На другое утро она позвонила Вирджинии и Натали и рассказала о своих планах. Обе были в шоке, известие их огорчило. Они не хотели, чтобы подруга уезжала, но в конце концов каждая из них сказала Пэрис, что если она хочет именно этого, то надо только радоваться. Пэрис не стала говорить Натали, что на решительные действия ее подтолкнул тот злополучный ужин.
Она связалась с агентом по недвижимости, и тот охотно взялся за это дело, но предупредил, что на сдачу дома в аренду может уйти какое-то время, поскольку сейчас не сезон, а весной и летом люди охотнее снимают, покупают или меняют жилье. Пэрис созвонилась с компанией, организующей переезды, и в выходные собиралась начать сборы. Надо было решить, что брать, а что оставить на хранение.
Днем перезвонила Вирджиния. Она сообщила новость Джиму, и они решили устроить ей прощальный вечер. А на следующее утро Пэрис получила такое же приглашение от Натали. К концу недели уже четыре семьи жаждали с ней пообщаться до ее отъезда и приглашали на ужин. Люди вдруг разом перестали ее жалеть, всех радовали ее грандиозные планы, и никто не хотел ее отпускать.
Пэрис была счастлива. Такое впечатление, что своим решением уехать в Калифорнию она перевернула отношение к себе людей. До сих пор ей и в голову не приходило, что это зависит только от нее. В мгновение ока вся атмосфера ее существования резко переменилась.
К ее вящему удивлению, уже в воскресенье жильцы были найдены. Это была всего вторая семья, которой она показывала дом, а после того, как они дали согласие, позвонили первые и крайне огорчились, узнав, что их уже опередили.
Жильцы хотели снять дом на год, в перспективе – на два. Мужа переводили на работу в Нью-Йорк из Атланты, у них было трое детей-подростков. Дом подходил им идеально, и они с облегчением вздохнули, когда Пэрис не стала возражать против детей. Наоборот, мысль о том, что ее дом оживет, что в нем снова зазвенят детские голоса, привела Пэрис в восторг. А размер арендной платы удивил еще больше – этих денег ей хватит, чтобы платить за дом в Калифорнии, и еще останется. Выходило, что переезд оправдан со всех сторон.
Следующие две недели прошли в сборах и прощальных встречах с друзьями. У Пэрис остались самые приятные воспоминания от вечеринок, которые они устроили в ее честь. Были только старые друзья, никаких чужаков для ее «утешения». Это была неделя душевных встреч. Пэрис и не подозревала, что к ней так прекрасно относятся в Гринвиче, и на какой-то миг ей даже стало жаль уезжать.
Но на последнем сеансе с Анной Смайт она утвердилась в своем решении. В том, что она сейчас делала, было что-то карнавальное. Если бы она осталась, все пошло бы иначе. Сидела бы одна в пустом доме, в растрепанных чувствах, а то и в депрессии. Впрочем, в Сан-Франциско она тоже будет одна, но ей предстоит найти работу и познакомиться с массой людей. Она пообещала, что будет звонить Анне. Они договорились о «сеансах по телефону», пока Пэрис не обустроится, как следует на новом месте.
В пятницу, в восемь утра, она выехала в аэропорт. Самолет взмыл в небо, и Пэрис усилием воли заставила себя не думать о Питере. Он знал от детей, что она переезжает, но ни разу не позвонил. Что ж, у него своя бурная жизнь, а ей теперь надо начинать свою. А если ничего не выйдет и окажется, что она совершила ошибку, всегда можно будет вернуться назад. Может, когда-нибудь это и произойдет, но по крайней мере не в ближайший год. Сейчас она должна расправить крылья и попытаться взлететь.
На сей раз Пэрис знала, что парашют на месте. Она уже не совершала свободного падения в пространстве, ее никто не выталкивал из самолета. Она прыгнула сама, отдавая себе полный отчет в том, что делает и почему.
Пока что переезд в Калифорнию был ее самым смелым поступком. Вим обещал, что уже в выходные приедет ее навестить, и когда самолет приземлился в Сан-Франциско, Пэрис улыбалась себе.
Она дала таксисту адрес своего нового дома. Агент, как и обещал, уже ждал. Он взял для нее в аренду необходимую мебель, пока она будет ждать свою. Кровать, комоды, обеденный стол со стульями, диван с журнальным столиком, светильники – все выглядело вполне респектабельно.
Пэрис оттащила чемодан наверх, в спальню, и огляделась. Только-только занимался вечер, и из окна был виден мост «Золотые ворота».
Она подошла к зеркалу над туалетным столиком и улыбнулась своему отражению. В доме стояла тишина, и Пэрис шепнула себе: «Радость моя, я дома!» У нее закружилась голова; впервые за долгое время она была окрылена надеждой.
Пэрис села на кровать и засмеялась. У нее началась новая жизнь.
Глава 13
Той мебели, что дали Пэрис во временное пользование, вполне хватало для жизни, но без привычных вещей, картин и всяких милых безделушек дом казался безликим и холодным, несмотря на роскошный вид из окон. Единственное, что приходило на ум, – это отправиться в цветочный магазин и накупить цветов.
В субботу, после постирушки и долгого телефонного разговора с Мэг, Пэрис села в машину и отправилась колесить по окрестностям. Завтра вечером приедет Вим с приятелем, и она хотела по мере возможности украсить дом.
Пэрис заранее приметила на Сакраменто несколько симпатичных антикварных лавок, которые намеревалась прочесать, и, пока ехала по Филлмор-стрит, вспоминала разговор с дочерью. Мэг сказала, что в минувшие выходные они с Пирсом решили расстаться. Девушка была огорчена, но не убита горем, и согласилась с матерью, что это не те отношения, о которых стоит горевать, – хотя, скорее всего, причины для разрыва были глубже. Они с Пирсом пришли к заключению, что у них разные интересы и цели в жизни. Но Мэг по-прежнему очень хорошо к нему относилась. И не считала проведенные с ним месяцы пустой тратой времени.
– А что теперь? – осторожно спросила Пэрис. Она любила быть в курсе дочкиных дел. – Кто-то новый уже нарисовался на горизонте?
Мэг рассмеялась:
– Мам, всего неделя, как расстались! Думаешь, я такая неразборчивая?
При том, что роман с Пирсом не занял главного места в ее жизни, Мэг требовалось время, чтобы его оплакать. Он все же был с ней мил, они прекрасно проводили вместе время, что бы о нем ни думала Пэрис.
– Нет, неразборчивой я тебя не считаю. Просто ты у меня такая красивая, мужики должны у тебя под дверью в очереди стоять.
– Все не так просто, как ты себе представляешь. Здесь полно кретинов. Актеры все влюблены в себя. Пирс был не такой, но зато его больше интересовали единоборства и здоровый образ жизни, чем кино; он и сам говорил, что его больше привлекает работа тренером по карате, чем участие в фильмах ужасов. Киношники – вообще особая категория людей. Половина моих знакомых сидят на игле, многие встречаются с малолетками и манекенщицами. Здесь у каждого своя программа. С мужчинами моего возраста мне скучно, они совсем зеленые. А солидные люди, которые мне попадаются, типа адвокатов, биржевых маклеров или бухгалтеров, ужасно-тупые. – Мэг полагала, что нарисовала довольно полную картину своей личной жизни.
