ГЛАВА 48
Не под той звездой я родилась. По крайней мере, везение – это точно не про меня. С чего я вообще решила, что Алек всё ещё в Оазисе? Он проявил слабость, согласившись на секс со мной. Наверняка тут же пожалел о содеянном и попросил перевода. В любом случае, девушка после другого мужчины ему не нужна. Если я вообще когда-нибудь была дорога ему.
От этих мыслей стало очень грустно. В новой реальности нет места для любви. Здесь правят бал разврат, похоть и грязь. На Большой земле, в Оазисе и в Гнезде тоже. Партнёров для секса и жизни выбирают компьютеры. Только деградантам дозволено самим решать с кем спать, но они превратили свою свободу в жестокую эксплуатацию женщин...
Прождав примерно до полуночи, я легла спать, но уже через два часа проснулась, услышав настойчивый стук в дверь.
— Кто? – сонным голосом спросила через закрытую дверь.
— Собирайся, - приказным тоном объявил мне незваный гость.
Профессор говорил, что меня заберут рано утром. Надеюсь, чтобы детей показать, а не рассудка лишить.
Уже почти забытый маршрут до аэропорта, пролегающий через Обсервацию. Знакомый типовой самолёт. Одно отличие – вместо толстых старикашек, офицеры. Трап только подвезли. Они большой толпой ожидают посадки. Я вглядываюсь в их лица, надеясь найти среди них Алека.
— Куда мы летим? – спросила стюардессу перед тем, как сесть на указанное мне место.
Она улыбнулась, но не стала отвечать. На этом рейсе не кормили, из напитков предлагали только воду. Офицеры никакого интереса ко мне не проявляли. Друг с другом не общались, но выглядели довольными. Куда их отправляют? Нет, неправильный вопрос. Куда меня отправляют?
Полёт продлился меньше часа. Самолёт приземлился рядом со спасательной станцией. Что ж у них всё такое одинаковое? Невозможно найти десять отличий между Оазисом и этим местом.
Внизу у трапа стоял микроавтобус и чёрный автомобиль. Охраны не видно. Может быть... Я попробовала вместе с офицерами прошмыгнуть в автобус, но водитель грубо остановил меня.
— Тебе не сюда. Выходи.
— Вы уверены? Мы прилетели все вместе и мне сказали...
— Тебя машина ждёт.
— Правда? Я её не заметила, извините.
Вышла из автобуса и села на заднее сидение автомобиля. Водитель в тёмных очках не ответил на моё приветствие и сразу поехал в неизвестном направлении. Автобус с офицерами первое время плёлся за нами, а потом, то ли отстал, то ли свернул на незамеченном мной в темноте повороте.
— Всё, приехали, – машина остановилась у высокого забора с колючей проволокой.
Почти такой же был на Ковчеге. Увидев его, я испугалась. Кого и от чего защищает этот забор? Несмотря на раннее утро на улице по-весеннему тепло. Пальм не видно, но чувствуется близость моря. Власти никогда не позволили бы деградантам жить в подобных условиях, значит... На Оазисе фактически нет заборов. Даже Обсервация настолько сильно не охранялась.
Я вглядывалась в темноту, пытаясь разглядеть, есть ли здесь вышки с автоматчиками по периметру.
— Что сидишь? Иди. Тебя ждут.
Медленно вышла из машины и пошла в сторону автоматических ворот. Мне в лицо тут же ударил яркий свет прожектора. Ворота начали открываться, мне навстречу вышла молодая женщина в монашеском облачении.
— Алиса, правильно? Дети ещё спят, у нас есть время спокойно попить кофе.
Монашка? Дети? На территории, которая охраняется как тюрьма особо строгого режима.
— Дети живут здесь? – я с удивлением рассматривала лысую, покрытую засохшим газоном местность.
— Разумеется.
— За забором с охраной? Они что, преступники?
— Хуже, - она звонко рассмеялась. – Бандиты. Так и норовят сбежать в поисках приключений. Совсем от рук отбились.
— И вы их тупо заперли за колючей проволокой?
— А что ещё нам оставалось делать? Мы не можем им ничего запрещать. Наказывать тоже не можем. За безопасность каждого отвечаем головой. Вот и пришлось возвести ограждение ради их же блага.
Ничего себе, благо. Не удивительно, что у детей проблемы с эмпатией. Живя за решёткой, сложно быть добрым и сочувствующим чужим проблемам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Девочки тоже здесь?
— Да.
Скоро вдалеке показались двухэтажные однотипные корпуса. Здесь пейзаж был повеселее – кусты, деревья, большой бассейн без воды, огромная детская площадка... Всё это напоминало детский лагерь.
— Что мы только не пробовали! Пару лет назад даже священника привезли, пытаемся через религию до них достучаться. Бесполезно. Даже не представляю, что будет, когда они покинут стены Интерната.
Ничего хорошего не будет. Теоретики хреновы! Ладно, учёные – у них одни формулы в голове, а власти? Они с какой планеты прилетели? Детские дома существовали и до войны, во всей красе показывая ущербность подобного воспитания детей. Неужели сильные мира сего искренне полагали, что правильный генокод и высокий интеллект родителей, позволят создать идеальных с рождения людей?
— Вы создали даже не Интернат. Колонию для несовершеннолетних.
— Я знаю, - весёлость монашки испарилась. – Сама в детском доме выросла. Мне поэтому и позволили работать здесь, несмотря на недостаточно хорошо пройденный тест.
— Ты деградантка?
— Не совсем. Вернее, да. Не хватило буквально пары баллов. Заходи.
Маленькая комнатка при входе в один из корпусов. Две узкие кровати, большой балкон, санузел.
— Будешь спать здесь.
— Я не знала, что останусь у вас надолго...
— Ну а как ещё ты сможешь разобраться в том, как устроена жизнь в Гнезде.
— Где?
— В Гнезде, - удивлённо повторила монашка.
ГЛАВА 49
— С дороги! – дерзкий пацанчик лет десяти смотрел на меня с нескрываемым презрением.
— Что ты сказал? – захотелось отвесить ему оплеуху.
— Пошла вон с моего пути.
Я прижалась к стене, пропуская его. Милые детишки. Уверена, когда они подрастут, современная жизнь покажется раем.
Монашка, представившаяся Ириной, извинилась и ещё час назад сбежала в столовую. Я немного прогулялась, а потом решила посмотреть, в каких условиях живут будущие властители страны.
— Постой, можно я посмотрю твою комнату.
Парнишка замер, но не повернулся ко мне.
— Эта приватная территория. К тому же мой сосед ещё спит.
О как! Приватная территория. По крайней мере, он перестал откровенно хамить.
— Ты знаешь, как зовут твою маму?
— Маму? Что это? – заинтересовался и подошёл ближе.
— Ты не знаешь, что значит слово «мама»?
— Нет? – смотрит на меня широко раскрытыми глазами, а я не знаю, что ему ответить.
— Это женщина, которая подарила тебе жизнь.
— Вынашивательницы? – разочарованно отвернулся и пошёл по своим делам.
Я не стала его останавливать. Нужно во всём разобраться. Профессор был прав. Их система ломает психику детей, превращая мальчишек в злобных монстров с манией величия.
— Ир, как вы с ними общаетесь вообще? – моя соседка по комнате к тому моменту уже вернулась из столовой.
— Мы с ними не общаемся. Выполняем приказы, убираем комнаты, помогаем с уроками младшим.
— В смысле, не разговариваете?
— Если к нам не обратятся, - холодно ответила она. – У мальчиков есть учителя – мужчины. Женщины здесь занимаются обслуживанием.
— А девочки?
— Они прелестны! – она просветлела. – Пошли, я познакомлю тебя с ними, - она взяла меня за руку и повела в соседний корпус.
Внутри он больше напоминал институт благородных девиц. Стены завешаны плакатами с формулами и цитатами учёных прошлого. Девочки одеты в серые комбинезоны, мало отличающиеся от моего. У каждой две тугие косы и скромно опущенные в пол глаза.
— Доброе утро! Хотите, я покажу вам мою контрольную по химии? Учитель очень хвалил меня.
Как и мальчишке, ей лет девять. Какая химия?
— Не сейчас дорогая, - монашка поправила выбившуюся из причёски прядь волос. – Заплети волосы заново, иначе тебя накажут.
