Старший откинулся на спинку кресла и уютно сложил руки за головой.
– Логично, – признал он. – Но будь я на месте Писца, я бы с Шацким не связывался. Допустим, Писец не в курсе, что Шацкого спалили. Ментовка умеет такие дела проворачивать по-тихому. Но он ведь сам наркоман! Опасно.
– После трагической гибели жены Шацкий завязал, – сказал Гусев, снова берясь за бинокль. – Убитый горем муж, любимая супруга которого была зарезана пьяным хулиганом в подъезде... Нашему отделу внешних связей памятник надо ставить. Опять-таки – менты постарались. Знаешь, я ведь был на месте происшествия.
– Представляю себе. Мерзость какая...
– Он ее на самом деле выпотрошил. Это я не для красного словца, – сказал Гусев деревянным голосом. – Ты не подумай, что у меня к Шацкому какой-то личный счет. Просто такое прощать нельзя. Я уж молчу, сколько талантливых ребят из-за его поганой наркоты коньки отбросили или сыграли в лагерь. Понятное дело, если человеку позарез нужен героин, он его везде найдет. Но ведь хороший продюсер музыкантам вроде отца... А Шацкий как раз хороший продюсер.
Старший тяжело вздохнул и сел прямо.
– Что ты предлагаешь? – спросил он.
– Есть у меня подозрение, что Писец Шацкого убьет.
Некоторое время старший молчал. Члены его группы притихли настолько, что не было слышно дыхания. Валюшок, присевший в углу в ожидании приказаний, тоже непроизвольно замер.
– Как именно убьет? – поинтересовался старший деловито и сухо.
– Вижу три варианта. Либо мы опоздаем, либо обнаружим себя на подходе. Или устроим какую-нибудь импровизацию, не знаю пока какую.
Валюшок судорожно глотнул. В него еще ни разу не попадали настоящей пулей, и он как-то не был особенно уверен в надежности своего комбидресса. Хотя Гусев уверял, что девятимиллиметровую пулю броня выбраковщика держит неплохо – только очень больно и остается жуткий синяк.
Буквально за пару секунд весь многомудрый психологический тренаж, которым Валюшка задолбали на подготовительных курсах, полетел к чертовой матери.
– Тебе идти, тебе и решать, – заметил старший. – Только есть ли у Писца оружие?
– Писец вне закона. Для него любой контакт с ментами или АСБ – верная смерть. Он просто обязан иметь оружие. Это его единственный шанс отбиться и уйти.
– А ведь ты маньяк, Гусев, – заметил старший ласково.
– Почему тебя это удивляет? – спросил Гусев, по-прежнему глядя в окно.
– Хм-м... Твое дело. Меня другое удивляет. Ты не учитываешь, что в ресторане может оказаться наблюдатель от ментов – раз. И что там минимум треть столиков уже занята – два.
– Ну, тебя-то менты волновать не должны...
– Меня – нет. Мое дело – прикрытие.
– ...а честных граждан не заденет, я гарантирую.
– Телом будешь закрывать? – предположил старший донельзя язвительно.
– Конечно, – согласился Гусев на полном серьезе, отчего у Валюшка нехорошо защемило под ложечкой.
– Как знаешь, Пэ. – Старший поднял руки, давая понять, что сдался. – Одно могу обещать: я – могила. Парни – тоже. Верно, парни?
«Парни» хором промычали что-то утвердительное.
– Дело святое, – высказался сурового вида уполномоченный, матерый дядька лет пятидесяти. – Мочить надо гадов. Давно пора. Ведь лезут же, снова лезут изо всех дыр, как тараканы! Сколько мы их в расход пустили, а они снова лезут...
– Слабину нашу почуяли, – бросил старший, и Валюшку показалось, что он эти слова уже не раз слышал. Конечно, слышал. В Центральном.
– Есть! – выдохнул один из наблюдателей. – Вижу! Скорее всего – он!
По комнате прошла волна общего движения. Старший бормотал в микрофон, отдавая распоряжения второй половине группы, которая блокировала тылы ресторана. Несколько выбраковщиков быстро выскочили за дверь. Валюшок в который раз проверил свой игольник.
Еще никогда в жизни ему не было так страшно.
Клиент подъехал к ресторану на потрепанной «десятке». Его сопровождала пара быкообразных типов, от вида которых Гусеву сразу полегчало. Больше всего он боялся увидеть в свите Писца телохранителей новой формации – симпатичных людей с дорогими прическами и без лишней мускулатуры, подмечающих любой намек на опасность, а в бою – резких и стремительных. Эта же парочка двигалась как коровы на льду и не сумела даже толком осмотреться.
Впрочем, сам Писец тоже оказался тот еще увалень. Он словно на машине времени прибыл из страшных девяностых, когда Москву заполонили бритоголовые ублюдки. Рядом с ним современная охрана не выполняла бы очень важной своей функции – внешне походить на охраняемого.
И против ожидания, пластической операции Писец так и не сделал. Только отрастил бороду, выкрасил ее заодно с волосами в светло-русый цвет да еще очки нацепил. Это точно был он, никаких сомнений.
Троица вошла в ресторан. Гусев вопросительно оглянулся на старшего.
– Все чисто, – сказал тот. – Контрнаблюдения не отмечено. Мои бойцы встанут на места, как только ты начнешь. Один нюанс. Клиента все-таки пасут менты. На солидном удалении. В ресторан не полезут.
– А ведь уверяли, что понятия не имеют, откуда он едет... – протянул Гусев. – А если не менты? Проверь.
– На их машине номера ментовские.
– Тогда плевать. Леха, готов?
– Угу, – выдавил из себя Валюшок, чем заслужил оценивающий взгляд старшего.
– За мной! – скомандовал Гусев.
– Живите, мужики... – напутствовал их старший.
Все свои действия Гусев и Валюшок расписали заранее. Более того – отрепетировали их «на натуре» в тактическом классе, где раз двадцать совершали разнообразные эволюции вокруг парты, имитирующей ресторанный стол. Но теперь Валюшок понятия не имел, чего захочет Гусев. И поэтому решил не дергаться попусту, а ждать.
Как ни странно, животный ужас немного ослаб.
В прихожей Гусев остановил ведомого и привычно его оглядел.
– Хорош, – заключил он. – И красиво, и оборудование не торчит. А как тебе галстук идет! Не то что мне. Леха, почему ты не ходишь на работу в галстуке?
– Да ну его... – вяло запротестовал Валюшок. Сейчас на нем был красивый длинный плащ, костюм, белоснежная сорочка и галстук, который долго выбирала невеста, уверенная, что ее Лешка идет с Гусевым валять дурака на какую-то официальную церемонию.
Сам Гусев драпировался в элегантное черное полупальто, делающее его похожим на убийцу из Чикаго тридцатых годов – только шляпы не хватало. Если судить по седине в волосах, Гусев давно и успешно работал на одну из тамошних «семей».
– Хорошо. Действуем четко по схеме. Выносим этих двух быков. Только вот что. Фокус с разговором между нами – отставить. Я все беру на себя. Стреляй по слову «извините». Ясно? Потом ты держишь Шацкого, а я поговорю с Писцом. Все. – Он натянул тонкие лайковые перчатки.
– Есть, – поняв, что его функции особенно не меняются, Валюшок несколько воспрял духом.
– И не спрашивай меня, на фига это нужно, – строго приказал Гусев. – Нужно, и все.
– Понял.
Послышался вызов, Гусев достал мобильный телефон. Штатный трансивер он сегодня бросил в отделении.
– Да? Понял. Отлично. Спасибо. Как только зайдем внутрь, сделай одолжение, позвони мне еще раз. Просто так. Все, мы стартуем.
Гусев сделал знак рукой, Валюшок открыл дверь и шагнул на улицу.
– Везуха нам, – сказал позади Гусев. – Рядом освободился столик. Нас за него и посадят. Все-таки нашли ребята выход на метрдотеля. А еще говорят, что в АСБ одни тупицы служат...
Ресторан был небольшой, уютный, здесь играла тихая ненавязчивая музыка и в воздухе плавали едва ощутимые вкусные запахи. Столики размещались в небольших закутках, рядом стояли вешалки. Насчет вешалок Гусев выяснил в первую очередь, без верхней одежды идти в обеденный зал он отказался бы наотрез.
На входе их встретил некто величественный, облаченный в смокинг.
– Господа, прошу за мной, – изрек он и царственным шагом проследовал вперед.
У Гусева в кармане зазвенело. Он тут же вытащил свой «мобильник» и на ходу с головой ушел в беседу, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться.
– А она что? – спрашивал он. – А ты? Не может быть! Ну, поздравляю от души. И когда? А почему не в «Праге»? Какая разница, что дорого, я добавлю, Мишка, не сомневайся! Ради такого дела...
Валюшок из-за спины Гусева уже видел Писца и компанию. Безразлично мазнул взглядом по Шацкому – это оказался нервный мужчина лет сорока с вьющимися длинными волосами – и сконцентрировался на удачно подвернувшейся справа красотке. Даже голову повернул.
– Да ну! – вдруг заорал Гусев и расхохотался куда громче, чем предписывали хорошие манеры в публичном месте. «Быки» мгновенно им заинтересовались, Писец и Шацкий продолжали беседу. До них осталось всего ничего, шагов пять-шесть.
Гусев ржал, «быки» неодобрительно его рассматривали. Он мешал их боссу разговаривать. И полностью занял их внимание. Валюшок мысленно перекрестился. Они вышли на позицию, нужно было начинать.
