– Готов поспорить, ты задал им жару! – сказал Джейс, испытывая гордость, но ответ его удивил.
– Нет. Я изо всех старался подчиняться. Моя мама продала машину, чтобы оплатить обучение. После этого она три года ходила повсюду пешком, просто чтобы попытаться меня спасти. Так что я старался как мог, потому что не хотел, чтобы её жертва была напрасной, и первые несколько месяцев я справлялся нормально. Я ненавидел это, но приспособился. Потом... – Челюсти Виктора сжались. – Был один занудный парень, Кеннет, который не нравился другим кадетам. Не знаю, почему. Полагаю, он просто не вписывался в окружение. В любом случае, однажды утром, после душа, они прижали Нейтана лицом к зеркалу, говоря ему посмотреть на то, какой он уродливый, высмеивая его прыщи. Они так сильно прижали к зеркалу, что его очки сломались пополам, и они не отпустили его, даже когда он заплакал. Ты не можешь... Я не герой, но ты не можешь просто стоять и наблюдать за чем-то подобным. Ты не можешь, если у тебя есть сердце. Поэтому я оттолкнул других парней.
– Я рад, что ты это сделал, – сказал Джейс.
– Да, я тоже, – сказал Виктор, но он казался неуверенным. – Те парни потом переключились на меня, но прежде чем что-нибудь произошло, вошёл командир нашей роты. Когда он спросил Нейтана, что случилось, Нейтан был так напуган, что указал на меня. Умный ход. Он знал, что волна прошла, возможно, знал, что я не смогу его защитить. Так что он меня сдал. Я спас его, просто не так, как собирался. С тех пор, я стал козлом отпущения. Меня избивали, называли педиком, всё, что присылала мне мама, крали... Они превратили мою жизнь в ад, и каждый раз, когда я пытался бороться, защищаться, было слово всех этих других парней против моего. Персонал тоже начал затаивать на меня злобу. Если были неприятности, посреди них оказывался я, так что они пытались сделать из меня пример.
Виктор поднялся на ноги, его лицо стало красным, дыхание – тяжёлым.
– Они были так чертовски близки к тому, чтобы сломать меня, но если бы сломали, не думаю, что было бы что строить заново. Я принимал это каждый чёртов день, думая о жертве матери, и я поклялся себе, что когда выйду, я никогда не позволю им снова меня тронуть. Им или кому-либо похожему на них.
Джейс встал, мягко положил руку на плечо Виктора, но тот развернулся.
– Я не знаю, что делаю! – прокричал он. – Я не знаю, как сбежать от всего этого, так что сижу там, в лесу, и чувствую благодарность за то, что я не часть машины. Это не длится долго, и я не смогу выжить сам по себе, но это будто подниматься из-под воды за воздухом. И моя мама, я так чертовски сильно люблю её, но не позволю себе снова быть её обузой. Она не будет идти через снег после того, как весь день была на ногах, только потому, что я не могу взять себя в руки. Не снова. Поэтому я держусь подальше, Джейс. Если бы я был умным, то держался бы подальше и от тебя тоже.
– Что? – Сердце Джейса сжала паника. – Почему ты так говоришь?
– Потому что я вижу, как ты смотришь на меня, как ты восхищаешься мной, и, возможно, так же я смотрел на Эндрю. Ты думаешь, что я какой-то особенный, но это не так. Нам больше не следует видеться. В конечном итоге я только причиню тебе боль.
– Слишком чертовски поздно! – крикнул Джейс. – Ты не думаешь, что будет больно, если я больше никогда тебя не увижу? Мне больно даже просто думать об этом, так что заткнись!
Виктор уставился на него с напряжённым лицом, но улыбнулся.
– Я всё продолжаю говорить тебе – нет смысла злиться на кого-то, кого не можешь изменить.
– Я не хочу тебя менять. – Джейс схватил Виктора за руку. – Ты застрял со мной, нравится тебе это или нет. Мне плевать, насколько жутко это звучит.
– Это звучит не жутко. – Виктор приблизился для поцелуя, но что-то зацепило его взгляд. – О-оу. Кто-то вызвал кавалерию.
Джейс повернулся, по его венам разлился адреналин, но он увидел только один фонарик, приближающийся к ним. Лучше, чем отряд злых парней, но он не хотел задерживаться. По-прежнему держа друг друга за руки, они побежали обратно к машине, умчались вниз по дороге и не замедлились, пока не пересекли мексиканскую границу. Ну, по крайней мере, городскую черту.
* * *
Свет в спальне Джейса выключился. Через мгновение свет автомобильных фар прорезал темноту, запечатляя на несколько секунд лежащего в кровати Виктора, который по-прежнему смотрел в ту сторону, где стоял Джейс. Затем зрение померкло, но он обнаружил, что очень сильно хочет, чтобы оно вернулось. Он щёлкнул выключатель, снова освещая комнату.
– Может, мне следует принести свечи, – сказал он.
Виктор усмехнулся.
– Стой. Мы сделаем это. – Перевернувшись, он схватил с пола джинсы, доставая зажигалку "Зиппо". Он открыл большим пальцем крышку и одним плавным движением прокрутил колёсико, искра кремния пробудила фитиль к жизни. Затем он поставил зажигалку на книжную полку рядом с кроватью Джейса. – Мгновенный костёр.
Джейс улыбнулся и снова выключил свет. Теперь он мог по-прежнему видеть Виктора, но свет был не таким ярким, чтобы он смущался. Он надеялся. Тени определённо помогали мало, ему не хватало дыхания. Раздевшись до трусов, как Виктор, он забрался в кровать и скользнул под одеяло. Джейс перевернулся на бок, лицом к Виктору, чей взгляд был слегка загнанным, будто разговоры о прошлом позволили событиям снова его нагнать.
– Мы купим хижину, – сказал Джейс.
– Хм?
– В лесу. Где-нибудь спрятанную. Мы найдём маленькую хижину с кучей земли, и это будет наш дом.
Виктор изучал его глаза.
– Как мы выживем?
– Я найду работу. Какую-нибудь постоянную. Каждую ночь я буду приходить домой к тебе, уставший от того, что был частью машины, но увидев тебя пойму, что всё это того стоило.
– Да?
– Да. В конце концов, я заработаю достаточно денег, чтобы нам никогда не пришлось возвращаться. Не считая покупок. И одежды. И, может быть, кинотеатра время от времени.
Виктор усмехнулся.
– Как насчёт того, чтобы вместе построить хижину? И мы расчистим достаточно земли, чтобы выращивать собственную еду.
– Что насчёт одежды? – произнёс Джейс.
– Она нам не понадобится. – Виктор пошарил под одеялом, его руки вернулись с парой трусов. – Мы будем жить так, как задумал Бог, в чём мать родила.
– Хорошо. – Джейс стянул боксеры, скидывая их под одеялом. – А кино? Как мы будем развлекаться?
– О, уверен, мы что-нибудь придумаем, – сказал Виктор, когда Джейс подвинулся ближе. – Судя по тому, что только что ткнулось мне в ногу, я бы сказал, что ты уже придумал.
– Прости, – произнёс Джейс, но конечно ему не было жаль. Со времени их недавней возни в спальнике, он всё мечтал и мечтал об очередном шансе, о шансе с большими возможностями. Это время наступило сейчас. Джейс начал с груди Виктора, проводя ладонью по его коже, по соскам, а затем выше, к шее, за которую держался, пока целовал его.
– Хочешь, чтобы я был твоей игрушкой? – произнёс Виктор, касаясь его губ своими.
– Да.
Виктор перевернулся на спину, положив руки за голову, предоставляя полный контроль. Джейс позволил своей руке снова начать исследования, касаясь пальцами волос на груди Виктора, прежде чем игриво пощекотать его подмышку. Он накрыл губы Виктора своими, когда тот попытался засмеяться. Затем Джейс перестал дразнить себя, перестал сдерживаться. Кончики пальцев скользили по животу Виктора, оставляя за собой мурашки, пока головка члена Виктора не задержала их прогресс.
Джейс простонал, будто касался самого себя, но ему доставляла удовольствие одна чистая мысль. Он мог делать всё, что захочет, и эта перспектива практически ошеломляла, потому что он хотел всего сразу. Он подскочил на колени, откидывая одеяло, его скромность растворилась в море гормонов. Тело Виктора было, наконец обнажено в танцующем свете пламени "Зиппо". Джейс впитывал каждую часть: угловатые линии между его животом и бёдрами, тёмный кустик вокруг твёрдого члена, тяжёлые яйца и тонкие волоски на ягодицах. Всё должно было быть секретом, но сейчас было обнажено перед ним.
