дальше, пока не добрался до долинки, по которой с легким журчаньем бежал ручеек. Следы скота выступали уже совершенно ясно. Теперь я дошел до пруда. У самого берега плавал утонувший бык с ногами, защемленными в раздвоенном корне. Все оказалось именно так, как я видел моими духовными очами.
Еще несколько шагов вперед — и взор мой упал на что-то светлое, — то был серый свет утренней зари, слабо блеснувшей на рогах скота. Пока я всматривался, одно из животных захрапело, поднялось и стряхнуло с себя ночную росу. В тумане рассвета вол показался мне ростом с большого слона.
Я собрал в кучу и пересчитал всех животных — их было семнадцать, — и погнал по узкой тропинке, ведущей к краалю. Взошло солнце, и через час я достиг того места, где мне следовало свернуть, если бы я хотел спрятать скот, как приказал мне Нама. Но я вовсе не собирался исполнять его приказания. О нет! «Я пригоню скот, — решил я про себя, — прямо в крааль и скажу всему народу, что Нама вор!»
В эту минуту послышался шум. Я оглянулся и увидел на откосе холма приближающуюся толпу. Во главе шел Нама. Рядом с ним — владелец скота. В полном недоумении я замер на месте. Дикари бросились ко мне с криками, размахивая палками и копьями.
— Вот он! — кричал Нама. — Вот он! Ловкий мальчик! Я вырастил его, а он покрывает срамом мою седую голову! Разве не прав я? Не говорил ли я, что он вор? Да! Да! Я знаю твои проделки, Мопо! Посмотрите, он хотел украсть скот! Он все время знал, где найти его, а теперь угоняет стадо и хочет спрятать его. Оно, конечно, пригодилось бы ему на покупку жены, не так ли, мой умный мальчик?
Старик стремительно бросился ко мне с поднятой палкой, за ним последовал владелец скота со злобным рычанием.
Я понял сразу, в чем дело, отец мой. В душе поднялась целая буря злобы, у меня закружилась голова, перед глазами заколыхалась как бы красная скатерть, — казалось, она то опускалась, то опять поднималась. С тех пор я всегда видел ее перед глазами каждый раз, когда мне приходилось вступать в бой.
Я крикнул только одно слово «Лжец!» и бросился навстречу. Нама тоже приближался ко мне. Он ударил меня палкой, но мне удалось подставить под его удар мой маленький щит и вовремя отскочить. Я же ударил его моим керри по черепу! О! Как я ударил его! Нама упал мертвым к моим ногам. Я снова зарычал, как зверь, и бросился на второго врага. Он метнул в меня копье, но промахнулся, и в следующую секунду я ударил его. Он поднял свой щит, но я выбил его, щит полетел через его голову, а сам он упал без чувств. Надеюсь, что он остался жив.
Весь народ замер, я воспользовался этой минутой и обратился в бегство, дикари кинулись за мной, бросая в меня камнями и стараясь поймать меня, но никто не мог тягаться со мной в беге. Я летел, как ветер, летел, как олень, которого собаки застигли во сне. Понемногу погоня отставала, мои преследователи окончательно потеряли меня из виду, и я остался один.
Глава 3
МОПО ЕЩЕ РАЗ ПОСЕЩАЕТ СВОЙ КРААЛЬ
Задыхаясь, бросился я на траву и лежал некоторое время. Потом я спрятался в высоком тростнике, окружавшем болото. Весь день я пролежал, раздумывая о случившемся. Что мне было делать? Теперь я напоминал шакала, не имеющего даже норы. Если я вернусь к своему племени, меня, без сомнения, убьют, как вора и убийцу. Кровь моя будет пролита за кровь Намы-колдуна. В эту-то тяжелую минуту я вспомнил Чаку — того мальчика, которому много лет тому назад дал кружку воды. Я уже не раз слышал о нем. Его имя было известно в стране, его всюду повторяли. Деревья и трава, казалось, шептали его.
Видение моей матери начинало осуществляться.
С помощью племени умтетва он занял место своего отца Сензангакона, прогнал племя амаквабе, теперь вел войну с Цвите, вождем племени эндванде, и поклялся стереть его с лица земли. Я вспомнил обещание Чаки возвеличить меня и дать мне благосостояние в тени своей славы и решил бежать к нему.
Мне было жаль только мою сестру Балеку. Не взять ли ее с собой? Если только удастся добраться до нее и сообщить ей о моем намерении. Я решил попробовать. Дождавшись темноты, я пополз, как шакал, к краалю. У плантации мучного дерева я остановился. Голод мучил меня, пришлось утолить его недозрелыми плодами, а затем продолжать свой путь. Несколько человек сидело у входа одного из шалашей, разговаривая у костра. Я подполз ближе, как змея, и спрятался за куст.
Люди не могли видеть меня, я же хотел услышать, о чем они говорят. Как я и предполагал, сидевшие говорили обо мне и, конечно, бранили меня. Они говорили, что убийством такого великого колдуна, как Нама, я, несомненно, принесу несчастье всему племени, что племя убитого владельца скота потребует огромного выкупа. Я услышал дальше, что мой отец отдал приказ всему народу начать с завтрашнего утра погоню за мною и умертвить меня, где бы меня ни нашли.
«Ага, — подумал я, — можете охотиться за мной, но охота ваша будет безуспешна!»
В эту минуту собака, спокойно лежавшая доселе у огня, встала, понюхала воздух и зарычала. Я не на шутку перепугался.
— Чего это собака рычит? — заметил один из сидевших у огня. — Пойди посмотри!
Но человек, к которому обращались, только что понюхал табаку и вовсе не расположен был двигаться.
— Пускай собака сама посмотрит, — ответил он, чихая, — к чему же держать собак, если надо самому ловить вора?
