— Подумаем, — пожал плечами муж, оставив без внимания последнюю реплику.
Рабочий день уже заканчивался, когда в кабинет Ильи Николаевича Висницкого вошла степенная, преклонных лет секретарша.
— Илья Николаевич, — начала она у двери кабинета. — Курьер принес какую-то бандероль. На ваше имя.
В руках женщины был небольшой сверток, упакованный в вощеную бумагу. Илья Николаевич поднял глаза от лежавших на столе документов, снял очки.
— Что за бандероль? — удивленно спросил он.
— Вот. — Секретарша положила перед ним сверток.
На свертке значился полный почтовый адрес их учреждения и фамилия Ильи Николаевича. Сверток был скреплен сургучными печатями. Штемпель отправителя был жирно оттиснут на бумаге и крайне неразборчив. Повертев сверток так и этак, Висницкий так и не смог установить, от кого пришла бандероль.
— Не понимаю, откуда это? — удивился Висницкий. — Разверните, пожалуйста, — попросил он секретаршу.
— Может быть, какой-нибудь подарок новогодний? — предположила женщина, унося сверток.
Через минуту она вернулась, держа в руке небольшую картонную коробочку.
— Коробочка какая-то, — прокомментировала секретарша.
— Надеюсь, там не золотой слиток в качестве подкупа должностного лица, — пошутил Илья Николаевич, снова отрываясь от бумаг. — Ну-с, давайте сюда, посмотрим, что же там такое.
Он взял из рук женщины коробочку, разрезал тонкую ленточку, открыл крышку. В коробочке находилась видеокассета, сверху лежал конверт.
Илья Николаевич обнаружил в нем набранное на компьютере письмо, принялся читать вслух:
— «Уважаемый Илья Николаевич! Мы, руководители краевого отдела здравоохранения Камчатки, сердечно благодарим Вас за своевременное выделение нашему краю фармацевтических средств в полном объеме. Дорогостоящие антибактериальные препараты и кровезаменители поступили в реанимационные отделения краевых лечебниц и уже спасли не одну человеческую жизнь. Самоотверженная работа таких преданных делу людей, как Вы, Илья Николаевич, позволяет всем нам пережить трудное время преобразований!
Весь коллектив краевого отдела здравоохранения сердечно поздравляет Вас и Вашу семью с наступившим Новым годом! Желаем Вам всего наилучшего!
В качестве новогоднего подарка примите, пожалуйста, видеофильм о красотах Камчатки. Если Вы с семьей пожелаете провести отпуск в нашем замечательном крае, мы сделаем все возможное, чтобы сделать Ваш отдых приятным».
Далее шли подписи, заверенные печатью.
Надо сказать, что вручение даров за определенные услуги было широко известной практикой, существовавшей в Министерстве здравоохранения. Илья Николаевич прекрасно знал, как легко подкупаются заместители министра, а возможно, и сам министр. Изголодавшиеся за время развитого социализма работники министерства, которое всегда финансировалось по остаточному принципу, в разгул вседозволенности вовсю пользовались своим служебным положением. Илье было известно, как интенсивно, например, один из заместителей министра протаскивал на отечественный рынок зарубежную вакцину против одной из детских болезней. В то время как отечественный препарат, не менее эффективный, не внедрялся из года в год, что мотивировалось отсутствием необходимых средств. На закупку же импортной вакцины выделялись несоизмеримо большие суммы. А ларчик открывался просто: сын замминистра был дилером (вот какие слова появились в могучем русском языке!) той самой зарубежной фирмы, которая стремилась завладеть российским рынком. И получал ну очень не маленькую зарплату за свои труды. Перепадало, судя по всему, и папе-замминистра. И ладно бы, препарат был лучше отечественного! Нет. Илья Николаевич, как любой специалист в этой области, знал, что отечественная школа вакцинологии не уступает, а во многом превосходит западную. Присущая временам развитого социализма бюрократия в данном случае работала на потребителя: отечественные вакцины внедрялись после всесторонней, глубокой проверки. И только тогда, когда была уверенность в том, что препарат безопасен и эффективен, вакцина получала путевку в жизнь (выражаясь языком передовиц газеты «Правда»). Конечно, свою роль в поругании отечественной профилактической медицины сыграли и журналисты. Недаром эта профессия считается второй из древнейших. Представим, журналист из желания легко заработать деньги или популярность, что, в сущности, одно и то же, помещает во всеми читаемой газете статью под следующим заголовком: «В вакцине против дифтерии содержится ртуть! Наши дети в опасности!» Перепуганные женщины начинают прятать детей от педиатров, от прививки. Им невдомек, что тот же мертиолят содержится и в аналогичных зарубежных препаратах. И в той концентрации, в какой он присутствует в вакцинах, безопасен. Он только сохраняет свойства препарата. Итог? Начавшаяся эпидемия дифтерии. И погибают те самые мамаши, которые не прививали детей. Поскольку дифтерия, как любая детская инфекция, сражает наповал, как правило, взрослых.
Но в сознание обывателя тем не менее выстраивалась цепочка: наши препараты — плохие. Таковы сегодняшние реалии, выражаясь языком известного политического деятеля. Хлебнуть зарубежного второсортного изобилия — всех этих напичканных гормонами ножек Буша, синтетических, но красиво упакованных полуфабрикатов. Всяких там герболайфов и прочих чудодейственных средств, рассчитанных разве что на диких аборигенов затерянного в глухих джунглях племени.
Не раз представители зарубежных фармакологических фирм пытались подкупить и Илью Николаевича. Однако он был очень щепетилен в отношении всяческих даров. Но полученное письмо было не от заокеанских акул империализма, а от соотечественников, благодаривших его, Илью, за хорошую работу. А как приятно осознавать, что твои труды оценены по достоинству!
— А когда мы снабжали камчатцев медикаментами? — спросил Илья Николаевич своего секретаря дрогнувшим голосом. — Ах да, в октябре, — тут же и вспомнил он. Тогда же в краевой здравотдел отправлялись и иммуномодуляторы Сергея. Как вы думаете, Татьяна Тимофеевна, могу я принять в подарок эту пленку?
— Боже мой, — всплеснула руками секретарша. — О чем вы говорите, Илья Николаевич! Да на вашем месте другой бы…
— Ну, ну, не надо, прошу вас!
Илья Николаевич вернулся домой в самом доброжелательном расположении духа. Однако, открывая дверь квартиры, внутренне сжался, не зная, каким настроением встретит его Надежда.
Жена вышла в прихожую.
— Добрый вечер, Надюша, — ласково поздоровался Илья Николаевич, всматриваясь в ее лицо.
— Добрый вечер, Илюша.
Кажется, она была спокойна, и Илья Николаевич внутренне перекрестился. Он боялся признаться себе самому, как устал от бесконечных Надиных истерик.
— Что это у тебя так дымно?
— Я масло подсолнечное перекаливала, — объяснила Надя. — Сейчас окно открою, проветрю. Иди в комнату, ужин туда принесу.
Во время ужина Илья Николаевич похвастался:
— Знаешь, Надюша, сегодня такое письмо славное получил. От камчатских коллег.
Он пересказал жене содержание письма.
— Самое приятное, что я никого из них лично не знаю, то есть благодарность не по знакомству.
Надя слушала рассеянно, занятая своими мыслями.
— Спасибо, — поблагодарил Илья, отодвинув тарелку. — Давай посмотрим пленку, — предложил он. — Что там за красоты такие. Мы ведь действительно в тех краях не были. Вот после операции окрепнешь, и можно будет съездить.
Надя разговор об операции не поддержала, но пленку посмотреть согласилась. Илья достал из «дипломата» кассету, вставил ее в видеомагнитофон, сел на диван рядом с женой.
На экране действительно появились лесные красоты. Высокие ели и сосны, кусты с какими-то красными ягодами. Однако через минуту изображение исчезло, а еще миг спустя на экране возникла полупустая комната. В глубине комнаты на высоком ложе барахтались два обнаженных тела, мужское и женское. Они черт знает что вытворяли. Такую порнографию Илья Николаевич видел только однажды, включив как-то по ошибке полуночный эротический канал телевидения.
— Что это? — ошеломленно спросил он.
Надежда в ужасе смотрела на экран. «Это не я!» — пронеслось в ее сознании. Но тут в кадр крупным планом попало ее отрешенное лицо с полуприкрытыми глазами.
— Это ты?! — вскричал муж.
Надя вскочила, бросилась к экрану. Илья схватил ее за руку.
— Нет, постой! — закричал он. — Что все это значит? Что это за мерзость?
Он переводил взгляд с экрана на жену и снова на экран. Его рассудок отказывался воспринимать увиденное. Надежда забилась в его руках, зарыдала.
— Это все Нина! — закричала она.
— Нина? — Илья наконец пришел в себя. — Опять Нина? Это что, Нина на экране е…?
