— Королева полагает, что это такая чаша, украшенная драгоценными камнями, она наделена некой силой…
— Да-да, силой. Зачем ей эта сила? У нее есть собственная сила, все это знают, и она первая вам об этом скажет.
Александр колебался:
— Я согласен с вами, ее заточение нельзя назвать суровым, но… — Припомнив, он процитировал: — «Заточение есть заточение». Ей нужна эта сила, чтобы освободиться и вернуться к своему брату и помогать ему своей магией. Она… Вы же сами сказали: все знают, что она владеет магией.
— Магией? — Поразительно, но в голосе Лунед звучало презрение. — О да, она владеет магией и всякого рода умениями. Никто этого не отрицает! И уж точно не вам с этим спорить, мой господин!
— Госпожа…
— Ах нет, я не о женских уловках. Я имела в виду магию, которой она подкрепляла свои женские чары. Снадобья, которыми она пичкала вас каждый день!
— Леди Лунед…
— Погодите. Я почти закончила. Я пришла и говорю вам все это, потому, что боюсь того, что она может сотворить, получив добавочное могущество, силу, к которой и Мерлин, и верховный король отнеслись с таким благоговением, что сокрыли ее от людского ока. Милорд… — Трепещущая рука снова сжала его запястье. — Я прошу вас, я умоляю вас, теперь, когда вы свободны, держитесь подальше от всего этого. Никогда не возвращайтесь! Никогда! Вы понимаете?
— Но как я могу? Я же связан обещанием…
— Все равно. Было бы лучше, если бы вы не стали искать это сокровище, но если вам случится его найти, я хочу, чтобы вы хорошенько поразмыслили, прежде чем отдавать его королеве. Она ведь сказала вам, что никогда не воспользуется им во вред верховному королю?
— Да.
Рука Лунед соскользнула с плеча юноши; дама сделала шаг назад, еще один. Когда же она снова повернулась к Александру, она словно постарела и сделалась еще более хрупкой, вконец источенная страхом:
— А королева, часом, не сказала вам, что за «советы» она собирает в той уединенной комнате восточной башни?
— Конечно. Это все, что осталось ей от двора и от свиты.
— И она, несомненно, предложила вам присоединиться?
— Она собиралась. Это бы вскорости произошло — так сказала сама королева.
— А она сказала, что под таким секретом обсуждается там, наверху?
— После возвращения Ферласа она советовалась со своими рыцарями относительно этого похода, который так много для нее значит.
— А она не упоминала, что умерший рыцарь, Юлиан, брат графа Ферласа, обещал жениться на мне?
— Но зачем? Нет! Я не знал этого, мне очень жаль…
Александр начал лепетать какие-то соболезнования, но леди Лунед резко оборвала его:
— Сама она знала об этом, а потому позаботилась, чтобы Юлиан отправился в этот поход. И я уверена, — проговорила Лунед с таким спокойствием, что и Александр против своей воли поверил в ее слова, — что если Юлиан и в самом деле умер от злых чар, то это были ее собственные чары.
— Но почему?
— Чтобы он не вернулся. О да, ей бы не понравилось, если бы кто-то из ее приверженцев ухаживал за другой женщиной, но дело не только в этом. Королева боялась, что Юлиан расскажет мне об этих сборищах в восточной башне. Но она опоздала: я уже знала все.
Наступило молчание. Александр словно окаменел: он стоял, глядя себе под ноги, не зная, что делать, что говорить, чему верить. Нельзя же обвинить леди во лжи. Сверх того, Лунед проявила к нему большое участие; возможно, он обязан ей собственной жизнью. Но слышать такое, да еще из уст собственной придворной дамы Морганы? А Лунед тем временем продолжила. Она говорила по-прежнему спокойным бесцветным голосом, который убеждал самой своей невыразительностью. О клике ропотливых юнцов-кельтов, недовольных королевским миром и сильной единой властью, которую Артур установил над мелкими королевствами Британии. Теперь, когда прекратились междоусобные войны, а суд был в руках не мелких князьков, а совета Круглого зала в Камелоте, многие горячие и безрассудные юноши с окраин страдали от безделья. Они называли себя «молодые кельты». Хотя поначалу все это выглядело достаточно безобидно, теперь казалось, что молодых искателей приключений собирают под свою руку своекорыстные люди, чтобы направить их против интересов верховного короля и объединенного королевства, которое тот пытался упрочить.
— Поверьте мне! — горячо взывала леди Лунед.
Александр молчал, припоминая свое собственное пылкое желание отомстить Марку Корнуэльскому, восторг первой стычки, упоение боя у Северна и даже жадное предвкушение приключения сегодня утром. В эту часть ее рассказа поверить было нетрудно.
— Вот какие советы королева держит в башне, — сказала Лунед. — Не так часто, чтобы встревожить стражу, которая могла бы сообщить об этом королю, но всегда, когда находится предлог. Раз Юлиан пообещал на мне жениться, он стал опасен. Вот поэтому он и не вернулся.
В некоторые вещи поверить было невозможно. Александр по-прежнему молчал. Лунед искоса посмотрела на него, затем осторожно спросила:
— Вы еще не передумали насчет поручения королевы?
— Я должен его исполнить. Я клялся… Кроме того, в то, что вы говорите…
Александр замялся.
— Вы не можете — или не хотите — поверить? Я понимаю. Я больше ничего не скажу. Только об одном я вас прошу: если вы найдете этот Грааль, все еще полагая, что его можно использовать лишь во благо верховному королю, не привозите его сюда или в Кастель-Аур, но езжайте сначала в Камелот, чтобы Артур сам рассудил, должно ли его сестре владеть им.
— Но как я могу?..
— Сделать это, не усомнившись в королеве? А может, вы в глубине своего сердца уже знаете, что не дадите ей прикоснуться к этому сосуду?
— Госпожа… — произнес Александр в отчаянии.
— И вы называете себя преданным вассалом верховного короля? Или были им всего лишь несколько недель назад?
На поляне стояла тишина, только лошади похрустывали травой да нежданно зазвенела резкая трель малиновки, затаившейся в ветвях остролиста.
— Это все? — спросил наконец Александр.
Голос его звучал хрипло.
Леди Лунед печально кивнула.
— Да, это все, только я должна еще поблагодарить вас за то, что вы выслушали меня. Я не прошу вас даже поверить мне; вы сами все решите, когда будете далеко отсюда и свободны от… когда будете далеко отсюда. Но у меня есть к вам еще одна просьба.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
