Помочь ученым вовремя узнать о каких-то новых страницах каменной летописи, оказавшихся вдруг на поверхности земли, может в принципе каждый любознательный человек. В том числе и ты, читатель. Ведь совсем не трудно, мне думается, с товарищами, а еще лучше и с учителем, сходить в ближайший карьер. Посмотреть, какие пласты пород там в данный момент разрабатываются, нет ли в них чего необычного, примечательного, загадочного. Поговорить с рабочими, узнать что-то и у них. Или раз-другой в лето осмотреть местные овраги и берега речек. Или, узнав о прокладке нового канала, дороги, о закладке котлована под фундамент, побывать и там.
Естественно, что, найдя что-то или узнав от других, надо еще не полениться и довести дело до конца — сообщить об этом в ближайший краеведческий музей, в редакцию газеты, на телевидение, в Саратовский университет. Добиться, чтоб с твоими находками познакомились специалисты.
Конечно, совсем не обязательно, что при первом же посещении карьера ты сделаешь сенсационное открытие, найдешь что-то такое, чего никто до тебя не находил. Чаще всего у тебя в руках окажутся камни и окаменелости, давно уже известные геологам и представляющие ценность только для личной коллекции или школьного краеведческого уголка, что само по себе уже очень неплохо.
Но… вдруг? Ведь нашли же знаменцы никому доселе не известные следы среднеюрской суши? И случай этот, в общем-то, не единственный.
Итак, давай будем все время помнить, что под ногами у нас не просто — земля, грунт, безликая порода, а страницы каменной летописи. Внимательно относясь к ним, мы сможем больше узнать о своем крае, а стало быть, у нас будет больше поводов любить его и гордиться им…
«АВТОГРАФЫ» ЮРСКИХ ЛЕСОВ
У всякой мелкой поросли
И у самой планеты
Есть метины о возрасте…
Алексей Марков
Кониоптерисы и неокаламиты — растения очень влажных мест. Но напрасно было бы думать, что перед приходом первого Юрского моря наша область была сплошь покрыта озерами и болотами. Были на ее поверхности и более сухие места, где росли беннетитовые деревья, внешне похожие на пальмы. Некоторые из них имели удивительные, почти шарообразные стволы, украшенные на макушке пучками перистых листьев, а по бокам — пыльниками, напоминавшими пышные яркие цветы. Там же, вдали от воды, встречались во множестве и родственники беннетитов — цикадеи или саговники, тоже обликом схожие с пальмами. Немало в этих лесах росло и гинкговых деревьев, с листьями, имевшими вид вееров. А дальше всех от воды образовывали светлые редколесья выносливые араукарии, хвойные деревья, по силуэту напоминающие наши сосны. Почему это я так уверенно перечисляю названия деревьев, составлявших в наших краях основу лесов около 180 миллионов лет тому назад? Для этого имеются веские основания. Растения прошлых эпох оставили после себя не только отпечатки своих листьев. В одних местах планеты память о древней флоре сохраняют слои угля и торфа, в других — обломки окаменевшей древесины, а порой целые стволы деревьев, пропитанные минеральными веществами. Изучая в конце прошлого века осадочные породы под микроскопом, немецкие ученые Эренберг и Шульце обнаружили и еще один вид «документов», весьма точно характеризующих леса, луга, степи прошлого. Ими оказались остатки спор пыльцы, с помощью которых древние растения размножались.
Оболочки этих крохотных частичек жизни, имевших размеры не более нескольких десятков микрон, то есть тысячных долей миллиметра, обладали изумительной прочностью. Они не намокали, противостояли гниению и истиранию, выдерживали нагрев до 300 градусов. Поэтому остатки спор и пыльцы дошли до нас и в отложениях морей и рек, и даже… в вулканических породах! В последних они, конечно, сохранялись, если попадали в остывающие потоки лавы или слои пепла.
Каждый вид древних растений имел пыльцу или споры какой-то определенной формы, строения, размеров. Развевая их по ветру, отправляя в плавание по воде, деревья, кустарники, травы прошлого оставляли на «страницах» каменной летописи как бы микроскопические автографы в память о себе. А заодно и метили эти «страницы» «знаками времени», так как каждый вид растений существовал на планете в определенную эпоху или век.
В начале 50-х годов профессор Саратовского университета В. Г. Камышева-Елпатьевская вместе с В. В. Спириной и Е. Ф. Шаткинской обнаружили пыльцу и споры растений в отложениях первых морей, пришедших в наши края в середине юрского периода. Ветры, дувшие с суши, рассеивали эти частички жизни над поверхностью соленых вод. Опускаясь на дно, они попадали в морские осадки. Изучая эти крохотные следы прошлого, ученые заметили, что три четверти «автографов» древних растений принадлежало влаголюбивым папоротникам и хвощам, в том числе и кониоптерисам с неокаламитами, но четверть представляла собой остатки пыльцы тех деревьев, которые я тебе назвал выше. Они размножались семенами и поэтому могли расти вдали от рек, озер и болот…
Итак, капитан, «геологические часы» на нашем «корабле» показывают, что наступил ааленокий век, названный так по немецкому городу Аалену, и что до современности нам предстоит еще плыть 188 миллионов лет. «Туман неизвестности», скрывавший примерно девять веков истории саратовской земли, остался позади, и прямо по курсу мы видим сушу, покрытую лесами. А с юга на нее вдоль заболоченных речных долин наступает море…
Это первое наступление длилось недолго. Вскоре соленые воды почему-то отступили. Следов «разведки боем» на поверхности земли в наших краях нет. Однако в недрах саратовского юго-востока хранятся свидетельства об этом событии в виде серых песчаников и коричневых морских глин, содержащих раковины фораминифер и моллюсков того времени.
А вот в следующем, байосском веке (от названия французского города Байе) море не только захватило всю территорию Саратовской области, но и продвинулось на север до параллели нынешнего Ульяновска. Держался этот бассейн в наших краях несколько миллионов лет и успел «написать» солидную пачку глиняных «страниц». С некоторыми из них мы уже встречались в овраге Суходол, когда еще были в Тепловке. Какие-то видели лежащими поверх «серии Мазаровича» в Гнилушкинском овраге. А еще встретиться с ними можно на северо-западной границе Саратова.
ЗАГАДКИ ГЛИНЯНОГО КАРЬЕРА
Интересное есть везде, нужно лишь научиться видеть.
Н. Н. Плавильщиков
В том месте, где оживленный Сокурский тракт, миновав последние городские строения, поворачивает на северо-запад, слева, на обширном пустыре, спускающемся к речке Елшанке, находится большой карьер. Вскрывает он слои серых, местами чуть буроватых с поверхности от выветривания и каких-то однообразных, унылых с виду глин. Когда видишь их впервые, то невольно думаешь, неужели тут может быть что-нибудь интересное?
Но не поддадимся первому впечатлению, спустимся в карьер, пройдем вдоль его стен.
Глина, глина, глина… Но вот в каком-то месте глаз замечает прослойки другой породы. Поднимемся к ним, отобьем образец. Камень удивительно тяжел. Капля соляной кислоты почти не пузырится на нем, но постепенно принимает желтовато-зеленый оттенок… В другом месте вдруг обнаруживаются какие-то темные желваки. Небольшие, но увесистые. Раскалываются под ударами молотка не сразу, как бы не торопясь показывать, что сложены они загадочным минералом, по цвету и блеску напоминающим золото. Потом то и дело в глине начинают попадаться сростки довольно крупных полупрозрачных кристаллов. На кислоту не реагируют, значит, не кальцит. В воде заметно не растворяются, следовательно, и не соль. Легко царапаются даже ногтем, стало быть, и не кварц. А что же это тогда?..
Да и сама «главная порода карьера», глина, в общем-то, загадка. Почему именно ее отлагало здесь Байосское море, а не песок или, скажем, известняк?..
А вот и окаменелости. Какие-то мелкие, однообразные ракушечки. Местами они сплошь покрывают поверхность отдельных слоев породы… Довольно крупные двустворчатки с вытянутыми раковинами. Эти встречаются значительно реже… Странные коричневые камни, удивительно похожие на обломки дерева. Или это только так кажется?..
В общем-то все эти загадки для нас с тобой, капитан, теперь и не очень-то трудны. Взяв знакомые уже справочники, определители, атласы, мы можем узнать, что «тяжелый камень», например, — это порода, содержащая сидерит — минерал, наполовину состоящий из железа. Потому-то отбитые нами образцы ее так тяжелы, а после прокаливания в костре начинают притягивать стрелку компаса. Проведя кусочком загадочного темного желвака по шероховатой поверхности обломка старой тарелки или электроизолятора и увидев черную полоску, мы поймем, что перед нами — пирит и что ничего в нем «золотого», кроме цвета и блеска, нет, так как состоит он из того же железа и еще серы. А свойства полупрозрачных кристаллов позволят нам узнать в них гипс.
