Наконец-то Илкар улыбнулся. Уши его встали торчком.
- Я же эльф, Безымянный, - сказал Илкар и потер подбородок. - Боюсь, мой рассказ будет коротким. Тревис может быть либо блестящим героем, который ведет долгую войну с порочной магией, либо обычным солдафоном, слепцом, который не видит того, что у него перед носом. Все зависит от того, как смотреть на его поступки.
- А ты сам как считаешь?
- Я считаю его слепцом, - сказал Илкар. - Видишь ли, все это началось с одного грандиозного плана, и тогда немало было таких, кто хотел, чтобы Тревис добился своей цели. В их числе был и я. После поражения в Андерстоунском ущелье он собрал своих единомышленников и разработал кодекс. Этот кодекс ставил основной целью ограничить разрушительное действие магии Зитеска и, правда, в гораздо меньшей степени магии Додовера. Заметь, ничего противозаконного в этом кодексе не было. Тревис совсем не считал, что нужно закрыть эти университеты. Он просто хотел контролировать исследования и прекращать те, которые противоречат морали. В то время их организация называлась "Крылатой розой". Ее члены делали себе на шее татуировки - бутон красной розы между двух белых крыльев. - Эльф показал на собственной шее, где именно делалась такая татуировка. - Вероятно, это должно было символизировать страсть и свободу.
- Неужели в этом был какой-то смысл? - спросил Безымянный.
- Пожалуй, да, - ответил Илкар. - Первоначально их помыслы были чисты. Они хотели лишь одного: освободить свою страну от тени темной магии. И собирались достичь этой цели, не прибегая к насилию.
- Проклятие! - воскликнул Хирад.
- Я понял, что ты хотел сказать, - заметил Илкар. - Дальше, как ты и сам можешь предположить, высокие идеалы постепенно забылись. Во что превратились их планы насчет контроля исследований, не знаю. Вероятно, в охоту на ведьм; похоже, теперь Тревис любого искусного мага считает опасным для страны человеком. Кстати, я тоже попал в эту категорию, потому что благодаря неудачному стечению обстоятельств оказался в одной компании с нашим славным приятелем из Зитеска.
- Они все еще делают себе такие татуировки? - спросил Хирад, показывая на свою шею.
- Нет, татуировки немного изменились, - сказал Безымянный. - Сам рисунок остался прежним, но теперь он заурядного черного цвета.
- Да, - подтвердил Илкар. - И сейчас они называют себя "Черными Крыльями". А роза теперь, наверное, должна означать печаль или еще что-нибудь в этом роде.
- Так я понял, что эта женщина опасна. - Хирад не сразу понял, что Безымянный разговаривает сам с собой. - Проклятие!
- О чем это ты, Безымянный? - спросил варвар.
- Я ведь узнал эту татуировку, понимаешь? Если бы я чуть поторопился, то мог бы спасти Сайрендора. Может быть.
Просто когда я понял, что она пришла за Денсером, у меня пропало желание ее останавливать. На его жизнь мне было плевать - да и сейчас, в общем-то, плевать. В этом-то и беда.
- Так будет до тех пор, пока мы не найдем "Рассветного вора", заметил Илкар.
- Неужели ты в это веришь? - спросил Безымянный.
- А ты по-прежнему скептик, Безымянный?
- А ты по-прежнему эльф, Илкар?
В Торговом союзе Корины еще витал дух помпезности минувших столетий.
Залы, кабинеты, столовые и комнаты этой некогда надменной и горделивой организации утопали в садах. За этими садами до сих пор тщательно ухаживали благодаря наследству, подаренному союзу графом Арленом Третьим в знак признательности за пожертвования, которые Торговый союз - ТСК - собрал во время первой войны с Висмином триста лет тому назад. С тех пор удача изменила семье Арлена, и ее богатство перешло к набирающему силу на гребне новой волны прибыльной торговли минералами барону Блэксону.
Впрочем, со стороны здание ТСК выглядело отменно. От витиевато украшенных кованых ворот вела к фасаду широкая подъездная аллея. Мраморные ступени поднимались к двойным дверям из черного дерева. Трехэтажное здание было сложено из белого камня, привезенного от скал Динебри, за семьдесят миль на северо-восток от Корины.
Однако внутри картина, напротив, была удручающей. Потолок в холле просел, его подпирали деревянные балки и просто бревна, везде царили пыль и запустение. У ТСК не было денег даже нанять полотера. Роспись облупилась, штукатурка отсырела, в углах поселилась плесень, воздух был затхлым.
Столешница банкетного стола была выщерблена и покрыта царапинами, выцветшая обивка стульев порвалась, из прорех торчала набивка. Что касается гостевых комнат, то ни один барон или лорд не селился сюда без доверенной охраны, постоянно дежурившей у дверей.
Вся эта атмосфера угнетала барона Гресси. Его первоначальный оптимизм относительно созванной встречи улетучился, едва начались жестокие перепалки между прибывшими в Корину делегатами.
Лорд Динебри созвавший эту встречу из-за нападения на один из его обозов в Андерстоунском ущелье, был сугубо номинальным и, как поговаривали многие, последним председателем ТСК. На заседании Динебри поставил вопрос о необходимости проведения военной акции в связи с тем, что Тессея, вождь племени, согласно договору, контролирующий Андерстоунское ущелье, нарушил соглашение о безопасном проходе. Предполагалось, что такая акция позволит сохранить этот торговый путь открытым.
Однако сидящие за столом лорды и бароны, начиная от седого и морщинистого, но все еще крепкого лорда Раше и чернобородого, до неприличия обрюзгшего лорда Эймота и заканчивая молодым бароном Понтойсом, которого отличали гигантский рост и ястребиное лицо, словно в непробиваемую броню, оделись в цинизм.
После трех часов бесполезных споров, выступлений и дискуссий делегаты разбились на две фракции. Позиция Гресси, Динебри и старшего сына лорда Джадена, которому принадлежали земли к северу от университетских городов, подвергалась непрерывным атакам. Ход заседания определяли Понтойс, Раше и Хаверн. Делегаты принимали резолюцию за резолюцией, опровергая все заявления Динебри и обвиняя его в желании развязать войну. Все требования лорда предоставить ему слово не включались в протокол. Кульминацией заседания явились односторонние дебаты о том, как ТСК должен извлекать максимальную выгоду из любого потенциального объединения племен. Слушая их, трое опальных делегатов кипели от негодования, но хранили молчание.
Гресси, который и до этого говорил мало, ответил лишь на прямой вопрос Понтойса.
- Почему вы молчите, Гресси? Все еще гадаете, чем заплатить за ремонт разрушенной стены замка, или просто думаете о чем-то личном?
- Мой дорогой Понтойс, - ответил Гресси. - Я считал, что вы уже забыли о той маленькой ссоре, которая вышла между нами по вашей вине. А что касается ран, то вам потребуется гораздо больше времени, чтобы их зализать. Кроме того, я боюсь, что мои мысли не соответствуют тем решениям, которые вы готовы принять. Особенно это относится к вашей попытке возобновить продажу оружия Висмину.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
