Власов довольно скептически относился к любимому дойчами безалкогольному напитку, предпочитая чай - возможно, в этом сказывалась его славянское происхождение, в других случаях ничем себя не проявлявшее. Однако чая не было. Не забывая о крутящейся кассете, Фридрих избрал меню, обеспечивающее бесшумное приготовление: разогрел себе в микроволновке что-то рыбное и запил соком.
Спустя еще семьдесят минут Власов знал, что, если не считать завтрака, потратил полтора часа зря. Лента была пуста с обеих сторон.
Вообще говоря, он не слишком этому удивился. Задним числом он даже был почти уверен, что интуитивно знал это с самого начала - потому и вспомнил о кассете так поздно. Уж больно все было бы просто. Конечно, это только в плохих детективах простые решения никогда не срабатывают... но, раз Лемке не изъял кассету, может быть, он попросту знал, что там ничего нет? Пора уже, наконец, с ним связаться.
Фридрих достал целленхёрер, несколько раз нажал кнопку, выбирая из списка нужный номер. В отличие от серийных трубок, кнопка нажималась беззвучно. В квартире был, конечно, и "обычный" телефон, подключенный к городской сети, но ему Фридрих не доверял, даже несмотря на встроенный фершлюсер. Даже когда противник не может расшифровать звонок, сам факт, что звонили с такого-то номера на такой-то, может дать ему лишнюю информацию... Радио и оптоволоконная связь, которой пользовались агенты Райха в Москве, работала не через российских операторов, а через аппаратуру, установленную в германском посольстве.
Трубку долго не брали. Лишь после пятого гудка недовольный и, как показалось Фридриху, сонный голос сказал: "Алло?"
- Я по объявлению. Вы еще продаете щенков ризеншнауцера? - осведомился Фридрих по-русски.
- Да, остались еще два - мальчик и девочка, - голос на другом конце как-то сразу подобрался.
- Мне мальчика. Guten Morgen.
- Herr Erste? Sehr angenehm! - Лемке тоже перешел на дойч. - Я ждал вашего звонка, шеф.
"В таком случае, вы долго берете трубку, мой мальчик", - чуть было не процитировал Мюллера Власов. - Нам необходимо встретится и обсудить дела, - сказал он вместо этого.
- Когда и где? - Лемке был само служебное рвение.
Фридрих бросил взгляд на часы.
- В десять. Точка С. (Это означало квартиру в Трубниковском; квартира Вебера именовалась точкой A.) Успеете?
- Так точно!
- Хорошо. Учтите, мне нужен полный отчет. До встречи.
Дав отбой, Фридрих включил нотицблок и проверил почту. Ничего сверхсрочного он не ожидал - оно бы пришло прямо на целленхёрер, но текущие инструкции вполне могли поступить. И впрямь, "Ди Фенстер" помигивали запечатанным конвертиком.
Фридрих подогнал к нему стрелку и надавил на сенсорную подушечку; после мгновенной паузы, вызванной работой программы дешифровки, на экране возник короткий текст. Да, кое в чем жизнь агента все же стала намного проще со времен Штирлица и его верной радистки Кэт...
"О Хайнце не беспокойтесь. Ваша главная задача прежняя. Постарайтесь вытащить фрау Галле из подвалов Лубянки. Официально наш МИД не собирается в это вмешиваться. Но наши маленькие друзья хотят поднять шум. О."
"Подвалы Лубянки" были, разумеется, очередным приступом тяжеловесного мюллеровского юмора. Здание, некогда наводившее ужас на всю страну, давно не использовалось по прежнему предназначению, превращенное в Мемориальный музей жертв большевистского террора. Да и, в любом случае, над либеральной журналисткой висело отнюдь не политическое, а чисто уголовное обвинение.
Фридриха, однако, внезапно заинтересовало другое выражение, которое он уже однажды слышал от Эберлинга. "Маленькие друзья". На жаргоне американской - а стало быть, и всей атлантистской - военной авиации так именуются истребители прикрытия. Бомбардировщики, соответственно - "большие друзья". Вряд ли Мюллер знал это; он-то, понятно, имел в виду СЛС и их российских единомышленников. Но что, если во всем этом деле либералы и впрямь играют роль истребителей прикрытия? И весьма похожая на провокацию история с Галле (которая, вполне возможно, все же сознательно ввела себе наркотик ради дальнейшей шумихи), и даже смерть Вебера на самом деле лишь призваны отвести огонь защитников Райха от... от чего или от кого? "Истребители". Власов повторил это слово по-русски. На этом языке оно звучало более зловеще, чем его иностранные аналоги - "охотники" в дойче или "бойцы" в английском. В отличие от большинства летчиков, Фридрих не был суеверен и не придавал значения явно случайным совпадениям, но сейчас ему всё это очень не понравилось. Похоже, меланхолично отметил он про себя, он уже заразился эберлинговским интересом к словам. Хотя... случайности случайностями, а своей интуиции он привык доверять.
Чтобы не терять время до прибытия Лемке, Фридрих спустился вниз и вернулся с вечерними и утренними газетами (попутно отметив про себя, до чего же они похожи, даже по внешнему виду, на то, что издаётся в Фатерлянде - разве что в заголовках не так щедро использовалась готика). Тщательно просмотрел колонки происшествий и криминальной хроники, бегло скользнул глазами по остальному. Об убийстве Вебера нигде ни слова, об аресте во Внуково тоже. Кто бы за всем этим ни стоял, очевидно, российские власти не заинтересованы в огласке. Во всяком случае, пока. Полезная все-таки штука цензура, сразу позволяет отфильтровать сигнал от шума.
Довольно скоро в прихожей раздалась прерывистая трель условного звонка. Фридрих бросил взгляд на часы - без трех десять - затем взял со стола пульт и включил стоявший в углу фернзеер, один из каналов которого транслировал изображение с вмонтированной в дверной глазок камеры.
Маленький объектив искажал пропорции, но Лемке, очевидно, и в жизни был невысокого роста, с овальным, слегка одутловатым лицом и рачьими глазами навыкате. Жидкие белобрысые волосы казались прилизанными; под носом топорщилась по-хитлеровски узкая щеточка усов, которые Лемке совершенно не шли. Весь он производил впечатление старательного, но недалекого унтера, который борется со скукой, муштруя новобранцев в каком-нибудь глухом провинциальном гарнизоне. "Le petite corporal" - подумалось вдруг Фридриху. Так называли Наполеона. Вот уж на кого Лемке совершенно не походил.
Власов вышел в прихожую и открыл дверь. Гость, приходившийся ему по подбородок, вытянулся, чуть ли не щелкнув каблуками, и вскинул руку в официальном приветствии. К счастью, ему хватило ума не гаркнуть при этом "Heil dem Reich!", оповещая о своем визите все соседние квартиры. Но все равно подобное патриотическое рвение было совершенно неуместным - дверной глазок имелся не только в квартире Власова. "Штрилиц шел по улице Горького, не понимая, что больше его выдает - мужественное арийское лицо, именной кортик на поясе или волочившийся за спиной парашют..."
Глаза у вошедшего оказались линяло-голубыми.
- Входите, - коротко бросил ему Фридрих, отступая в глубину прихожей. - И запомните на будущее, что мы не в Берлине.
Две минуты спустя Лемке уже сидел на предложенном ему стуле (в спинку которого был вмонтирован микрофон) и бодро, гладко, как по бумажке, озвучивал свой доклад.
- Позавчера, второго февраля, в 16:28 по московскому времени, на пульт дежурного по городу московской полиции поступил анонимный звонок. Высокий голос сообщил, что в квартире по адресу точки A находится труп. Спустя 11 минут...
- Что значит "высокий голос"? Женский? - перебил Фридрих.
- Более точной информации получить не удалось, - признался Лемке, несколько сбившись с официального тона. - Похоже, русские сами не знают. Может, женщина, может, ребенок. Но бывают и мужчины с такими голосами.
- Особенно если голос был изменен... Ладно, надеюсь, нам удастся получить запись разговора. И что именно он сказал? "Труп хозяина"?
- Нет, просто "труп".
- Он не сказал, что человек был убит?
- Насколько я знаю, нет.
- Хорошо, продолжайте.
- Через 11 минут опергруппа криминальной полиции прибыла на место, - Лемке, кажется, снова почувствовал себя уверенно. - Дверь в квартиру оказалась незаперта...
- Что значит "незаперта"? - вновь перебил Фридрих. - Закрыта, но не защелкнута, приоткрыта, распахнута? Язычок замка был выдвинут, убран, поставлен на "собачку"?
- Не знаю, - ответил Лемке, в его голосе проскользнуло раздражение - Я докладываю ту информацию, которую нам дали русские. Итак, они вошли и увидели...
- Понятые присутствовали?
- Ммм... кажется, нет.
- Кажется?
Тщательно выбритые щеки Лемке начали слегка розоветь.
- Прошу прощения, херр Власов. У меня не было достаточно времени выяснить это точно.
Фридрих вздохнул.
- Ладно. Значит, они вошли и увидели...
- Вебера, сидевшего в кресле в гостиной. По заключению их эксперта, он был мертв уже около двух часов. Следов борьбы в квартире и насилия на трупе не было.
- Наши эксперты еще не работали с телом?
