Коллеги еще немного повздыхали, хлебнули на посошок и начали потихоньку собираться. Ведь еще в темницу до закрытия надо успеть, да и Берендею об успешном завершении операции доложить.
— Кстати, о Берендее, — спохватился Солнцевский, — хотя я на него обижен и все такое, но вот, передайте ему.
С этими словами он протянул две глиняных бутылки «Феофана классического».
— Только чтобы Агриппина не видела!
— Сделаем в лучшем виде, — отрапортовал Муромец. — И про Любавушку свою не волнуйся, разместим в лучшем виде.
— Эх, как же я ей в глаза-то посмотрю, — буркнул Солнцевский и толкнул дверь бани.
— Ну и сколько можно вас ждать! Это просто хамство какое-то и половая дискриминация! — встретил Илюху до печенок знакомый звонкий голосок Соловейки. — Арестовывать пришли меня, а в баню париться пошли с тобой.
— Ну так это... — даже растерялся Солнцевский. — Ты же все-таки девушка.
— Нелепые отговорки, — отрезала Любава, — дело в принципе! Я тут маюсь, а они развлекаются.
— Уговорила, следующий раз в баню пойдешь вместе с нами.
— Вот еще, — фыркнула Соловейка. — Придумаешь тоже. Ладно, давай прощаться, что ли.
— Ты того, Любав, — как-то сразу стушевался Илюха, — ну, прости меня, в общем.
— За что? — удивилась Соловейка.
— Ну так, что не уберег.
— Ладно, прощаю.
— А завтра по-любому увидимся. Или меня тоже посадят, или я вас оттуда вытащу.
— Никаких или, — отрезала бывшая разбойница. — В темницу ты попадать не имеешь права. Если ты сядешь, то наш трехголовый проглот помрет с голоду. Он у нас домашний, на воле попросту не выживет.
— Точно! — хлопнул себя по лбу Солнцевский. — Ну раз так, ночевать тебе в темнице только одну ночь. В крайнем случае я организую вам с Изей массовый побег, и мы обоснуемся всей нашей компанией где-нибудь в другом месте.
— Другое место меня не устраивает, — мурлыкнула Соловейка и на законных основаниях, так сказать на прощание, поцеловала его в щеку. — Я уже привыкла жить в столице!
После этого она выждала небольшую паузу, буркнула под нос что-то навроде: «да ладно, когда еще такая возможность представится?», подпрыгнула, повисла на могучей шее Илюхи и подарила ему жгучий поцелуй. Затем отскочила и как ни в чем не бывало заговорила:
— Ладно, без меня веди себя прилично, срамных девок не води, много не пей, послов без дела не трогай. — И, уже обращаясь к былинной троице, продолжила: — Ну ведите меня! Уже ночь на дворе, а мне еще на новом месте обустраиваться.
С этими словами она гордо вскинула курносый носик вверх и, поскрипывая косухой в такт шагам, направилась прочь со двора. Смущенные как ее поведением, так и новым имиджем (корректировка классического сарафана не ускользнула от их внимания), три богатыря проследовали за ней. А Солнцевский в этот момент вдруг очень ясно осознал, что в ближайшем будущем ему придется решить задачу, значительно более сложную, чем все те напасти, что свалились на него в последнее время.
* * *
— Да какого черта! — ревел Солнцевский на следующее утро, словно раненый зверь, мечась по пустым комнатам «Чумных палат». — Да это беспредел какой-то! Я создал успешное дело, приобрел недвижимость, заработал себе имя, мой бренд один из самых раскрученных в Киеве, а тут появляется кто-то, и все летит в тартарары!
Только гулкое эхо могло ответить богатырю, но тот ничего не замечал и продолжал вопрошать несуществующего собеседника:
— Он лишил меня друга, верного Горыныча, подру... В общем, еще одного друга, а я должен молчать? Мы мирные люди, но наш бронепоезд так шарахнет с запасного пути, что этому кому-то не поздоровится! Он хотел войны, он ее получит! Топор войны благополучно вырыт, автомат смазан, патроны в патроннике, координаты цели введены.
— Ты чего разоряешься-то? — своим скрипучим голосом поинтересовался невесть откуда взявшийся Феофан.
От неожиданности бывший борец вздрогнул и опустился на лавку.
— Феня, ну что же это делается-то? Буквально за несколько дней я лишился практически всего! Мои друзья в темнице, а я даже не в силах им помочь! Может, действительно подпалить «Иноземную слободу»? Грамотно, с четырех сторон, учитывая направление и силу ветра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вместо ответа домовой вдруг подозрительно повел носом.
— Или пристукнуть всех четверых послов. Среди них наверняка попадется тот, кто мне нужен, а остальных спишем на несчастные случаи. Да ты не носом верти, а подскажи, что делать!
Феофан вздрогнул и с некоторым удивлением посмотрел на Илюху.
— Ты что, не слушал меня, что ли? — даже немного обиделся Солнцевский. — Я тут перед ним распинаюсь, а он!
— Чужим духом пахнет, — без обиняков выдал домовой и опять повел носом.
— Чего? — не сразу понял бывший борец.
— Говорю, по дому у нас кто-то шастал, пока ты на своей кровати храпел! Развели проходной двор, раньше хоть Мотя за порядком следил, а теперь приходи, кто хочешь, бери, что хочешь.
На этот раз до Солнцевского дошло мгновенно:
— Да нет, Феня, они ничего не взяли, они, наоборот, положили.
— Ну тогда это хорошо, — пробурчал домовой, — в справном хозяйстве все сгодится.
— Ошибаешься, — отмахнулся Солнцевский.
Но, бросив взгляд в окно, увидел, что в ворота входит князь Берендей собственной персоной, воевода Севастьян, три былинных богатыря и прочий сброд типа бояр и пакостного Микишки. Ну а за воротами, как водится, колыхался целый частокол копий. Как и предполагал Солнцевский, по его душу привели чуть ли не две сотни ратников.
— Боятся, — хмыкнул он, потом немного подумал и добавил: — И, стало быть, уважают.
Но времени было немного, даже по самым радужным подсчетам, пару минут, не больше. Поэтому бывший браток резко обернулся к домовому:
— Феофан, выручай, за это время все палаты обыскать просто не получится. Откуда больше всего чужим духом пахнет?
— Что я тебе, собака, что ли? — буркнул вредный домовой и попытался отправиться досыпать прерванный сон.
Однако Солнцевский ловко схватил его за шкирку и вернул на место.
— Ты что, ошалел? Да я тебя, да я тебе в жилище откажу! — завопил обиженный домовой.
— Да какое жилище, открой глаза! — взревел бывший браток. — Изя с Любавой срок мотают, Мотя на поселении, а на меня уже ордер выписали небось! И если ты сейчас мне не поможешь, то останешься здесь в гордом одиночестве. Если тебя это устраивает, милости просим, иди баиньки!
Думал старый домовой не больше мгновения.
— Ну так бы сразу и сказал, а то, ишь, чуть что, за шкирку хватать. Скажи спасибо, что я сегодня добрый. Вот в следующий раз себе такое позволишь, точно с жилплощади выпишу!
Тут в дверь застучали.
— Время, Феня, время! — нетерпеливо кинул Солнцевский. — Бери след!
— Вот закончится вся эта история, я тебе такой след покажу! — больше для проформы пробурчал домовой.
Но, водя носом из стороны в сторону, ринулся обследовать дом.
Когда, словно пограничный пес Алый, Феофан взял след и побежал на чердак, в двери молотили уже сапогами. Но это действовало на нервы только Солнцевскому. Сам же домовой был совершенно спокоен, он уверенно указал на дальний угол Изиной лаборатории.
— Там пошукай.
Второй раз Солнцевского просить было не нужно, и он решительно направился в указанном направлении. Конечно же нюх не подвел старого домового: под горой старого тряпья и битой посуды (отходы Изиного производства) был обнаружен небольшой ларец. В дверь уже молотили без передышки, и заглядывать внутрь просто не было времени. Да и что там могло быть интересного? Ну деньги, ну, побрякушки и прочие драгоценности.
— Бери его и исчезай, — бросил Солнцевский и протянул улику домовому.
— Что значит исчезай? — как обычно набычился Феофан. — Я, между прочим, тут прописан!
— Не разводи бюрократию, — отмахнулся Илюха и чуть ли не насильно вложил ларец в руки домового.
