Какому еще воину?!?!
Я не кисейная барышня конечно, но к воинской братии себя причислить никогда даже не помышляла.
В этот момент зелёный сделал шаг назад, еще один, и ещё… И я вдруг снова ощутила боль, но уже свою собственную, потому что только что поняла, прочувствовала разницу. Это были не мои эмоции, не мои чувства, не мои желания! Его! Его боль, обида, желание скрыться… и крошить врагов до последнего вздоха… А сейчас боль была именно моей, острая, щемящая, она не скручивала в бараний рог тело, нет, на этот раз болела душа. Любой, кто хоть раз испытывал настоящие, сильные душевные муки меня поймёт. Эта боль гораздо сильнее любой физической, она настолько сильна, невыносима, что хочется испытать физическую, лишь бы она затмила собой эту невыносимую боль!
Я почувствовала как слезы против воли катятся по щекам. Предательница… Я ощутила себя предательницей! Словно я предала кого-то близкого, отказалась от него, прогнала, напоследок вонзив нож в спину. Потому что после такого предательства не живут… Лишь умирают… Забрав с собой как можно больше врагов…
— Стой!
Он замер напротив, напряженно смотря на меня.
Я положила на стоящий за спиной проклятый ящик шип, который по-прежнему снимала в руке, и медленно подошла к нему.
Он напрягся ещё больше. Словно из нас двоих здесь именно я была хищником… или словно ожидал удара от меня… От последней мысли стало почему-то больно.
Боже, что я сделала тогда, случайно смешав нашу с ним кровь? Какую роль сыграл во всём этом мой укус, который я почему-то не помню?
У меня не было ответов, я их не знала. Зато знала теперь, что мы невероятным, непостижимым образом оказались связаны с этим зеленым инопланетянином на таком уровне, что простые кровные узы меркнут на фоне этой связи. И отвергнуть, оттолкнуть его сейчас значит обречь на гибель, убить. Убить! Убить того, кого сама с таким трудом спасала… Кто спас меня!
В смятении посмотрела снова в его настороженные сейчас оранжевые глаза и вдруг поняла, что знаю, что должна сделать. Единственно возможное для нас обоих сейчас… Единственно правильное…
Шагнула еще ближе, одновременно положив руки на его виски, и, склонив его голову к себе, заглянула в глаза, буквально провалилась в них… Или правильнее сказать улетела? Потому что я видела космос, необъятный ярко-оранжевый космос с мириадами сияющих звезд. Я мчалась сквозь них, оставляя их за собой, а спереди на огромной скорости ко мне приближалась гигантская красная воронка, в которую меня затянуло. Последовавшая за этим невероятная по яркости вспышка поглотила сознание.
…Когда пришла в себя, первое, что осознала, что по-прежнему стою рядом с Зелёненьким, судорожно вцепившись в его, покрытые грубой чешуёй, руки…
Но страха больше не было. Как не было и смятения. И сомнений не было. И больше никогда не будет. Разве можно бояться свою руку или ногу? Можно сомневаться в преданности собственных ушей или носа? Нелепо? Смешно? Так же нелепо и смешно мне теперь сомневаться в нем, бояться его. Потому что он теперь словно часть меня, неотделимая часть. Я воспринимаю его как себя, как себе верю. И похоже так будет всегда. Не знаю, что я там намудрила при его спасении, но мы имеем то, что имеем — мы стали одним целым. А этот странный взгляд глаза в глаза, когда мы словно слились в одно, растворились друг в друге, запустил процесс подобно нажатию на кнопку "вкл". И кнопки "выкл", судя по ощущениям, просто не существует — процесс необратим. Вместе до самого конца…
Это было невероятное, нереальное просто ощущение. Ни одному человеку не понять, что именно я сейчас испытывала. Всё это… Эта связь ощущалась мною как дар, которого не каждый достоин, и не каждый способен оценить. Но я могла…
Абсолютная преданность и верность в мире, где каждый сам за себя, за редким, очень редким исключением. И это я о своём родном мире, об этом и говорить нечего…Но ему… Ему я могу полностью довериться, не ожидая удара в спину. Могу верить ему как самой себе. Я уже верю ему! Знаю, чувствую, что если будет нужно он пойдёт на всё чтобы меня защитить — на убийство, на смерть. Для этой преданности нет границ, нет запретов. Она безгранична как окружающая нас вселенная, как вечность. И это не просто красивые слова. Я буквально всей своей сущностью, каждой клеточкой, молекулой, атомом ощущала её.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И это было невероятно. Невероятно прекрасно осознавать, что как бы не повернулась дальше моя жизнь, каких бы новых виражей мне не подкинула — я больше не одна. Да, у меня есть Глэвиус теперь, и паренька того он принял как родного, но… Это всё было на уровне условном будто. Да что Глэвиус! Даже с Надей, с которой мы выросли вместе и были ближе чем родные сестры, я не испытывала такого чувства общности и единства. Да, я знала, что могу полностью верить ей, но это знание было основано на больше чем двадцати годах дружбы и всевозможных трудностях, через которые мы прошли плечом к плечу. А эта связь с зелёным инопланетянином не нуждалась в испытаниях временем и совместными трудностями — она была АБСОЛЮТНОЙ!
И создала эту связь именно я, странным, необъяснимым способом. Но этот мир не объясним вообще для человека с Земли, да и я, судя по всему, уже не могу с уверенностью назвать себя человеком. Не теперь. Не с Симбионтом внутри. Не со способностями проходить сквозь стены и сливаться с ними подобно хамелеону. Не с умением объединяться сознанием с могильником! Очень много странного и необычного и во мне и вокруг, но я разберусь со всем этим со временем, справлюсь… Мы справимся…
Показалось таким естественным сейчас обнять его… Прижаться доверчиво щекой к широченной, покрытой чешуйками груди. И выдохнуть облегченно…
И без того твёрдое тело под моей щекой словно окаменело, а мгновение спустя я почувствовала, как на моей талии бережно сомкнулся гибкий хвост.
Подняла голову и улыбнулась тому, кто отныне будет рядом со мной до конца, каким бы он ни был:
— Как же здорово, что ты выжил, Зелёненький!
Недоумение на этой устрашающей зелёной морде выглядело забавно. Были бы у него брови, наверняка бы он их приподнял.
Я несколько смущённо кашлянула и медленно отодвинулась.
— Ну а что? Нужно же мне было как-то тебя называть. А ты весь такой… зеленый… Вот и…
Зелёненький (а ведь прицепилось то прозвище крепко!) недоуменно опустил взгляд вниз рассматривая себя. По мозгам шибануло горечью и какой-то даже обреченностью что ли. Не моими… И не Симбионта, про которого я со всеми этими событиями практически забыла…
Я нахмурилась. Неужели обиделся? Но ведь я ничего обидного не сказала. Он действительно зелёненький. И не просто зелёный… Есть на Земле такой жучок. Зелёная бронзовка называется. Он конечно же зеленый, это понятно из названия, но помимо этого его спинка словно зеркало… Зелёное зеркало. Вот и у чешуи Зелененького я заметила при движении подобный эффект — она словно отзеркаливает находящееся вокруг. Вкупе с его устрашающей внешностью выглядит завораживающе.
— Слушай, согласна, что с фантазией у меня не очень, по крайней мере в тот момент она явно была в отключке. Но сейчас то в этом нелепое прозвище больше нет надобности. Буду теперь звать тебя по имени!… Эээ, у тебя ведь есть… имя?
Он смотрел на меня пару бесконечных казалось мгновений, словно искал ответ на моем лице. Но у меня его не было…
— Ммммм… аххххх…. шшшшш…
Качнул резко головой и опустил взгляд вниз, словно размышляя о чем-то… Или вспоминая? Откуда я знаю какие ещё опыты над ним проводили эти твари… помимо вскрытия грудной клетки с непонятной целью. Может он и не помнит ничего о себе? Но вообще у меня сложилось впечатление, что он пытался мне что-то сказать и не смог. Не получилось. А ещё я ощутила исходящую от него смесь беспомощности и ярости. Вслед за ними ощутила спокойствие и… решимость? Хотя, я не уверена. Я ещё к подобному общению с Симбионтом не привыкла, а тут снова связь из области научной фантастики! Или это ближе к паранормальному?
