— Когда бойцы полка достигли околицы села, сильный артиллерийский огонь противника вынудил их залечь, а вскоре и отойти назад. Немецкая пехота при поддержке танков перешла в контратаку. Ее отразили, но с большими потерями. Без командиров осталась третья рота и некоторые взводы. Стрелок В. Литвиненко[96] в «тот момент боя заменил выбывшего из строя командира роты, поднял ее в атаку. Немцы, покинув окопы, укрепились в центре населенного пункта. Командир батальона приказал ему развивать наступление и ввел бой другие подразделения. При поддержке артиллерийского огня наступление на село возобновилось. В. Литвиненко первым ворвался в село. В рукопашной схватке он уничтожил несколько гитлеровцев, гранатой подбил штурмовое орудие.
Всего в ходе боя за Жуляны воины полка уничтожили около 180 солдат и офицеров и подбили пять танков и самоходных орудий.
6 ноября в селе Святошино загорелось здание, где оказывала помощь раненым военфельдшер полка лейтенант медицинской службы Ф.А. Пушина[97]. Осколком снаряда Пушина была ранена, но до последнего дыхания выносила раненых. Она сумела спасти более 30 солдат и офицеров.
7 ноября командиры и бойцы полка сражались за населенный пункт Жуляны. Особо отличился в этот день помощник командира взвода старший сержант Ф. Мохлае[98]в, который уничтожил гранатами расчет пулемета противника.
167-я дивизия в числе других отличившихся частей при освобождении столицы Украины была удостоена почетного наименования Киевская. В конце войны она называлась 167-я стрелковая Сумско-Киевская дважды Краснознаменная дивизия. В 520-м полку за захват и удержание плацдарма на реке Днепр и освобождение Киева боевыми наградами был награжден 161 солдат и офицер, а двадцати одному — присвоено звание Героя Советского Союза. В их числе командир батальона капитан В. Русов, командир взвода пешей разведки ст. лейтенант В. Колонов, помощник начальника штаба полка лейтенант П. Власенков, командиры взводов младшие лейтенанты А. Бондарев [99] и И. Кузнецов, командир взвода ПТР младший лейтенант С. Жогин[100], врид командира взвода Н. Кудряшов, помощник командира взвода пешей разведки старшина П. Кузнецов.
В Киеве разведчики не задержались. Новые боевые задачи звали вперед — на Васильков, под Фастов, в район Ксаверовки и Марьяновки, за Белую Церковь.
Под Ксаверовкой 21 ноября разведчики взвода старшего лейтенанта Колонова в сумерках подкрались к траншеям врага и напали на сторожевой пост. Трое фашистов были убиты, а двоих захватили в плен. Колонов пленных отправил в штаб части, а сам продолжал продвигаться вперед. Приблизившись к артлерийскому наблюдательному пункту противника, который охранялся взводом эсэсовцев, разведчики дерзко атаковали его. Гитлеровцы в панике отступили. Подорвав гранатами наблюдательный пункт и захватив с собой важные документы, пулемет и миномет они благополучно вернулись в полк.
Все дальше на запад шли разведчики. Под Острой Могилой они стойко оборонялись от наседавшего со всех сторон врага; в Тараще — участвовали в ночном штурме вражеского гарнизона…
Вести розыск по человеку, у которого одна из самых распространенных фамилий, дело затруднительнее, если не безнадежное. Однако Пётр Ефимович Кузнецов в годы войны заслужил офицерское звание, и это значительно облегчило поиск. В Центральном архиве Министерства обороны на офицеров заведены отдельные карточки по учету. Из карточки мне стали известны некоторые подробности его биографии, Обстоятельства его осуждения, а также то, что после отбытия срока наказания он проживал в селе Верхняя Тойма Архангельской области, где работал на сплав-участке. Я написал в районную газету «Заря», которая летом 2009 г. опубликовала мой очерк «Жил у Вас бывший Герой». Была надежда найти какие-то материалы в отделе кадров по месту работы, но местный журналист В.А. Тюпин сообщил мне, что Верхнетоемский сплавучасток, где работал Пётр Ефимович Кузнецов, уже не существует (реалии жизни!). Все дела — документы предприятия, видимо, переданы на госхранение в архив.
Все же, несмотря на прошедшие десятилетия, в селе нашлись люди, которые помнили Петра Ефимовича.
Б.Ф. Щепин[101]: «В конце 50-х годов я был членом исполкома райсовета, и к нам поступило заявление от П.Е. Кузнецова, который просил содействия в восстановлении звания Героя Советского Союза. Исполком обращался в Президиум Верховного Совета, но оттуда пришел отказ.
После войны он работал во вневедомственной охране у себя на родине, пришел с какой-то просьбой к начальнику, а тот оскорбительно отозвался о тех, кто воевал. Кузнецов вынул пистолет и смертельно ранил человека.
После отбытия наказания приехал к нам на Север. Здесь снова похулиганил по пьянке, и опять получил два года. Горячий человек был, выпивоха, но вызывал симпатию у тех, кто его знал».
П.А. Родионов, работал механиком Сефтренского сплавучастка: «Помню, как Кузнецов на барже привозил нам соляру, бензин на выкачку. У него в нашем поселке недолго жили и работали дочь Люба с зятем — Алексей Ганжа с Украины. Потом уехали.
Последний раз, когда видел Кузнецова, он кочегаром на сплавучастке работал. На пенсии был, но подрабатывал. Сильно заболел.
Неохотно рассказывал о своем прошлом: конфликт возник, не стерпел — нервы на пределе были, всю войну прошел. Еврея пристрелил (раза три пульнул) из именного оружия. Лишили звания Героя Советского Союза. Генеральному прокурору писал ходатайство, чтобы вернули, — ни хрена. Когда выпьет — обидно становилось.
Петро — хороший мужик был: волосы черноватые, сам смуглый. На охоту с собакой ходил. Было сходство с артистом Глебовым, который Гришку Мелехова играл в фильме. Тоже чуб носил. Среднего роста. Спокойный».
А.Б. Синцов: «Уехали всей семьей в 1975-м… У них были две дочери (старшая 1956 г.р., младшая 1963–1964 г. р.[102]) и сын Сергей. Петр Ефимович не курил, выдержанный был, пьяным его не видал. Видел портрет со Звездой Героя».
Меньшикова: «До 1969–1970 г. мы жили в одном доме. Александра — жена не местная, тоже из вербованных. Здесь познакомились. Вроде туберкулёзом заболел».
Н.А. Третьяков: «Александра с Украины. Петр приболел (с желудком вроде что-то). Шуру видел, спросил, как он. Ответила: «На родину к себе увезу. Сын закончит школу и уедем». Строгий был и работящий».
Одна из жительниц вспомнила, что младшую дочь звали Надежда, другая — сообщила адрес, по которому после переезда от жены Кузнецова приходили письма.
Я написал на Украину, в город Конотоп. Через месяц мне ответила младшая дочь Кузнецова Надежда Кныш, которая проживала по указанному адресу:
«До слез тронута и благодарна за наших Воинов-победителей, осужденных и забытых…
Без слез не могу говорить о судьбе отца, только подумаю, с какой раной в душе жил, воспитывал, строил дом, мой отец. Я помню каждое 9 мая, помню мокрые глаза, когда родители читали какие-то письма, теперь я знаю, какие письма они ждали. Когда повзрослела, сама писала и ожидала.
Жили мы до 1976 г. в п. Верхная Тойма, по желанию отца выехали на Украину. Отец долго болел, а умереть и быть похороненным хотел тут, в Сумской области.
Захоронен он в с. Мельня, что расположено севернее от Конотопа — это родина мамы.
Помню папины глаза, когда получали письма, в которых говорилось подождать 3 года, затем обратитесь через 5 лет и т. д. Последнее письмо я писала Горбачёву. Пришло что-то невразумительное, похожее на «отстань».
Пишу теперь нашему правительству, буду ждать.
…Я знаю и со слов и из документов, что отец не справился с эмоциями, когда его унизили, оскорбили!!!
Не буду описывать всё, как это произошло, а высылаю выписку из письма, которое писал отец».
Вот что писал в начале 1963 г. в Министерство обороны СССР отец Надежды Кныш:
«…К Вам обращается офицер запаса, Герой Советского Союза КУЗНЕЦОВ П.Е. Убедительно прошу Вас разрешить мой вопрос, чтобы я мог и дальше работать и жить как человек, как полноправный гражданин Советского Союза. В эти дни, когда Советский народ и его Вооруженные Силы отмечают 20-летие со дня Великой исторической битвы на Волге, я с чувством великой гордости за свой народ обращаюсь к Вам.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1943 г. я был удостоен звания Героя Советского Союза с вручением Золотой Звезды и ордена Ленина. И вот с этими высокими наградами я в 1947 г. приступил к мирному труду на благо нашей Родины. Но плохие люди, бюрократы не давали мне честно выполнять свой долг. В это время я был начальником охраны сахарного завода Краснопольского района Сумской области. Директор завода был Канарский. И вот однажды вызывает Канарский меня и задает такой вопрос: «Какое ты имеешь право звонить до меня по телефону». Я встал и ответил, что я начальник охраны, а вы директор завода и я должен согласовать вопрос с вами. Но он, злобно улыбаясь, сказал: ««Ты на войне был герой, а у меня будешь сторожем. Вам железяк на грудь кто-то навешал». Ну, конечно, при этих словах, что у меня на груди железяки, я не выдержал. Только потом я глубоко осознал, что неправильно поступил, что лично вынес ему приговор. Но такие люди, которые говорят, что орден Ленина — это железяка, а Советское правительство — это «кто-то», эти моральные уроды испортили мою жизнь. Но я не теряю надежды. Советский суд поступил гуманно по моему делу. По приговору военного трибунала Киевского военного округа я был осужден на 10 лет лишения свободы. И вот, скромно отбыв наказание за свой неправильный в жизни поступок, я прошу помочь мне разобраться и восстановить правительственные награды, документы и пенсию».
