Последняя фраза вышла отчего-то язвительной, словно оскорбили не Дэриэлла, а меня саму. Профессора Грант и Леви быстро обменялись многозначительными взглядами, и только Рэмерт понимающе усмехнулся и поправил сигарету за ухом. Почему-то не оставляло чувство, что некромант видит меня насквозь.
— Вы хотите сказать, вам необходимы особые книги? — с подозрением произнес профессор Грант.
— Не такие уж особые… Но Дэриэлл не жалует литературу подобного рода, — я покосилась на некроманта. — Собственно, за допуском я могла бы обратиться к профессору Мэйсону… Использование крови равейны сферы Тьмы ведь практикуется только в ритуалах некромантии, так ведь?
Вот теперь мне удалось поразить абсолютно всех.
«Умничка, Нэй, полдела сделано, — прозвучало в голове отчего-то голосом Максимилиана. — Ты заинтересовала их. Осталось только зафиксировать интерес…»
— А зачем тебе нужны материалы по таким ритуалам? — Рэмерт первым пришел в себя и выдал вразумительную реакцию.
Я замялась. Как много можно было сказать сейчас?
— Видите ли… Я точно знаю, что с помощью одного ритуала — собственно, он и называется «тьма избавления» — можно избавить шакаи-ар от воздействия солнечного яда. И меня очень интересует вопрос создания противоядия с учетом установок ритуала.
— Вы говорите о самостоятельном исследовании? — осторожно уточнил профессор Леми и подобрался, как сторожевой пес при появлении чужака. — Связанном с редкими материалами? — я кивнула:
— Да, разумеется.
— Но это же полностью меняет дело! — воскликнул Леми, приходя в радостное возбуждение. Глаза его за блестящими стеклами очков стали круглыми и веселыми, а брови поползли вверх. — В таком случае мы можем отступить от традиций и принять в Академию даже равейну! — он даже не попытался скрыть причину недавнего отказа, шовинист несчастный… — Мы предоставим вам три месяца для подбора материалов. Если вы сумеете доказать, что создание подобного противоядия в принципе возможно — мы примем вас не то что на заочное отделение студенткой, а почетным член-корреспондентом Академии магических наук!
— Вы не посмеете! — вывалился из кресла Грант, натужно краснея. — Это… это… это против всех правил! Это нарушение незыблемых традиции! Это…
— Это шанс сдвинуть с мертвой точки вашу хваленую алхимию, — холодно оборвал его Рэмерт, закинув ногу на ногу. Я почувствовала приступ горячей благодарности к этому вредному, неопрятному, но такому заботливому некроманту. — Не будьте дураком. Только один вопрос, Найта… А где ты собираешься брать темную кровь?
В голову ударила шальная идея. В конце концов, рано или поздно они все равно узнают… Я подошла к столу для опытов, покатала в руках одну из пустых пробирок. Выдохнула. И сжала пальцы.
Стекло жалобно хрупнуло, и осколки глубоко врезались в ладонь. Мгновение я ничего не чувствовала, а потом… Горячая, тянущая пульсация, онемение почти до плеча, а стоит только пошевелить пальцами…
Вот оно.
Черный, белый, и серый. Четкие линии, острые углы. Застывшие в недоумении лица. И одно — понимающее. Внутри меня ворочалось какое-то странное ощущение, почти уверенность: сила — рядом, только надо протянуть руку — ту, которой падают на каменные плиты тяжелые, черные капли.
Получилось… Всего на мгновение я стала темной, но этого хватило.
Жаль только, что я пока не могла вызывать транс менее болезненным способом. Пока — только через боль. Или гнев, как выяснилось вчера.
— Кровь? Уж поверьте, господа, как-нибудь найду.
— Равейна сферы тьмы… — ошарашено прошептал охрипший алхимик. Профессор Грант подался назад, беспомощно кривя толстые губы. Леми застыл, как одна из пучеглазых языческих статуй в складчатых одеяниях.
Поняли наконец-то. И это маги, цвет человечества… Тем же аллийцам не пришлось бы ничего так наглядно объяснять. И руку резать бы не пришлось, которую теперь непонятно как лечить.
Я осторожно разжала пальцы. Часть осколков упала на пол, но некоторые засели слишком глубоко. Больно… У меня появились сомнения, что эффектная демонстрация того стоила. Да и несолидно как-то: эстаминиэль, которая не может затянуть собственноручно нанесенную царапину.
— Давай сюда лапу, — буркнули над ухом. Мэйсон? И когда успел выбраться из-за стола? Любопытно стало?
Кстати, из пореза сейчас сочилась самая обычная, алая, кровь. Только подтеки на полу были черными.
— Нельзя было просто сказать: я равейна сферы тьмы? Или тебе нравится резать себя? — так же недовольно осведомился некромант, проводя пальцами над моей изувеченной ладонью. Осколки стекла выпрыгнули из раны и звонко застучали по каменным плитам. Еще одно заклинание — и края раны стали стягиваться. — Мазохистка натуральная… Тебе обезболить или как?
В голосе Мэйсона звучало неприкрытое ехидство.
— Нет, спасибо, — вежливо отказалась я, отдергивая руку. Да она и не очень-то болела. По сравнению с переломами или вывихами, которых у меня в детстве было предостаточно… Нажму еще на точку под локтем… ага, вот так — совсем хорошо. — А можно вопрос?
— Ну?
— Вы умеете лечить? Но ваша специализация… и все такое…
Мэйсон покровительственно улыбнулся и демонстративно отряхнул руки.
— Деточка, я боевой некромант. А в бою, между прочим, если не умеешь себя подлатать, вероятность выжить сводится к совершенно неприличному проценту.
— А вы воевали? — поинтересовалась я. Мэйсон нехорошо сощурился. — Вы не думайте, я не издеваюсь, просто интересно.
— Не воевал. Но в рейд ходил. И не один раз.
Рейд… Я мысленно присвистнула. Ничего себе. Это ведь было весьма опасное предприятие — глубокое исследование заброшенных подземелий, древних городов и густых лесов. То, что рейды — удел искателей приключений, не делало их менее опасными. Даже при участии опытных магов гибель половины группы считалась нормой.
У Мэйсона было такое выражение лица, что я передумала спрашивать, какого такой крутой специалист делает на должности преподавателя. То есть, простите, декана — разница невелика, только оклад побольше.
— Никто не будет возражать, если я возьму на себя обязанности куратора по проекту создания противоядия от солнечного яда? Как декан факультета некромантии, — с наигранным весельем осведомился Мэйсон. Никто не возразил. Конечно, я могла ошибаться, но теперь мне казалось, что его немного побаиваются, и поэтому спускают ему с рук наглость, хамство и развязанное поведение.
— Значит, я принята? — сердце у меня замерло, без преувеличений, в самом что ни есть медицинском смысле.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
