был умереть, но я тебе не дал. Теперь проживёшь долго! Вот – живу!..
Последние фразы Камалутдин договаривал уже на ходу – поезд остановился на три минуты. Это была его остановка. До его Султакаевки от станции семьдесят километров…
Страховка не подвела!
«Друг – ценный клад, недругу никто не рад»
(русск. пог.)
Сергей работал когда-то на самом большом в городе заводе. Теперь не секрет, ЧТО там мастерили, а раньше это было великой тайной! Понятно, что на изготовление ракет средней дальности материалы шли самого высокого качества. Однажды к нему с просьбой обратился хороший знакомый, Сашка. Парень параллельно с производственной деятельностью – весьма скромной – совмещал спортивную. На всяких соревнованиях по альпинизму он представлял когда – завод, когда – город, а когда – и республику! Бывал и на международных соревнованиях.
В очередной раз его собрались послать покорять Эльбрус по ещё не разработанному маршруту. Шутка сказать, гора – почти шеститысячник, самая высокая точка Европы! Надо было хорошо подготовиться. Государство в лице завода позаботилось – экипирован он был неплохо. Всякие там ледорубы, карабины, альпинистские кошки и каски, спусковые и страховочные устройства, одним словом, всё, что положено.
А Сергея Сашка попросил изготовить особые крючья, которые вбиваются в тело покоряемой скалы, и не из стали, а из титана! Была на заводе в советское время такая, редкая, возможность. Этот материал применяют в самолёто- и ракетостроении потому, что он не ржавеет, по весу – как алюминий, а по прочности превосходит сталь. Кстати, почти половину необходимого для производства самолётов и ракет титана для западной промышленности предоставляли именно мы!
Сергей выполнил просьбу товарища, и забыл об этом. Прошло время, Александр вернулся с соревнований, получив какой-то кубок. Однажды он отвёл Сергея в сторону:
– Приходи вечером, отметим это дело! Я же твой должник! – он сделал выразительный жест. Сергей пришёл, выпили, закусили, ещё выпили. Под песни Высоцкого Сашка разоткровенничался, стал рассказывать про восхождение, да тихонько, чтобы жена не услышала. Подниматься ему пришлось в паре с одной немкой, Вереной. Знакомы они были и раньше, симпатизировали друг другу. Подъём был очень тяжёлый. Ночевать пришлось прямо на скале, на маленьком уступе. Понадёжнее ввернули крючья с двойными верёвками. Он – титановые, она – стальные. С двойными верёвками – на всякий случай, для амортизации рывка, если уж сорвутся, «самостраховка» называется.
Ну, что говорить… Ночь большая, дело молодое. Острые впечатления, зашкаливающий адреналин, реальная опасность – разве всё это не обостряет ощущения? И желания? Одним словом, пришли к согласию, решили заняться сексом, и весьма преуспели! Но не рассчитали пыла страсти, и… свалились с уступа! Крючья Верены вырвало сразу. Несколько мгновений они оба висели над двухсотметровым обрывом на страховке Александра…
Можно ли передать их ужас? Я даже пытаться не буду. Когда поняли, что крюки Александра выдержали обоих, вскарабкались назад и больше не экспериментировали. Да и посторонние желания пропали, осталась только радость – они живы! Когда восхождение было завершено и все спустились вниз, в лагерь, их приключение стало общеизвестно – они не сомневались, что товарищи поймут и порадуются за них! Все разглядывали удивительный инструмент, завидовали, просили продать титановые крючья. Сашка вышел в соседнюю комнату и вернулся с роскошным комплектом горных импортных лыж:
– Их мне дал взамен на твои крючья австриец Бруно, сильно просил! Так что спасибо тебе, друг, и за жизнь, и за эти роскошные лыжи! И… сделай мне ещё такой же комплект, – добавил он, – а уж БУТЫЛКУ я тебе, само собой, опять поставлю!
Из Луганска в Донецк
«Дорожному путь не угроза»
(русск. пог.)
Я гостила тогда в городке Каменске-Шахтинском Ростовской области у родственников, и случайно узнала, что Донецк – это рядом… Вообразила, что этот Донецк – столица Донбасса! Там же, рядом, в городке Снежном, должны жить мои «девчонки»! С ними сорок лет назад, на заре юности, училась я в молочном техникуме, в Курганской области, селе Чаша Каргапольского района… «Если сейчас не попытаюсь их увидеть, то когда?…» – подумала я, и решилась. Человек-то я легкомысленный!
В Луганскую область въехала через таможенный пункт Изварино. Тогда, в 2005 году, таможенники откровенно клянчили денег «хоть на бутылку». Мы не давали – зачем давать? Ведь мы въезжали в братскую страну. На Украине тогда мы чувствовали себя почти как дома! Первый пункт пребывания – Луганск. Город красивый, весь в цветах! Отсюда родом был один из моих «кавалеров» – Валерий Воронченко, во времена моей молодости работавший художником при Томском театре оперетты. Это тогда мы с ним «замутили» романчик, во время их гастролей в Петропавловске! Где он теперь? Как сложилась его жизнь? Жив ли вообще?…
Между тем, я спешила. Развернула карту, которую всегда беру в дорогу. Нет бы – развернуть раньше. Ба! Донецк и в самом деле был рядом, только это был не нужный мне Донецк, а маленький городок в Ростовской области, на границе с Украиной. Да у них тут и свой Свердловск есть! Ну, дела! Какое разочарование, зачем давать городам одинаковые названия? Поневоле еду дальше, вспомнив, что и в Америке есть своя Москва! Их заштатный городишко послал в ООН наглое требование, чтобы русские переименовали свою столицу – почта иногда путается!
Макеевка, Новосветловка, Счастье, Дружковка, Горловка, Ясиноватая… Все названия знакомы ещё со времён изучения истории Великой Отечественной Войны: Краснодон, Дебальцево, Саур-Могила, Енакиевка… И везде, в каждом маленьком городке, памятники и стелы над могилами погибших солдат, их великое множество. Слава героям!
Делаю несколько пересадок с одного автобуса на другой. Старенькие автобусы переполнены, дребезжат на ходу. Вокруг степи, жёлтые, высохшие травы. Всё это – заброшенные колхозные поля, прекрасные украинские чернозёмы, на которых раньше до горизонта колосилась пшеница…
Но вот и Снежное. Это красивое название я помнила всю жизнь. Девчонки – Люда Пригожина и Люба
