книгу и убрала руку, вновь касаясь ее ветхих страниц.
— Твоя семья считает, что ты умер?
— Для них я пропал без вести. Круг появился в моей жизни внезапно, и я добровольно стал Вестником, согласился, сам не зная на что, считая, что у меня был выбор. Мне это казалось шансом, выпадающим раз в жизни, возможностью все изменить. Я был увлечен изучением обрядов, внутреннего устройства культа, даже несмотря на то, что некоторые ритуалы отпечатались на сознании и до сих пор мелькают у меня в кошмарах. Но, знаешь, как это часто бывает, — все идет не так, как мы хотим. Я уже давно не разделяю взглядов Вестников и кругов, но пути назад нет.
Он замолчал и отстранился, нервно ведя плечом. Видимо, Георг сказал больше, чем изначально планировал. Немного поразмыслив, он потянулся к карману брюк.
— Я хочу дать тебе кое-что.
Ева с интересом проследила за тем, как он достал оттуда полупрозрачный камешек и протянул ей.
— Что это? — она повертела в руках необработанный минерал.
— Розовый кварц, — пояснил мужчина, — Марк просил передать его тебе.
— Спасибо, — девушка улыбнулась, ощущая под пальцами холод кристалла, — почему ты не спал?
— Меня мучает бессонница с тех пор, как мы прибыли в этот странный дом.
Вестница понимающе кивнула и опустила глаза, чтобы лучше рассмотреть подарок.
— Проводить тебя до спальни?
— Я, — она замялась, — я планировала ночевать сегодня здесь.
— Тебя рано разбудят шумы на кухне.
— Ничего, — заверила Ева.
Георг лишь кивнул и спустя какое-то время скрылся за дверью.
Глава 30
Алиса
Алиса вошла на кухню, и в нос сразу же ударил аромат свежего осеннего воздуха, сочащегося из окна, вперемешку с дымом.
— Что здесь случилось? — она приподняла одну бровь, остановившись в дверном проеме и встретившись лицом к лицу с Веттой, что до этого крутилась вокруг печки.
— Поверить не могу, — девушка раздраженно вздохнула и отвернулась, — я совершенно не могу вспомнить, как варить все это.
— Кое-кто чуть не устроил пожар, пытаясь приготовить кукурузную кашу, — Филипп демонстративно покашлял от едкого запаха, распространившегося по комнате.
— Серьезно? — Алиса скрестила руки на груди и подошла к кастрюле, содержимое которой было безнадежно испорчено, — у нас не бесконечный запас крупы здесь.
Ветта отошла к стене, игнорируя ее слова. Морозный ветер царапал кожу щек, но девушка распахнула оконные ставни, окончательно лишая кухню оставшихся крупиц тепла.
— Иначе здесь можно задохнуться, — убедила она сама себя и вернулась к плите.
Алиса сильнее закуталась в ранее просто наброшенный на плечи плед, пряча в нем нос и кисти рук. Сзади послышался глухой кашель, сопровождающийся тяжелыми шагами. Феликс, в зубах которого была зажата трубка, с интересом осматривал собравшихся.
— Что произошло?
— Мы пытаемся что-нибудь приготовить, — Ветта разочарованно показала предыдущую попытку.
— Может быть, рис получится сварить удачнее? — предложение Алисы явно пришлось Вестнице по душе, ее лицо на мгновение озарила улыбка.
— Ты умеешь?
Девушка неоднозначно усмехнулась.
— Раньше я всегда пользовалась одним рецептом — найти того, кто умеет готовить и попросить его.
— Гениально, — Филипп хрипло рассмеялся, от дрожи в его голосе Алиса стала чувствовать холод еще ярче.
— Я думаю, мы разберемся, — фыркнула Ветта и легонько толкнула мужчину в сторону выхода.
— Даже не сомневаюсь в вас, — Вестник кивнул им и, сдавшись, вышел.
***
Дни постепенно сменялись неделями. Время текло неторопливо, словно желая растянуть пребывание Вестников в этом странном, пропитанном необъяснимой атмосферой доме.
Длительное нахождение в Доме Луны начало настораживать Алису, в груди зародилось всепоглощающее чувство волнения. С наступлением каждого нового утра она все меньше понимала, для чего они здесь находятся и как долго еще будут находиться.
Мария все реже выходила из своей комнаты, пока вовсе не перестала. Дочь ухаживала за ней, и каждый раз в ответ на вопрос — когда они смогут вернуться обратно, говорила только одно: «Принцессе не становится лучше».
Тревога неторопливо, но заметно поглощала здание — каждая трещина в стене казалась свежей, краски на картинах, созданных в далеком прошлом, местами стирались. Дом словно впитывал особенно острые эмоции своих жителей, они оседали на нем в виде шероховатостей, надломов, что скапливались как ценные воспоминания. Казалось, если соберется еще немного, он обратится в руины.
Алиса привыкла чувствовать холод. Касаясь кончиками пальцев своего тела, осознавать, что оно напоминает ей промерзшую реку, недвижимую, застывшую во время бесконечной зимы. Внутри нее никогда не было места для тепла, что теперь, в этом искусственном мире, заполнило ее. Руки, прижатые к размеренно бьющемуся в груди сердцу, источали жар. Это пугало и восхищало одновременно.
Было нечто трогательное в том, что Дом Луны пробудил всех служителей, даруя им возможность по-настоящему существовать, но не получалось избавиться от потаенного ощущения страха перед собственной беспомощностью в таком положении.
Ноющая боль пронизывала виски девушки, не позволяя ей полноценно мыслить. Она спустилась на первый этаж, попутно поправляя ворот свитера и ладонью расчесывая волосы. От прохлады по коже бегали мурашки, запястья слегка сводило, но Алиса не обращала на это внимания.
Она замерла посередине длинного коридора, внимательно вглядываясь в портрет, висевший среди множества иных. Бесстрастное мужское лицо практически не выделялось на фоне остальных безликих картин. Замыленный, полустертый пейзаж позади словно специально казался незначительным, выделяя черты человека, изображенного в центре.
Половину его лица закрывала тень, но можно было рассмотреть светло-карие глаза, направленные куда-то в сторону, тяжелый подбородок, густые брови, того же цвета, что и слегка растрепанные, коротко стриженные волосы.
Она прислонила руку к полотну, нежно коснулась мазков в месте, где художник изобразил старомодный, по нынешним меркам, твидовый пиджак, и провела по нему подушечкой пальца, после чего вновь подняла глаза. Холодное безразличие на застывшем лице пробуждало в Алисе чувство глубокой тоски и одиночества.
Воздух, что медленно проникал в организм, был едким и пропитанным краской и, казалось, отравлял девушку, но она продолжала вдыхать его, приближаясь к портрету все ближе, пока не коснулась лбом.
Сквозь полуоткрытые веки она увидела, как кто-то приблизился к ней, опустив руку на плечо. Крепкие пальцы сжали кожу под одеждой, а исходящий от чужого тела жар согревал ее. Алиса мягко отстранилась от стены и внимательно посмотрела на стоящего рядом Филиппа, но в то же время сквозь него.
— Это он изображен на картине, — Вестница вновь дотронулась до полотна, изучая каждую шероховатость, и закрыла глаза.
— Кто изображен? — мужчина отошел на пару шагов, чтобы лучше рассмотреть рисунок.
— Яр. Я оставила его, — ее рука дрогнула, а слова давались с трудом, — очень давно, бросила на холодном зимнем ветру и отдалась тьме.
— Алиса, о чем ты говоришь? — Филипп повернул
