Специальное задание. Плавильня в Гулете с огромными печами, плавильня Гальмея и большая кузня в Эйсенлаане, три тысячи пудов готовой продукции. Литейные мастерские и шерстяные мануфактуры в Альдерсберге. Солодовни, винокурни, ткацкие и красильные мастерские в Венгерберге…
Демонтировать и вывезти. Так приказал император Эмгыр, Белое Пламя, Пляшущее на Курганах Врагов. Двумя словами: демонтировать и вывезти, Эвертсен.
Приказ есть приказ. Прииски и их добычу. Монеты. Драгоценности. Произведения искусства. Но этим займусь я сам. Лично».
***
Рядом со стоящими на горизонте черными столбами дыма выросли новые. И опять. И снова. Армия осуществляла приказы Коегоорна. Королевство Аэдирн превращалось в страну пожаров и пожарищ.
По дороге, фурча и вздымая тучи пыли, тащилась длинная колонна штурмовых машин. На все еще обороняющийся Альдерсберг. И на Венгерберг, столицу короля Демавенда.
Петер Эвертсен смотрел и считал. Рассчитывал. Пересчитывал. Петер Эвертсен был Верховным Имперским Казначеем, во время войны — первым коморником армии. Он исполнял обязанности двадцать пять лет. Расчеты и подсчеты были его жизнью.
Стенобойная машина стоит пятьсот флоренов, осадная башня — двести, камнемет — минимум сто пятьдесят, самая простая баллиста — восемьдесят. Обученная прислуга получает десять с половиной флоренов месячного жалованья. Колонна, которая тащится на Венгерберг, обходится, считая лошадей, волов и мелкое оборудование, самое меньшее в триста гривен. Из гривны, иначе — марки чистого золотого песка, весящей полфунта, чеканят шестьдесят флоренов. Годовая добыча крупных приисков — пять-шесть тысяч гривен…
Осадную колонну обошла легкая кавалерия. По значкам на штандартах Эвертсен распознал тактическую хоругвь князя Виннебурга, одну из переброшенных из Цинтры. Да, подумал он, этим будет чем поживиться. Битва выиграна, аэдирнская армия рассеяна. Резервные отряды в тяжелые бои с регулярными войсками не бросят. Будут преследовать отступающих, уничтожать разрозненные, потерявшие командиров группы, убивать, грабить и жечь. Радуются, потому что наклевывается приятная, веселая войнишка. Войнишка, на которой не перетрудишься. И на которой не убьют.
Эвертсен подсчитывал.
Тактическая хоругвь состоит из девяти обычных хоругвей и насчитывает две тысячи конных. Хоть солдаты Виннебурга скорее всего уже не будут участвовать в крупных боях, все же в стычках поляжет не меньше одной шестой состава. Потом будут лагеря и биваки, отравленная пища, грязь, вши, комары, протухшая вода. Неизбежно начнутся тиф, дизентерия, малярия, которые унесут еще не меньше четверти. К этому надо прибавить общим счетом непредвиденные несчастные случаи, обычно около пятой части состава. Домой вернутся восемьсот. Не больше. А скорее всего — и того меньше.
Веселая войнишка.
По большаку прошли очередные хоругви, за кавалерией появились пехотные корпуса. Маршировали лучники в желтых куртках и круглых шлемах, арбалетчики в плоских касках, щитники и пикинеры. За ними тяжело шагали латники, закованные в броню как раки, ветераны из Виковаро и Этолии, дальше — разномастная толпа: кнехты из Метинны, наемники из Турна, Мехта, Гесо и Эббинга.
Несмотря на жару, подразделения двигались в меру бодро, вздымаемая солдатскими ботинками пыль клубилась над дорогой. Грохотали барабаны, развевались штандарты, покачивались и блестели наконечники пик, копий, алебард и гизарм. Солдаты шли в меру резво и весело. Маршировала армия победителей. Непобежденная армия. Дальше, парни, вперед, в бой! На Венгерберг! Прикончить врага, отомстить за Содден! Повоевать на славу, набить мешки добычей и домой, домой!
Эвертсен глядел. И подсчитывал.
***
— Венгерберг пал через неделю, — докончил Лютик. — Ты удивишься, но тамошние цеховики доблестно и до конца защищали башни и назначенные им отрезки стен. Поэтому нильфгаардцы вырезали все отряды и всех жителей города, что-то около шести тысяч человек. Когда об этом узнали, началось великое бегство. Разгромленные полки и гражданское население в массовом порядке двинулись в Темерию и Реданию. Толпы беженцев тянулись по Долине Понтара и перевалам Махакама. Но не всем удалось уйти. Конные разъезды нильфгаардцев следовали за ними, отрезали дорогу к бегству… Знаешь, что им было нужно?
— Нет. Я в этом не разбираюсь… Я не знаток войн, Лютик.
— Пленники. Рабы. Нильфгаардцы хотели захватить в неволю как можно больше людей. Для Нильфгаарда это самая дешевая рабочая сила. Поэтому они так активно преследовали беглецов. Это была хорошо организованная гигантская охота. Ведь армия бежала, а уходящих людей никто не защищал.
— Никто?
— Почти никто.
***
— Не успеем, — закашлялся Виллис, оглядываясь. — Не успеем уйти… Дьявольщина, граница уже так близко… Так близко…
Райла привстала в стременах, глянула на большак, извивающийся меж покрытых лесом взгорий. Дорога, сколько хватало глаз, была усеяна брошенным имуществом, трупами лошадей, сдвинутыми на обочины телегами и колясками. Сзади, из-за лесов, вздымались в небо черные столбы дымов. Был слышен приближающийся гул, нарастающие звуки боя.
— Приканчивают арьергард… — Виллис отер с лица сажу и пот. — Слышишь, Райла? Они нагнали арьергард и вырезают всех до одного! Нам не успеть!
— Теперь — мы арьергард, — сухо сказала наемница. — Теперь наша очередь.
Виллис побледнел, кто-то из прислушивавшихся солдат громко вздохнул. Райла дернула поводья, развернула тяжело хрипящего, с трудом поднимающего голову коня.
— В любом случае убежать не успеем, — сказала она спокойно. — Кони вот-вот падут. Прежде чем мы доберемся до перевала, они догонят нас и зарубят.
— Бросим все и скроемся в лесу, — сказал Виллис, не глядя на нее. — По одному, каждый за себя. Может, удастся… выжить.
Райла не ответила, глазами и движением головы указала на перевал, на дорогу, на последние группки длинной колонны беженцев, тянущихся к границе. Виллис понял. Грязно выругался, соскочил с седла, покачнулся, оперся на меч.
— Спешиться! — хрипло крикнул он солдатам. — Перекрыть большак чем только можно. Ну чего уставились? Двум смертям не бывать… Мы — армия! Мы — арьергард! Мы должны остановить преследователей, задержать хоть ненадолго…
Он умолк.
— Если мы ненадолго задержим преследователей, люди успеют перейти в Темерию, на ту сторону гор, — докончила Райла, тоже слезая с коня. — Там — женщины и дети. Ну что таращитесь? Это наше ремесло. За это нам платят, забыли?
Солдаты переглянулись. Несколько мгновений Райла думала, что они все-таки сбегут, поднимут мокрых измученных коней на последний невероятный рывок, погонят их вслед за колонной беженцев, к спасительному перевалу. Она ошиблась. Она плохо их знала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
