правила навязываются обществу. Но очень часто, особенно по ключевым идеологическим вопросам, концепции обнародуются в виде циркуляров, резолюций или белых книг. Разработка и пересмотр этих документов занимает много времени и требует компромиссов, но в результате усилий достигается консенсус, который может быть поддержан большинством фракций партии. После официального опубликования эти документы становятся ориентирами лидера для управления страной.
Такова была цель Дэнга в 1981 году. Он должен был навязать свою волю партии с помощью исторической резолюции, которая стала бы конституцией или изложением принципов того, чем стала коммунистическая партия и куда она движется. Это было похоже на усилия Мао в 1945 году, но для Дэнга все было сложнее. Мао был верховным лидером и уже вычистил своих потенциальных врагов. Дэн должен был бороться с людьми, которые все еще поддерживали Мао, и со многими, кто был категорически против него, пытаясь при этом начать новую жизнь.
Дэн организовал комитет для подготовки доклада и дал ему три четких указания: сохранить Мао как уважаемого основателя Китайской Народной Республики, провести реалистичный анализ проблем и успехов последних тридцати лет и оставить в прошлом противоречия, чтобы партия могла двигаться вперед.
Первоначальный проект, как сообщается, привел в ярость Дэнга, который сказал, что в нем слишком много внимания уделяется импульсивным решениям Мао в конце жизни. К ним относились подстрекательство красногвардейцев, чистка коллег и разрешение жене проводить политику. Почти все члены правительства были свидетелями эксцессов Мао и многие пострадали от них, поэтому составителям документа было трудно избежать подобной критики. На самом деле, летом 1980 года эти взгляды были настолько распространены в Пекине, что по столице поползли слухи о начале полномасштабной кампании по де-маоизации.
Дэн стремился спасти положение Мао. Собственного сына Дэн вытолкнул или выпрыгнул из комнаты университетского общежития, в результате чего его парализовало. Дэн также подвергся чистке и унижениям. Но он призвал комитет спасти Мао ради партии. Советский Союз мог десталинизироваться, не нанося ущерба репутации своего основателя Ленина. Мао, однако, был Лениным и Сталиным в одном лице. Чтобы сохранить авторитет, партия должна была сохранить некоторые основные элементы Мао. Иначе какое у нее было основание править, если ее отец-основатель вел страну от одной катастрофы к другой?
Чтобы развеять слухи, Дэн вызвал на интервью итальянскую журналистку Ориану Фаллачи. Она задала ему ряд острых вопросов, например, почему вся вина возлагается на "Банду четырех" - жену Мао и трех его соратников, которые проводили радикальную политику во время Культурной революции. Не виноват ли в этом и Мао? Дэн был резок и парировал ее вопросы, повторив ставшую уже стандартной формулировку, которая будет содержаться в резолюции: "Его вклад был главным, его ошибки - второстепенными".
К сентябрю 1980 года новый проект был одобрен Дэнгом. Он был разослан для обсуждения четырем тысячам чиновников по всему Китаю. Затем последовала повторная проверка пятьюдесятью шестьюстами чиновниками, которые представили более тысячи комментариев.
Дискуссии были жаркими, многие противились примирительным высказываниям Дэнга. Многие были возмущены тем, как в резолюции рассматривался Великий голод, который был просто описан как "причинивший серьезные потери нашей стране и народу". Некоторые из партийных чиновников были выходцами из провинций и почти наверняка испытали голод воочию всего 20 лет назад. Они говорили, что о нем следует прямо сказать, что он привел к гибели десятков миллионов людей. Другие критиковали труды Мао за запутанность, нечитабельность и нелогичность.
В конце концов Дэн вынужден был включить больше критики в адрес Мао и его преемника Хуа Гофэна, но он удержался от полномасштабной критики. По сообщениям, он сказал двум близким соратникам, что "дискредитация товарища Мао Цзэдуна... будет означать дискредитацию нашей партии и государства".
Эта резолюция заложила основу для достижения главной цели Дэнга - укрепления его власти. В июне 1981 года состоялся партийный пленум, который ратифицировал резолюцию по истории. На пленуме также произошли радикальные изменения в высших эшелонах партии. Преемник Мао, Хуа Гофэн, был смещен с поста главы партии, а на его место пришел избранный Дэнгом Ху Яобан. Дэн взял под контроль могущественную Центральную военную комиссию.
Отец Си Цзиньпина также выиграл от новой истории. После того как в 1962 году Си Чжунсунь был отодвинут на второй план, в 1978 году он был реабилитирован. Дэн отправил его на юг Китая, чтобы он стал пионером экономических реформ, которые вскоре охватили всю страну. После принятия резолюции по истории Дэн вернул Си в центральное правительство - впервые за почти 20 лет Си снова оказался у власти в столице.
Долгий перерыв в работе означал, что старший Си был слишком стар, чтобы взойти на вершину власти в Китае. Проработав на нескольких постах в Пекине, Си Чжунсунь ушел в отставку в 1988 году в возрасте 75 лет. Но он стал святым покровителем первых попыток более честно разобраться с позорным прошлым партии. Например, он поддерживал новаторский исторический журнал "Китай сквозь века". На протяжении многих лет в журнале публиковались материалы, ставящие под сомнение мифические подвиги Народно-освободительной армии, мемуары близких помощников Мао, подвергшихся чистке, и разоблачения просчетов в сельской политике. Си одобрил этот откровенный рассказ о прошлом, написав каллиграфическим почерком на сайте: "China Through the Ages - это хорошая работа". В течение многих лет журнал печатал эту каллиграфию на своей обложке в качестве своеобразного щита от цензуры.
Это была эпоха, вдохновившая некоторые из величайших китайских работ по контр-истории, в том числе одну, которая и сегодня широко распространяется внутри Китая: язвительный обвинительный акт о временах Мао в Яньане, написанный преследуемым историком по имени Гао Хуа.
Память: Как росло красное солнце
Ао Хуа родился в 1954 году, что на языке той эпохи означало, что он "родился в новом обществе и вырос под Красным флагом". Это должно было стать новым началом для всех и всего - даже для страны, которая теперь называлась Новым Китаем. В старом обществе существовали классы: помещики и крестьяне, капиталисты и рабочие. Теперь же под красным флагом коммунизма все были равны.
В действительности Гао и десятки миллионов других людей принадлежали к новому классу - касте неприкасаемых, у которых были политические проблемы. Его отец был подпольным радистом в тылу врага на стороне коммунистов. С политической точки зрения, это должно было сделать Гао похожим на Си Цзиньпина, родившегося годом раньше, - человеком с "красными кровными линиями" или "красным вторым поколением". На самом деле коммунисты патологически не доверяли идеалистам, работавшим в подполье. Их почти всегда преследовали как сотрудничавших с националистами - иначе, с точки
