Волосы ее выбились из короткой косы, спутались. Острые голые коленки были покрыты царапинами и зеленоватыми следами от сока травы. В ней было какое-то детское очарование, этого нельзя было отрицать. Другой вопрос, что с детским очарованием Сева совершенно не привык иметь дело. Оно одновременно влекло его и тут же отпугивало. Ее ручки с тонкими запястьями казались трогательными, и в то же время он не смог преодолеть себя, чтобы сейчас дотронуться до них.
Вдруг Полина шумно вздохнула и опустила веки.
– Нет, нет! Очнись, – Сева бросился к ней и потряс за плечи, забыв свои непривычные страхи. – Не падай в обморок!
Ее глаза снова открылись и на этот раз взглянули на него, но Севе показалось, что Полина его не узнала. Она так же рассеянно смотрела ему в лицо, как только что вглядывалась в стену. Внезапно ее губы дрогнули. Сева почувствовал себя ужасно неловко: он не понял, испугалась она его или кого-то другого. Но тут Полина произнесла тихим умоляющим шепотом:
– Нет, пожалуйста, не трогай меня. Не трогай! Я не вынесу этого!
– Я не трогаю тебя, – удивленно ответил Сева.
Поспешно вернулся Густав Вениаминович с несколькими склянками и свертками в руках. Сева встал, но Водяная колдунья продолжала смотреть на то место, где он только что сидел, и шептать что-то неразборчивое.
«Кого же она видит? С кем разговаривает?»
– Мне кажется, у нее галлюцинации, – предположил Сева.
– Так и есть, – Густав Вениаминович быстро и ловко смешивал принесенные травы с уже готовыми зельями. – Сейчас вы поможете мне и будете свободны. Ну-ка, давайте, приподнимите ее. Мне нужно, чтобы она села. Вы будете держать ее, а я постараюсь дать лекарство.
Сева осторожно приподнял Водяную колдунью, левой рукой поддерживая ее за спину, а правой приоткрыв ей рот.
– Несчастное, несчастное создание, – пробормотал себе под нос целитель.
* * *
Сначала послышались какие-то голоса. Обрывки слов, смешки, затем шепот – но Полина не могла ничего разобрать.
– О, ты очнулась! Ну наконец-то! – едва Полина открыла глаза, перед ней очутилось встревоженное лицо Дарьи Сергеевны, которая наклонилась и обняла ее прямо вместе с подушкой.
– Доброе утро, – произнесла Полина, моргая.
– Утро? Нет, сейчас уже вечер! – раздался мужской голос, и Полина, напрягая зрение, увидела сначала расплывчатое, но затем принявшее четкие очертания лицо Мити. Рядом с ним сидела Анисья.
Полина перевела взгляд с Муромцев на свою наставницу, которая дружелюбно ей улыбнулась.
– Сюда пускают только блондинов?
Комната оказалась совершенно незнакомой. Тут стояло не меньше десятка кроватей, расположенных параллельно друг другу, в дальнем углу возвышались массивные шкафы со стеклянными полками, пахло засушенными растениями, как в доме у целителя.
– Что это за место?
– Лазарет, – ответила Дарья Сергеевна. – Как ты себя чувствуешь, моя дорогая?
– Ничего. Только болит шея и рука вот здесь. – Полина хотела добавить, что чувствует тяжесть на своем животе, будто на него положили стопку книг, но в эту секунду ее взгляд упал на черный пушистый комок, помимо тяжести разливавший тепло и негромкое мурлыканье. На ней лежал, свернувшись калачиком, кот. – Почему я в лазарете?
– Ты упала с лошади, – быстро ответила Анисья.
– Именно, а мой кот пришел тебя лечить. Это кототерапия – одно из самых действенных средств, – Дарья Сергеевна придвинула своего питомца ближе, чтобы Полина наконец смогла взять его на руки. – Густав Вениаминович часто использует кошек в лечении. Вот и моего кота пристроил.
– Дарья Сергеевна назвала его Рыцарем, – улыбнулся Митя.
– А что, – сказала Анисья. – Хорошее имя.
– Конечно, для тех, кто называет своих лошадей Окрошками, это имя и впрямь хорошее.
Полина же, подняв кота, уставилась на его переднюю лапу: там на черной гладкой шерсти светилось ровное белое пятно.
– Кот в носке!
– Что? – спросила Лиса.
– Дарья Сергеевна, а откуда у вас этот кот?
– Мне его подарили.
– Подарили?
– Почему тебя это так удивило?
– Просто, – Полина, не отрываясь, смотрела на лапу животного, пытаясь понять, не тот ли это котенок, которого когда-то забрал у Ильи Пророка Ирвинг. – Просто, это немного странно, что ли… дарить кота…
– Ну, – Дарья Сергеевна пожала плечами. – Ты не замечала, что иногда мужчины делают крайне странные подарки?
– Мужчины? – переспросила Полина, позволив коту устроиться на подушке.
Лиса не ответила, а только хитро сощурила глаза и улыбнулась.
– Так что с тобой случилось? Почему ты отпустила поводья Видги? – сменила тему наставница.
Анисья, заинтересовавшись, придвинулась ближе, Митя облокотился на край Полининой кровати. Кот Рыцарь тут же вскочил с подушки и, мурлыча, направился к белокурому друиду, глядя в его раскосые светло-зеленые глаза.
На вопрос наставницы Водяная колдунья ничего ответить не могла. Все, что она помнила: черный пегас, парящий в небе, а дальше расстилалась пустота, бездна без очертаний и красок…
Глава седьмая. Особенности Водяной магии
По лесной прогалине, тихо шурша тонкой травой, медленно шли трое молодых людей. Свежая майская ночь окутывала все вокруг, лишь полная луна освещала дорогу путникам широким серебристым лучом.
– Подходящая ночь для обрядов, – произнес Арсений, и Митя с Севой кивнули в темноту. – Кстати, я слышал, что «снежинки» собираются именно сегодня совершить свое знаменитое майское купание. Овражкин, ты же знаешь, где и во сколько?
– Я?
– Я был уверен, что ты знаешь!
– Почему ты не прочел в их головах, когда и где они собираются?
– Мне помешали, – раздосадованно сказал Арсений. – Так ты точно не знаешь?
– С какой стати я должен это знать?!
– Нууу, – Арсений пожал плечами. – Наверняка кто-нибудь из них сказал бы тебе.
– Даже будь это правдой, я не рассказал бы никому, – ответил Сева. – Нехорошо за ними подглядывать.
– Я бы всего одним глазком…
– Нет, я не знаю. И помочь тебе не могу. А лучше выкинь это из головы.
– Тебе-то что. За ними подглядывает половина Заречья! Не я первый, не я последний.
Остаток пути они шли молча, прислушиваясь к чарующему голосу соловья, который заливался трелями, прячась где-то в ветвях. Вскоре луна скрылась за кронами деревьев еще одного небольшого леска, но затем снова выглянула, выделяясь на фоне темно-синего неба. Впереди возникла небольшая поляна, густо поросшая еще пока низкими бледно-зелеными стеблями иван-чая. Митя остановился, сделав всего пару шагов между молодыми побегами, и опустился на колени. Арсений проделал то же самое немного подальше, а Сева пробрался к центру поляны.
– Когда я только попал в Заречье, Обряды сразу стали для меня самой интересной частью Посвящения, – сказал Арсений. – Очень занятное дело!
– Да, когда за тобой по пятам не идет Федор Кощеевич. Не каждый раз удается от него отделаться, – отозвался Митя, доставая из ножен серебряный кинжал. – Нам нужны корни, правильно я понял?
– Угу.
Митя вонзил клинок в землю, провел им вокруг тонкого упругого стебля, затем потянул растение вверх и вырвал его с корнем из сырого черного грунта.
– Мне нравится иван-чай. Хороший цветок, – вновь подал голос Арсений.
– Почему это?
– Ну, с ним мало проблем – он везде используется. Если тебя спрашивают, что нужно добавить в то или иное зелье, говори кипрей, он же иван-чай, и не ошибешься.
– Да, это точно. Кажется, это хорошее кровоостанавливающее средство. А еще он применяется в качестве успокоительного, – стал вспоминать Митя.
– Да, и против бессонницы он подходит, и от головной боли…
– И от поноса. Жаль, что не от словесного, – произнес Сева, до этого сосредоточенно собиравший корни кипрея.
Арсений мрачно покосился на Севу, а Митя только сверкнул улыбкой, понимая, что недвусмысленный намек Заиграй-Овражкина оказался очень к месту: собирать травы необходимо было в тишине, внимательно следя за своими действиями, чтобы передать растению правильную энергию.
– Кстати, Аленка просила поблагодарить тебя за то, что помог ей с Целительством. Жаба был восхищен ее работой, – обратился к Севе Арсений и удивленно взглянул на Муромца, который отчего-то вдруг рассмеялся.
– Не за что. Значит, все прошло нормально?
– Да, Густав даже не догадался, что она не сама справилась с заданиями.
– Замечательно.
– А., как у тебя? – Арсений затих, будто передумал спрашивать, но потом решил продолжить. – Как у тебя с той девушкой? С Олесей?
Сева ответил не сразу. Стряхнул с выдранного из земли корня остатки почвы, положил его в кучку таких же корней и только тогда поднял голову:
– А что у меня с ней должно быть?
– Ну, вы так долго встречались…
– Больше не встречаемся.
– Хм, ясно.
Снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь песнями соловья.
