class="p1">Швырнув в корзину мокрое полотенце, голым падаю в кровать.
Пытаюсь вспомнить, когда в последний раз был в своем университете.
Летом я получу диплом, а после этого вплотную займусь “своими” модульными домами.
Это мой план.
Я не хочу его менять.
Я и не должен.
Я должен расставить приоритеты.
И их расставлю.
Глава 25
Карина
Звонок от матери застает меня в тот момент, когда кисточкой обвожу детский нос девочки Ксюши. На ее мордашке теперь маска Минни Маус, и я успеваю закончить до того, как мама сбрасывает вызов.
— Алло, — щекой прижимаю телефон к плечу и обтираю влажной салфеткой пальцы.
Сегодня суббота, и в детской развлекательной комнате ТЦ грохочет музыка. Из-за нее и детских визгов я плохо слышу маму, поэтому второй рукой накрываю свободное ухо.
— Василина с тобой? — спрашивает она.
— Нет. А что?
— Ее нет дома.
Электронные часы на входе в детскую комнату показывают почти семь вечера.
— Когда я уезжала, она была дома, — восстанавливаю события. — Я ушла в районе двух. Наверное, она у Камилы.
— Ее там нет, — взволнованно сообщает мама. — Камила не знает, где она.
Я молчу, переваривая ее слова.
Между моих бровей образуется складка, но я уверена, все это не так страшно.
Вчера вечером она билась в истерике и обвиняла нас с мамой в предательстве, хотя “предали” ее не мы, а отец. Наверное, мы слишком долго баловали ее тем, что спокойно позволяли переворачивать любую правду так, как ей того хочется. Мы были уверены, что рано или поздно она повзрослеет и научится расставлять вещи по местам без капризов.
Это было ужасно тяжело. Закончилось все тем, что она закрылась в нашей комнате и просидела там весь вечер. Мне пришлось спать на диване. Когда я уходила, она лежала на кровати и читала свои комиксы. Безразличная ко всему.
Я сказала ей, что сейчас нам всем тяжело, особенно маме, и попросила сестру не портить ей нервы. Хоть раз в жизни подумать о ком-то, кроме себя.
Может, я была с ней резка, но я слишком вымоталась за эту неделю, чтобы плясать вокруг нее с бубном и таскать печенье, пока она будет изводить маму, которая и так похожа на привидение!
— Я вернулась в три, и ее уже не было, — мамин голос вибрирует.
— Я ей позвоню, — говорю быстро.
— Я уже звонила. У нее не отвечает абонент.
— Что?! — восклицаю изумленно.
Я убью ее.
Убью!
— Карина… — говорит с мукой. — Где она?
— Мам, — вскакиваю со стула. — Я сейчас приеду домой.
— Возьми такси…
Кладу трубку и начинаю толкать в “хозяйственную” сумку свои вещи. Краски, зарядное устройство, шарф…
Мозги лихорадочно соображают, перебирая забитые в телефонную книжку номера друзей Василины.
Пока такси везет меня домой, я звоню еще двоим. Мальчику, с которым у них был общий проект по обществознанию, и девочке, с которой она вместе ходит в музыкальную школу. Оба они утверждают, что не видели ее сегодня.
— Зараза! — уронив на колени телефон, я смотрю в окно.
На улице темно. Это нервирует. Как и то, что до дома я добираюсь только в половине восьмого.
Мама выскакивает в коридор, но когда видит меня, уголки ее губ опускаются. В ее руках трубка радиотелефона, на которую она смотрит с лихорадочным блеском в глазах.
— Я позвоню Карповым… — говорит почти сама с собой.
Быстро сбросив ботинки и зашвырнув в угол сумку, начинаю вышагивать рядом.
— Поняла, извини, хорошего вечера… — бормочет она в трубку спустя минуту.
Отрицательно трясет головой, давая мне понять, что этот “след” ложный.
В гробовой тишине мы стоим друг напротив друга. Впервые за все последние дни я не думаю ни о чем. Ни о своем отце, ни о Денисе Фролове.
Где-то под кожей шевелится страх, но я гоню его.
— Еще рано паниковать, — убежденно говорю маме.
Рухнув на диван, она упирается локтями в колени и накрывает ладонями голову.
— Не надо было оставлять ее одну…
— Это я виновата, — прикладываю ко лбу ледяную ладонь. — Я ее отчитала…
— Мы обе виноваты… — всхлипывает она.
Прикусив до боли губу, я смотрю в окно. Мои плечи напряжены так, будто на них давит космический корабль. Я чувствую, что деревенею.
— Я поеду к Камиле… — говорю хрипло. — Сама с ней поговорю. А ты оставайся дома, вдруг она вернется…
— Позвоню Аничковым… — кивает мама.
Выйдя на улицу, я забываю застегнуть куртку и надеть шапку.
Ветер треплет мои волосы и бросает их в лицо. Дом Камилы в десяти минутах ходьбы, но я не чувствую холода, когда звоню в домофон.
Я не хочу пугать ни Камилу, ни ее родителей, но когда они видят растрепанную и запыхавшуюся меня, округляют глаза. Подруга моей сестры тоже впадает в панику, и это не то, что мне нужно! Но мы все дико нервничаем, когда я сажусь напротив нее, чтобы “поговорить”.
Камила — лучшая подруга Василины, а это значит, что она делится с ней всем.
— Ты точно не видела ее сегодня? — спрашиваю девочку.
Та теребит кончик своей косы и испуганно смотрит на мать.
— Все нормально, — та гладит ее по плечу. — Если ты соврала, я не буду ругаться.
— Но я не видела… — восклицает та. — Она мне не писала. Еще со вчера.
— Со вчерашнего дня, — поправляет она ее.
— Со вчерашнего дня… с ней что-то случилось? — лепечет.
— Нет! — обтираю о джинсы мокрые ладони. — Просто у нее телефон сел. И мы не можем до нее дозвониться.
Я прячу глаза от хозяйки этого дома. Если я увижу в них осуждение себя или своей мамы, взорвусь.
Прокручивая в голове все, что творила Васька в последнее время, осторожно спрашиваю Камилу:
— У нее новая подруга? Она, кажется, живет где-то за Литейным заводом?
Насупившись, та смотрит на свои разноцветные носки.
— Ты знаешь эту девочку? — мягко теребит ее мама.
Дуя щеки, Камила молчит, а потом с обидой бросает:
— Это Эля какая-то там Шестакова из восьмого. Лина теперь постоянно с ней болтает по телефону.
— Из восьмого? — удивляюсь я.
Старше на год!
— Угу…
— У тебя есть ее телефон?
—
