– Сначала отгадайте загадку, – прервал Ленехан. – Как, готовы?
Из вестибюля появился мистер О’Мэдден Берк{416}, высокий, в просторном сером донегальского твида. За ним следовал Стивен Дедал, снимая на ходу шляпу.
– Entrez, mes enfants![83] – закричал Ленехан.
– Я сопровождаю просителя, – произнес благозвучно мистер О’Мэдден Берк. – Юность, ведомая Опытом, наносит визит Молве.
– Как поживаете? – сказал редактор, протянув руку. – Заходите. Родитель ваш отбыл только что.
???
Ленехан объявил всем:
– Внимание! Какая опера страдает хромотой? Думайте, напрягайтесь, соображайте и отвечайте.
Стивен протянул отпечатанные на машинке листки, указывая на заголовок и подпись.
– Кто? – спросил редактор.
Край-то оторван.
– Мистер Гэррет Дизи, – ответил Стивен.
– Старый бродяга, – сказал редактор. – А оторвал кто? Приспичило ему, что ли.
Приплыв сквозь буриСквозь пены клубыВампир бледнолицыйМне губы впил в губы.
– Здравствуйте, Стивен, – сказал профессор, подойдя к ним и заглядывая через плечо. – Ящур? Вы что, стали…?
Быколюбивым бардом.
СКАНДАЛ В ФЕШЕНЕБЕЛЬНОМ РЕСТОРАНЕ
– Здравствуйте, сэр, – отвечал Стивен, краснея. – Это не мое письмо. Мистер Гэррет Дизи меня попросил…
– Знаю, знаю его, – сказал Майлс Кроуфорд, – да и жену знавал тоже. Мерзейшая старая карга, какую свет видывал. Вот у нее уж точно был ящур, клянусь Христом! Вспомнить тот вечер, когда она суп выплеснула прямо в лицо официанту в «Звезде и подвязке». Ого-го!
Женщина принесла грех в мир. Из-за Елены, сбежавшей от Менелая, греки десять лет. О’Рурк, принц Брефни.
– Он что, вдовец? – спросил Стивен.
– Ага, соломенный, – отвечал Майлс Кроуфорд, пробегая глазами машинопись. – Императорские конюшни. Габсбург. Ирландец спас ему жизнь{417} на крепостном валу в Вене. Не забывайте об этом! Максимилиан Карл О’Доннелл, граф фон Тирконнелл в Ирландии. Сейчас он отправил своего наследника, и тот привез королю титул австрийского фельдмаршала. Когда-нибудь будет там заваруха! Дикие гуси. О да, всякий раз. Не забывайте об этом!
– Забыл ли об этом он, вот вопрос? – тихо произнес О’Моллой, вертя в руках пресс-папье в форме подковы. – Спасать государей – неблагодарное занятие.
Профессор Макхью обернулся к нему.
– А если нет? – спросил он.
– Я расскажу вам, как было дело, – начал Майлс Кроуфорд. – Как-то раз один венгр…{418}
ОБРЕЧЕННЫЕ ПРЕДПРИЯТИЯ. УПОМИНАНИЕ О БЛАГОРОДНОМ МАРКИЗЕ
– Мы всегда оставались верны обреченным предприятиям, – сказал профессор. – Успех означает для нас гибель разума и воображения. Мы никогда не хранили верность преуспевающим. Мы им прислуживаем. Я преподаю назойливую латынь. Я говорю на языке расы, у которой вершина мышления это афоризм: время – деньги. Материальное господство. Dominus! Господин! А где же духовное? Господь Иисус! Господин Солсбери.{419} Диван в клубе в Уэст-Энде. Но греки!
КЮРИЕ ЭЛЕЙСОН!{420}
Светлая улыбка оживила его темнооправленные глаза, еще больше растянула длинные губы.
– Греки! – повторил он. – Кюриос! Сияющее слово! Гласные, которых не знают семиты и саксы.{421} Кюрие! Лучезарность разума. Мне бы следовало преподавать греческий, язык интеллекта. Кюрие элейсон! Строителям клозетов и клоак никогда не быть господами нашего духа. Мы наследники католического рыцарства Европы{422}, которое пошло ко дну при Трафальгаре, и царства духа – а это вам не imperium, – которое потонуло вместе с флотом афинян при Эгоспотамах{423}. Да-да. Они потонули. Пирр, обманутый оракулом, совершил последнюю попытку повернуть судьбы Греции. Верный обреченному предприятию.{424}
Он отошел к окну.
– Они выходили на бой, – продекламировал мистер О’Мэдден Берк тусклым голосом, – и гибли они неизменно.{425}
– У-у! Ох-хо-хо! – негромко взрыдал Ленехан. – Получил кирпичом в самом конце представления. Бедняга, о бедняга, бедняга Пирр!
Потом он стал нашептывать в ухо Стивену:
ЛИМЕРИК ЛЕНЕХАНА
Вот ученый профессор из Дублина.Протирает очки он насупленно.Но успел он напиться,И в глазах все двоится,Так что труд его – даром погубленный.
В трауре по Саллюстию{426}, как выражается Маллиган. У которого мамаша подохла.
Майлс Кроуфорд сунул листки в карман.
– Ладно, пойдет, – сказал он. – Остальное потом прочту. Все будет в порядке.
Ленехан протестующе замахал руками.
– А как же моя загадка? – сказал он. – Какая опера страдает хромотой?
– Опера? – Сфинксоподобное лицо мистера О’Мэддена Берка еще более озагадочилось.
Ленехан объявил торжествующе:
– «Роза Кастилии». Уловили соль? Рожа, костыль. Гы!
Шутливо ткнул он мистера О’Мэддена Берка под селезенку. Мистер О’Мэдден Берк откинулся манерно назад, на свой зонтик, и сделал вид, будто задыхается.
– Помогите! – выдохнул он. – Мне дурно.
На носки привстав, Ленехан немедля принялся обмахивать лицо его шелестящими листочками.
Профессор, возвращаясь на место мимо подшивок, тронул легонько рукою распущенные галстуки Стивена и мистера О’Мэддена Берка.
– Париж в прошлом и настоящем. Вы выглядите как коммунары.
– Как те парни, что взорвали Бастилию, – сказал Дж. Дж. О’Моллой с мягкой иронией. – Или, может, это как раз вы с ним пристрелили генерал-губернатора Финляндии? Судя по виду, вы бы вполне могли. Генерала Бобрикова.{427}
ОМНИУМ ПОНЕМНОГУМ
– Мы еще только собирались, – отвечал Стивен.
– Соцветие всех талантов, – сказал Майлс Кроуфорд. – Юриспруденция, древние языки…
– Скачки, – вставил Ленехан.
– Литература, журналистика.
– А будь еще Блум, – сказал профессор, – тогда и тонкое искусство рекламы.
– И мадам Блум, – добавил мистер О’Мэдден Берк. – Муза пения. Любимица всего Дублина.
Ленехан громко кашлянул.{428}
– Гм-гм! – произнес он, сильно понизив голос. – Глоток свежего воздуха! Я простудился в парке. Ворота были отворены.
ВЫ ЭТО МОЖЕТЕ!
Редактор положил Стивену на плечо нервную руку.
– Я хочу, чтобы вы написали что-нибудь для меня, – сказал он. – Что-нибудь задиристое. Вы это можете. Я по лицу вижу. В словаре молодости…{429}
По лицу вижу. По глазам вижу. Маленький ленивый выдумщик.{430}
– Ящур! – воскликнул редактор с презрительным вызовом. – Великое сборище националистов в Боррис-ин-Оссори{431}. Сплошная дичь! Надо таранить публику! Дайте-ка им что-нибудь задиристое. Вставьте туда нас всех, черт его побери. Отца, Сына и Святого Духа и Дристуна Маккарти{432}.
– Мы все можем доставить пищу для ума, – сказал мистер О’Мэдден Берк.
Стивен, подняв глаза, встретил дерзкий и блуждающий взгляд.
– Он вас хочет в шайку газетчиков, – пояснил Дж. Дж. О’Моллой.
ВЕЛИКИЙ ГАЛЛАХЕР
– Вы это можете, – повторил Майлс Кроуфорд, подкрепляя слова энергичным жестом. – Вот погодите. Мы парализуем Европу, как выражался Игнатий Галлахер, когда он мытарствовал, подрабатывал маркером на бильярде в отеле «Кларенс». Галлахер, вот это был журналист. Вот это перо. Знаете, как он сделал карьеру? Я вам расскажу. Виртуознейший образец журнализма за все времена. Дело было в восемьдесят первом, шестого мая, в пору непобедимых, убийства в парке Феникс, я думаю, вас тогда еще и на свете не было. Сейчас покажу.
Он двинулся мимо них к подшивкам.
– Вот, глядите, – сказал он, оборачиваясь, – «Нью-Йорк уорлд» запросил специально по телеграфу. Припоминаете?
Профессор Макхью кивнул.
– «Нью-Йорк уорлд», – говорил редактор, приходя в возбуждение и двигая шляпу на затылок. – Где все происходило. Тим Келли, или, верней, Кавана, Джо Брэди и остальные. Где Козья Шкура правил лошадьми. Весь их маршрут, понятно?{433}
– Козья Шкура, – сказал мистер О’Мэдден Берк. – Фицхаррис. Говорят, теперь он «Приют извозчика» держит у Баттского моста. Это мне Холохан сказал. Знаете Холохана?
– Прыг-скок, этот, что ли? – спросил Майлс Кроуфорд.
– И Гамли, бедняга, тоже там, так он мне сказал, стережет булыжники для города. Ночной сторож.
Стивен с удивлением обернулся.
– Гамли? – переспросил он. – Да что вы? Тот, что друг моего отца?
– Да бросьте вы Гамли, – прикрикнул сердито Майлс Кроуфорд. – Пускай стережет булыжники, чтобы не убежали. Взгляните сюда. Что сделал Игнатий Галлахер? Сейчас вам скажу. Гениальное вдохновение. Телеграфировал немедленно. Тут есть «Уикли фримен» за семнадцатое марта? Прекрасно. Видите это?
Он перелистал подшивку и ткнул пальцем.
– Вот, скажем, четвертая страница, реклама кофе фирмы «Брэнсом». Видите? Прекрасно.
Зажужжал телефон.
ГОЛОС ИЗДАЛЕКА
– Я подойду, – сказал профессор, направляясь в кабинет.
– Б – это ворота парка. Отлично.
Его трясущийся палец тыкал нетвердо в одну точку за другой.
– Т – резиденция вице-короля. К – место, где произошло убийство. Н – Нокмарунские ворота.
