— Только в этом! — Чарлин потянулась к рюмке куантро, не тронутого Кэрри, и по-мужски опрокинула ее.
Ликер на минуту оглушил ее, но она взяла себя в руки и снова сосредоточила внимание на Кэрри:
— Не примешь меры — кончишь тем, что тебя всякий будет топтать ногами. Для мужчины красота, как овес для лошади: съел и забыл. Поиграл с красивой женщиной и променял ее на другую, помоложе. И поаккуратней с Мелом Шепердом, не строй себе иллюзий насчет него.
— Я ей уже сто раз говорила, Чарлин, — пожаловалась Долорес.
— Неужели ни одна из вас не верит в любовь? — спросила Кэрри.
— Любовь? — в повторении Чарлин это слово приобрело циничный оттенок. — Конечно, я верю в любовь. Я люблю собак, потому что они выше человеческой алчности и эгоизма, я люблю бутылку, потому что спиртное делает жизнь терпимой.
Глава VII
Небо над Манхэттеном наполнилось лиловым, розовым, жемчужным и сиреневым — вечерело. Кэрри порылась в рабочей сумке и извлекла блокнот. Записи за прошедшую неделю, последнюю неделю октября. Как летит время. Встречи, работа, беготня, установление деловых контактов — все интересно, жаль только, что на это уходит малая часть ее души.
— Что не так? — спросила Долорес, заметив ее неразговорчивость и уныние.
— Я все думаю о нашем разговоре за ленчем в воскресенье. И о том, что в обществе одних людей каждый миг наполняется жизнью, а с другими время как бы скользит мимо. Как представишь себе всю бессмысленность существования таких джефри грипсхолмов или эдмундов асторов…
— Бессмысленно? Их существование бессмысленно? Я считаю, что Джефри и его компания прекрасно живут!
— Прекрасно только в материальном плане, а мне бы хотелось совсем другого. Мне бы хотелось одного — любви. И я очень тоскую без Мела.
— А на этот раз как долго он не давал о себе знать?
— Больше недели. Он не любит поддерживать отношения.
— Кроме как в постели!
И Долорес отправилась в ванную переодеваться к вечеру.
Она улыбнулась своему отражению в зеркале. Красота — вот самое ценное сырье на свете. Оно у Кэрри есть, но нет у Кэрри воли для преобразования его в чистое вещество для усиления эффекта красоты. А что такое красота без воли? Товар, который не используется. Бедненькая Кэрри — любовь ей требуется!
Что из того, что Кэрри ослепительно красива? Ее жизнь стоит на месте, потому что Кэрри не желает считаться с реальностью. Долорес известна великая тайна: волосок на теле красивой женщины значит больше, чем трансатлантический кабель. Кэрри пренебрегает этим, Кэрри живет в мире иллюзий, и она обречена на неуспех.
Долорес бросила финальный взгляд в зеркало и убедилась в том, что все в полном порядке и идет в соответствии с ее планами.
Чарлин ахнула, когда Ева показала ей фотографии, сделанные Дэвидом.
— Поразительно! — Чарлин не сводила глаз со снимков. — Ты научилась быть раскованной перед объективом!
— Это заслуга Дэвида, — сказала Ева. — Он самый замечательный фотограф на свете, самый талантливый, самый фантастический.
— Быть не может! Нашу Еву Парадайз посетила любовь! Ева залилась краской.
— Ну что тут краснеть, детка! Это так естественно, и когда начинают действовать биотоки, девушка просто расцветает. Я рада за тебя, тебе любовь должна пойти на пользу. Желаю тебе счастливой любви!
Еве очень хотелось бы исповедаться Чарлин, рассказать ей о своих сомнениях и противоречивых чувствах, о том, что они с Дэвидом позволили себе на диване, попросить совета у Чарлин. Однако она не могла решиться на такую откровенность. Вдруг Чарлин подумает, что Ева — просто дешевка, что она слаба в вере или рассчитывает использовать Дэвида в своих карьерных целях?
Несколькими днями позднее Ева сидела в коридоре, ожидая Чарлин. Они с Лесли Севидж только что закончили выступление в «Колизее», и Ева чуть-чуть удивилась, услышав голос Лесли, донесшийся из кабинетика Чарлин.
— Слушай, Чарлин, — говорила Лесли, — клянусь, у меня в жизни еще не было лучшего мужика, чем Бруно!
— Хорошо, но ради Бога, Лесли, смотри, чтобы об этом не узнал Натан Уинстон! Ты должна хотя бы еще месяц подержать его на поводке — агентство же рассчитывает получить с него не меньше двадцати тысяч комиссионных!
— Ну что ты беспокоишься, лапочка? А кто добыл выгодный контракт для агентства в прошлом году?
— Все правильно, но мы с Рексом и в этом году рассчитываем на эти деньги.
— Чарлин, ты же понимаешь, что я с Натана Уинстона имею побольше, чем двадцать тысяч долларов в год. И ты же не думаешь, что я расстанусь с человеком, который практически меня содержит, ради того, чтобы переспать с другим. Что может Бруно предложить, кроме роскошного члена?
— Молодец, Лесли, я не сомневалась, что ты рассудишь именно так.
— Но с Бруно я пока буду втихую встречаться.
— Не так-то просто это будет! Ты лучше меня знаешь, как ревнив этот твой Натан. Я думаю, за тобой уже следит целый отряд сыщиков!
— А ты у меня зачем, Чарлин? Ты же меня прикроешь?
— В любую минутку, лапочка, в любую! Я ли не знаю, каково это!
— Все равно не перестану спать с Бруно! Он же — ну это просто конец света!
— Я тебя понимаю. Настоящий мужчина — большая редкость, и за него стоит держаться.
Ева была в шоке. По представлениям, внушенным ей с детства, только безнравственные, вконец испорченные женщины могли говорить такие вещи. Но Лесли, утонченная, очаровательная, милая Лесли! И Чарлин туда же! А Ева еще беспокоилась, как бы Чарлин не подумала дурного о ее чувстве к Дэвиду!
Ева почувствовала, будто что-то в ней оборвалось. До чего она обездолена, как непоправимо отстала от других! Все эти годы, пока ее подружки наслаждались жизнью, она провела в одиночестве, стыдясь того, что такая толстуха. Они ее опередили, они накопили жизненный опыт, а она так и осталась застенчивой и неуверенной в себе.
Может быть, отец не совсем прав. Может быть, церковь не во всем безупречна. Может быть, если девушка полюбила…
Еще разок оказаться в объятиях Дэвида — и пусть бы все пошло своим чередом!
Ева ни о чем не могла думать, только о чудесных минутах с Дэвидом, об их сладости, о сознании собственной силы. А теперь — одна пустота. Ничего.
Она несколько раз проходила мимо его ателье в надежде увидеть Дэвида в окне, а еще лучше — натолкнуться на него прямо на улице. А два раза Ева даже входила в парадное, подходила к двери и звонила. Никто не отвечал.
И, наконец, однажды под вечер Ева решительно направилась по знакомому адресу и чуть не лишилась сознания, увидев Дэвида, который, приобняв за талию какую-то девицу, заворачивал за угол.
