Тут, конечно, адвокатов из конторы повыкидывали и давай устраивать очные ставки. И вот, когда Тимоха с главным душегубом с глазу на глаз встретился и зловещим шепотом подтвердил: «Ты, скотина, меня убил и да еще по морде два раза ударил», убивец возьми и помри от душевного расстройства и неуверенности в завтрашнем дне. Натуральный инфаркт с человеком приключился, безо всяких там Тимохиных выкрутасов с возвращениями из морга и посмертными наездами. Похоронили вот недавно, с почестями и военным оркестром. А Тимоха на похороны не пошел — ему в дневную смену заступать, а он после морга еще не мылся.
МИЛИЦЕЙСКАЯ АКАДЕМИЯ II
Над страной печально реет буревестник перестройки. Гадкий призрак коммунизма закидал его камнями. И попал неоднократно.
Буревестник не сдается, только чаще выпивает.
А тем временем гагары голосуют не по делу. Им, гагарам, недоступно понимание момента. И пока они потеют, клювом щелкая изрядно, мафиозные структуры обнаглели совершенно. Обнаглели, озверели и реформам угрожают. А реформы их боятся, робко прячутся реформы, только их повсюду видно, потому что нет утесов.
Нет утесов совершенно, потому что их продали. Экспортеры без лицензий растащили все утесы и продали за валюту буржуинам ненасытным.
Только холмики остались, но на них сидят пингвины. Ни за что их не прогонишь — они глупые и злые. Каждый пингвин что–то хочет, но чего — сказать не может. И поэтому трясется, огорченье выдавая.
Им, конечно, помогает океан российской прессы. Каждый орган этой прессы постоянно что–то тычет и, бывает, совершенно затыкает конкурента. «Мы им здорово воткнули», — говорят они пингвинам, и тогда пингвины плачут, потому что очень больно.
Над страной все гуще тучи социальных катаклизмов, потому что жрать охота, а без денег ведь
не кормят, даже если очень просишь. А субъекты федераций, наглотавшись всякой дряни, изнывают от изжоги, откровенно помирая. Только гордый буревестник, марсианину подобный, не меняя батареек, все летает и летает, словно выпил скипидара.
«Пусть сильнее грянет буря», — говорят ему фашисты, активисты и троцкисты, нализавшись кока–колы. Ну а он себе летает, часто крыльями вращая, и, — наверно, перегрелся, рядом с солнцем оказавшись. И никто не пожалеет, потому что злые люди. Только мы и пожалеем, так и скажем — жалко птичку.
Легко обвинять в невнимательности лошадь — она видит лишь то, что находится строго перед ней. А вы возьмите уголовный кодекс и почитайте себе на ночь — вот где мысль растекается безо всяких там ограничений на законы оптики и правило буравчика. Законодатель смотрит вширь, вглубь, вкось, а то и внутрь, вот почему он так безжалостен к подлым повредителям морского телеграфного кабеля и очень строг к рецидивистам, незаконно усыновляющим детей. Подобных типов, безусловно, давно пора развесить на морских телеграфных кабелях с показательной табличкой «Он, зараза, повредил–таки морской телеграфный кабель!» — но как добраться до кабеля?
Мошенники в УК тоже упоминаются, но очень уж невнятно, ну прямо как жирафы в рекламе петербургского зоопарка — вроде, есть такой зверь среди нашей флоры и фауны, да вот только мелкий очень, вроде жука колорадского, но без крыльев, и жрет гораздо меньше. Такого, конечно, сразу не углядишь, а потому жирафы, как, впрочем, и мошенники, попадаются лишь тем, кто сам давно напрашивался на встречу.
АКАДЕМИЯ ПЕРВАЯ
Ситуация 1. Откуда у вас появились деньги, теперь уж и не упомнить — вы искренне верите в последнюю автобиографическую повесть, почти в стихах написанную вашим бухгалтером в прошлогоднем квартальном отчете для налоговой полиции. В этом году повесть положена на музыку и мажорных аккордов в ней больше, чем пионеров в Китае, и потому живете вы припеваючи.
Да это и неважно — сколько в Китае пионеров. Вас они пока не трогали и слава КПСС. А трогает вас индекс Доу–Джонсона, и прямо скажем, иногда так тронет за больное место, что хоть стой, хоть падай. И вот, когда индекс, доллар или даже рубль упадет, вы бегом скачете на биржу и подбираете все, что упало. Называются ваши занимательные подвиги биржевой спекуляцией, и пока все у вас идет хорошо, хоть и работаете вы, как человек недоверчивый, только за наличные.
Однажды вы совершаете очень удачную сделку, скупив кучу зеленых по очень выгодному курсу. Сделку предложили граждане кавказской национальности; но, поскольку процедура обмена проходила в помещении биржи, вы справедливо не опасаетесь криминала. И это правильно — очень трудно отнимать у человека трудовые на глазах скучающих молодых людей в камуфляже, с вечерней тренировки не сломавших еще ни одного чужого ребра.
Справедливо решив, что на сегодня вполне достаточно, вы покидаете гостеприимное здание и, усевшись на верного четырехколесного Буцефала, отправляетесь домой. Однако, проехав метров сто, вы останавливаетесь — одно из колес оказывается явно проколотым. Вы выходите из машины, про
клиная свой легкомысленный белый костюмчик, который сейчас, очевидно, поменяет цвет на грязно–желтый. Но, на ваше счастье, рядом оказывается пара работяг, легко соглашающихся помочь вам с грязной работой по замене колеса. Впоследствии, правда, вы припомните, что они сами предложили свои услуги, и вовсе не от избытка альтруизма — шныряя от домкрата к салону и обратно, отзывчивые пролетарии крадут вашу дневную выручку, которую вы хранили в дипломате, оставленном на переднем сиденье.
Естественно, деляги, скормившие вам полкило валюты в помещении биржи и замасленные альтруисты, бесплатно починяющие чужие авто, работают в одном дружном коллективе, именуемом преступной группой. И если бы вы не были так ленивы, так легкомысленны и невнимательны, возможно, вам удалось бы добраться до дома неощипанным.
Ситуация 2. Долгая и изнурительная охота работничков разнообразных органов наконец–то увенчалась успехом — вас застукали на месте преступления при попытке запродать президентский ядерный чемоданчик, выигранный давеча в карты у знакомого урки. Капризный следователь терзает вас дурацкими вопросами, тюремные клопы терзают вас молча, а больше всех досаждают знакомые оптовики, забросавшие вас записочками с предложениями о сотрудничестве, — им, видишь ли, позарез необходима тысяча ядерных чемоданчиков, для начала. В общем, заварилась такая кутерьма, из которой вам одна дорога — в самый гуманный и народный.
Ваше последнее слово прозвучало не слишком убедительно — незачем было кнопочки нажимать на чужих чемоданах. Суд сурово карает вас и ваше имущество — конфискует и то и другое.
А спустя неделю к вам в камеру вбегает разъяренный следователь и, насупив щеки, грозно интересуется, куда вы задвинули свое движимое имущество. Выясняется, что сразу после оглашения приговора в зале суда, куда, как известно, допускаются все желающие, к вам в квартирку наведались жулики. У жуликов было несколько бумажек, которые они обозвали постановлением на обыск и изъятие всякого полезного имущества. Ваша жена своими ушами слышала решение суда и нисколечко не удивилась визиту судебных исполнителей. Но когда еще парочка чиновников посетила ее спустя двое суток, естественно, случился маленький скандальчик.
Истории про первых экспроприаторов могут и не поверить, тем более что никаких документальных подтверждений визита, кроме липового бланка с невнятными печатями, не будет. А будут у вас разные неприятности с отменой кассаций и вступлением приговора в силу, а также пожизненная выплата в доход государства всего, что вы сумеете заработать в счёт уже конфискованного кем–то имущества. Так что выходных в ближайшее время у вас не предвидится — до следующей конфискации, во всяком случае.
АКАДЕМИЯ ВТОРАЯ
Вот уже который год правительство уверяет своих сограждан, что завтра будет лучше, чем вчера. С этим трудно не согласиться — глядя на шикарные особняки членов правительства и не менее широкие физиономии его министров, становится понятно, что послезавтра правительству будет совсем хорошо. А когда людям хорошо, они, как известно, становятся добрее и терпимее к чужим недостаткам.
Основной недостаток российских граждан очевиден — они, к сожалению, млекопитающие. То есть опилки, или постановления правительства, кушать категорически отказываются. А ведь даже сине–зеленые водоросли давно научились довольствоваться светом и углекислотой. Как метко заметил Президент, правда, по другому поводу: «Ну что ты будешь делать!».
Другой недостаток россиян опять же виден невооруженным глазом — они живородящие. Причем рожать норовят исключительно российских граждан, не считаясь с потребностями страны в законопослушных американцах или богатеньких швейцарцах. Понятно становится недавнее восклицание Бориса Николаевича, правда, по другому поводу: «Это, знаете ли, черт знает что!».
