— Эй, приятель, ты что это задумал? — встревоженно прошептал он. — Ну-ка возьми себя в руки! Ни ты, ни я не виноваты в том, что произошло. И эти, на которых ты сейчас так убийственно смотрел, тоже не виноваты. Разве можно упрекать людей в том, что они остались верны своим убеждениям?
— Да, Саша, ты прав, — грустно сказал Владимир. — Ничего, все хорошо. Это просто хандра, сейчас пройдет.
— Вот что, дружище, — решительно заявил Зорич. — Давай-ка мы с тобой раз и навсегда выбросим из головы все эти бесполезные сожаления. Выпьем лучше шампанского и будем веселиться.
— Хорошо тебе говорить, — со вздохом отозвался Владимир. — Ты-то приехал сюда, чтобы развлекаться, а мне еще кузин представлять.
Однако шампанского они все-таки выпили. Вскоре тетушка подала Владимиру знак, и он, выбрав подходящий момент, подвел своих кузин к Николаю. Представление прошло более гладко, чем ожидал Владимир. Император отнесся к родственницам графа Нелидова крайне благосклонно, а его самого удостоил любезного пятиминутного разговора.
Вопреки опасениям Владимира, беседовать с царем оказалось для него вовсе не тягостно. Он и в самом деле искренне сочувствовал государю, пережившему бунт при вступлении на престол. Николай был оскорблен, ожесточен, напуган. И это, по мнению Владимира, не сулило ничего хорошего России, а в особенности — ее армии.
Собственно, о судьбе армии и шел разговор. При этом Николай выразил непритворное сожаление, что Владимир решился так внезапно оставить службу. И даже — чего тот совсем не мог ожидать — предложил ему вернуться в полк.
— Я догадываюсь, почему вы решили подать в отставку, — сказал Николай, дружелюбно и вместе с тем строго глядя Владимиру в глаза. — Вы, дорогой мой граф — либерал. И потому, оставаясь верным своему долгу и присяге, в глубине души сочувствуете тем. Что ж, это дело вашей совести. Но я даю вам обещание: если, отдохнув за границей, вы передумаете, место полковника одного из гвардейских полков вам обеспечено. Мне всегда нужны дельные офицеры, сейчас — особенно.
И Владимир, неожиданно для себя, обещал подумать.
Не успел он отойти от царя, как по зале пробежал легкий ропот, и все взоры устремились в сторону дверей. Владимир тоже взглянул в ту сторону и тут же почувствовал, как учащенно у него забилось сердце. В зал, под руку с отцом, входила Полина. В умопомрачительном туалете из затканного золотом темно-голубого муара, в сверкающих бриллиантах и рубинах. И с простенькими, трогательно-нежными цветками белой герани в прическе.
Владимир попытался смотреть в другую сторону, но не смог. Полина, словно магнитом, притягивала его к себе. Его хваленое спокойствие улетучилось. Он был взволнован и изумлен тем, какую бурю чувств взметнула в его душе эта встреча. Владимир ясно осознал, что все эти недели только притворялся, пытаясь уверить себя в безразличии к девушке. Но стоило ему увидеть ее… «Господи, какой же я болван!» — сказал Владимир едва ли не вслух.
Юрий Петрович не собирался сходу представлять дочь царю, хотел, чтобы она сначала немного освоилась. Но Николай сразу заметил Полину и выжидающе смотрел на князя Вельского. Шепнув дочери несколько ободряющих слов, Юрий Петрович мысленно перекрестился и направился к государю.
— Так-так, — проговорил Николай, кивнув Вельскому и приветливо посматривая на зардевшуюся Полину. — Ну-с, дорогой мой князь, и что же мне с вами делать? Ругать или хвалить? Как могло случиться, что вы столько времени прятали от меня вашу красавицу? Или вы тоже готовили заговор, и вам было некогда нанести мне визит?
Окружавшие царя придворные рассмеялось этой шутке, а бедная Полина почувствовала себя близкой к обмороку: ведь Николай и не подозревал, насколько его слова близки к истине! Правда, в заговоре участвовал не старший Вельский, а младший.
— Ах, ваше величество, ради Бога, не гневайтесь на бедного старика, — смущенно и вместе с тем едва скрывая радость, промолвил Юрий Петрович. — Я бы уже давно представил вам мою проказницу, да она вздумала разболеться.
— Что ж так? Перетанцевала на балах?
— Хуже, государь. Ее напугали те мерзавцы. Ведь весь этот кошмар происходил совсем рядом с нашим домом, и Поленька переволновалась.
— И чего же вы так испугались, мадемуазель? — участливо спросил Николай. — Думали, что новый царь не совладает с кучкой зарвавшихся бунтовщиков?
— Нет, ваше величество, — с улыбкой промолвила Полина. — В вас я не сомневалась. Просто в тот день мне вспомнилась история французской революции, и то, как парижская чернь растерзала принцессу де Ламбаль…
Она растерянно замолчала, заметив неодобрительные взгляды окружающих. Но Николай снисходительно улыбнулся в ответ на это неуместное сравнение.
— Какое, однако ж, пылкое воображение у молодых барышень, — ласково промолвил он. — Ох, проедусь я когда-нибудь по благородным пансионам, посмотрю, чему вас там учат! Небось все французскими романами пичкают? Ничего, будут у нас и свои романы. Все будет. А на Францию, моя красавица, оглядываться не стоит, разве что по части модных фасонов. Впрочем, такой красавице в этом нет нужды.
— И не нужно оглядываться, ваше величество, мы другим сильны, — с чувством проговорила Полина. — Пусть поучатся у нас, как неприятеля разбивать да с самозванцами расправляться.
Николай одобрительно захлопал, а вслед за ним и остальные. А Полина мысленно упрекнула себя за столь пафосное высказывание. «Бог мой, что я говорю! — думала она. — Был бы тут наш незабвенный месье Нелидов! Уж он бы не преминул поддеть меня какой-нибудь язвительной фразочкой».
— Сир, — обратилась к Николаю одна из статс-дам императрицы, — меня послали к вам парламентером. Наши дамы требуют танцев.
— Танцев? — с улыбкой переспросил Николай. — Но как же дамы собираются танцевать в таких пышных платьях? Разве они не боятся, что кавалеры оттопчут им шлейфы?
— Право не знаю, сир. Вероятно, они надеются на осторожность кавалеров.
— Ну что ж, — сказал Николай после небольшой паузы, — если наши красавицы не потребуют от меня гарантии сохранности нарядов, то… я, как галантный кавалер, разумеется, пойду им навстречу.
Все снова зааплодировали, и по зале тотчас пробежал оживленный, веселый шумок. Минуту спустя с хоров полились звуки полонеза, и блестящие кавалеры, приосанившись, заспешили к дамам.
Полина, все еще стоявшая рядом с императором, обернулась к отцу, но Николай придержал ее за руку и с улыбкой спросил:
— Не согласитесь ли оказать мне честь, мадемуазель?
