туда, где солнце опускается все ниже в небе.
— И что там?
— Фотография. — Он кивает в сторону моего фотоаппарата. — Хорошо получилось.
Из всего, что могло бы вырваться из уст Матео, комплимент даже не входил в число возможных. Поэтому я отшатываюсь назад, и моя челюсть опускается от шока.
Парень закатывает глаза, как будто знает, что я слишком остро реагирую и что он совсем не находит это смешным.
— Что? — Уголок его рта дергается с одной стороны, дискомфорт словно сочится из пор. — Так и есть.
Я вроде как хочу увидеть больше.
— Вау, ты просто одержим мной.
Его черные брови изгибаются очень привлекательным образом.
— Говорит девушка, у которой на фотоаппарате куча моих фотографий.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и бормочу:
— Точно подмечено.
На мгновение между нами возникает неловкое напряжение, прежде чем он поднимает руку и поправляет свою бейсболку.
— Не знаю, почему ты здесь…
— Я пытаюсь получить стажи…
Он качает головой.
— Мне все равно.
Я почесываю бровь, делая вид, что его отказ меня не затронул.
— Держи камеру подальше от меня.
Открываю рот, готовая защищаться.
Он закрывает его. Пальцами! Сжимает мои губы.
— Не надо.
Я отворачиваю лицо, чувствуя, как его прикосновение все еще ощущается на моих губах.
— Не могу поверить, что ты это сделал.
— Я сделаю еще хуже, если снова увижу, что камера направлена в мою сторону. — Он уходит и кричит через плечо. — И не лезь в гребаную воду, туристка.
Он только что угрожал мне? Я сжимаю руки в кулаки и выкрикиваю первые слова, которые приходят на ум.
— Ты злой! И нельзя трогать людей без… — Мои слова затихают, поскольку расстояние между нами увеличивается, и я уверена, что он больше меня не слышит.
Ну и наглость у этого парня!
Он возвращается к своим друзьям. Несколько из них изучают меня пристальными взглядами, такими же темными, как у Матео. Он говорит им что-то, что заставляет парней потерять интерес.
Я остаюсь стоять, потирая губы, которые все еще гудят.
ГЛАВА 9
«Ничто не привлекает меня так, как закрытая дверь».
— Маргарет Бурк-Уайт
Наш первый официальный вечер в «Доме Райкер», и я узнала три новые вещи.
Во-первых, когда дело доходит до ужина, в этом доме все устроено как в настоящей семье.
После сеанса серфинга на закате все принялись жарить курицу и стейк на гриле и нарезать тонну свежих фруктов. Мы с Куинн чувствовали себя бродягами, поедая их еду, и пообещали, что приготовим ужин на следующий вечер, на что все они с радостью согласились.
Второе, что я узнала, это то, что Пайплайн, находящаяся всего в двадцати пяти минутах ходьбы по пляжу, является самой смертоносной волной в мире. Сегодня я прошла прямо мимо нее, не подозревая, что более десятка душ были вырваны из своих тел суровыми волнами и рифом. Страшно подумать, как близко я подошла к тому, чтобы пополнить эту статистику.
Третье, что я узнала: Матео — чужак. Я не разговаривала с ним после нашей стычки на пляже, но видела, как он уплыл на закате и позже вернулся в дом, и сделал это, не сказав никому ни слова. Он что, совсем не ест? Могу сказать, что парень антисоциален, и никто в доме даже не говорит о нем. Никаких «Матео спустится к ужину», или «Мы должны приберечь еду для Матео», или «Где, черт возьми, Матео?». Оказывается, эти вопросы задаю только я, по крайней мере, в своей голове.
Грант не отходил от меня, с тех пор как пришел с серфинга. Он настаивал, чтобы я села рядом с ним, несколько раз предлагал мне свои колени, от чего я отказывалась. И даже сейчас, когда мы сидим на террасе, пока Лейн, парень Энди, с которым я наконец-то познакомилась, играет на укулеле, стул Гранта стоит так близко к моему, что наши колени соприкасаются.
Джейк выходит на террасу с миской мороженого и тянет Куинн к себе на колени. Затем кормит ее лакомством.
— А еще осталось? — У Финна, одного из самых молодых гостей в доме, натуральные рыжие волосы и сильный новозеландский акцент.
Джейк качает головой.
— Иди купи еще. Но только никакого мятного дерьма, как в прошлый раз.
Финн отшатывается.
— Это был не я! — Он показывает через всю комнату.
— Я не знал, что это мята. — Дилан — самый молодой в доме, ему всего девятнадцать лет. У него темно-каштановые волосы, и родом он из Южной Каролины, что делает его моим ближайшим соседом по дому. А еще парень немного пустоголовый.
— Оно было зеленое, — объясняет Финн. — Зеленый — универсальный цвет мяты.
— Зеленый — также универсальный цвет козявок. — Дилан качает головой.
Финн опирается локтями на колени, чтобы наклониться ближе.
— Хочешь сказать, что думал, что покупаешь шоколадную крошку с козявками?
— Просто хочу сказать, что нельзя по цвету судить о вкусе. — Дилан пожимает плечами.
— Мог бы основываться на гребаных словах, напечатанных на этикетке, идиот. — Финн потирает лицо двумя руками. — Боже мой…
— Хочешь? — говорит Грант, его губы близко к моему уху.
— Мороженое со вкусом козявок испортило мне аппетит. Но все равно спасибо.
Он прижимается губами к моим волосам и хихикает.
Интересно, если бы мы снова поцеловались, было бы это такое же нежное слияние губ, как прошлой ночью? То же приятное поглаживание языков. И я задаюсь вопросом, почему сама мысль об этом уже не так возбуждает, как раньше. Может быть, потому что мы живем под одной крышей, и мысль о том, что мы больше никогда не увидимся, отпадает. Может ли связь с Грантом сделать наше пребывание здесь странным?
Почему я думаю о Гранте, когда должна планировать свое утро? Я намерена поймать завтра «золотой час»23 и не могу позволить Гранту отвлечь
