того, что этот случай научил меня никогда не носить нож рукояткой вниз, он отстранил меня от полетов на несколько дней. Если бы моя нога не болела так сильно, я бы пнул себя за такую глупость.
Однако, 8 мая мир стал лучше. Меня вызвали к майору Каммингсу, командиру роты. Его новость заключалась в том, что у командира разведывательного взвода, капитана Джона Херчерта подходил к концу срок пребывания в стране и он до конца командировки переходил в оперативный отдел. Я должен был стать новым Один Шесть.
Мое назначение было не таким уж большим сюрпризом. Все давно уже знали, что Херчерт добивает последние дни и так как его дата возвращения из загранкомандировки была уже рядом, его естественной реакцией было попытаться вернуть себя домой одним куском. Кроме того, я был единственным офицером в этой группе. Все остальные пилоты-разведчики были уоррентами. Так что майор Каммингс не испытывал особых затруднений в принятии решения, кому достанутся тапки Херчерта. Но это не убавило мое волнение по поводу новой работы.
Одной из первых вещей, которой я сделал, это созвал пилотов-разведчиков в своей хижине. Вокруг моей раскладушки столпились Боб Дэвис (Один Три), Джим Амей (Один Пять), Джо Вад (Девятка), Эд Эхебои (Один Девять), Джим Моррисон (Один Четыре), Билл Джонс (Один Восемь) и Майк Мело (Один Один). Темная Лошадка Пять (заместитель командира роты) Джо Перкинс тоже пришел, чтобы послушать, что скажет новый Один Шесть своим пилотам-разведчикам.
Я не планировал большой духоподъемной речи. Эти ребята знали меня, летали со мной, а некоторые даже жили со мной в той же самой хижине. Я чувствовал себя одним из них. Но я не мог удержаться и не сказать кое-что о духе кавалерии.
— Важно помнить — сказал я им — Что наша воздушная кавалерия сегодня является потомком старой конной кавалерии, открывшей наш фронтир нации — и что агрессивность, гибкость, экономия сил и ударные действия — все это принципы кавалерии. И как у пилотов-разведчиков, у нас есть это наследство, дожившее до наших дней.
Они все знали, что я имел ввиду. За последний месяц каждый из них слышал мое мнение, что пилоты-разведчики должны быть более агрессивны при выполнении своих задач. Я не хотел, чтобы кто-то шел на глупый риск, но я призывал разведчиков оставаться над целью, сражаться с врагом и не уходить, пока не будет потеряно преимущество в огневой мощи. Как только ситуация менялась и разведчик не мог дальше оказывать воздействие на ход боя, и только тогда, он должен был отойти и передать инициативу пилотам ударного вертолета. Я хотел, чтобы пилот-разведчик вернулся в зону после того, как цель обработана «Кобрами», и проверил ситуацию с врагом. Если зона оставалась слишком горячей, пусть ее обработают еще раз, но продолжайте возвращаться!
Из этих соображений, я сказал пилотам, что вооружу все машины — разведчики миниганами. Теперь мы будем сражаться с врагом и при каждом случае, давать ему попробовать «холодной стали».
Всегда помня, что воздушные разведчики были исключительно добровольческим подразделением, я отпустил людей с мыслью, что они могут «раздоброволиться» в любой момент. Любой из пилотов-разведчиков, который не хотел дальше летать и сражаться, мог перейти на «слики» и никогда не будет сказано ни слова о его решении.
— Но в то же время — заключил я, хлопнув рукой по раскладушке — Задача этого подразделения летать и сражаться, и никогда не забывайте об этом!
Вскоре в оперативной хижине появился плакат с этими словами. Джо Перкинс, должно быть, почувствовал, что им найдется применение вне маленького сообщества пилотов-разведчиков.
Все машины-разведчики были немедленно оснащены миниганами, и пилоты научились ими пользоваться по руководствам, обучась по ходу дела. Мы попробовали штатный прицел минигана, монтируемый в кабине, но отказались от него. Прицел представлял собой стержень с овальным стеклом, который торчал перед вами в кабине и мешался. Кроме того, он мог быть смертельно опасен при аварии. В ходе экспериментов мы разработали свой способ наведения оружия. Немного постреляв, даже не взлетая, и потратив не очень много патронов, мы открыли секрет попадания по цели.
Оружие поднималось и опускалось по нажатию кнопки на ручке циклического шага. Когда оружие было поднято до уровня, на котором пилот на правом кресле, смотревший вбок, видел концы стволов минигана, торчащих чуть выше левого кресла, оружие стреляло на ширину одной руки от перекрестья рамы переднего фонаря.
Выяснив это, мы вылетели на рисовое поле, где сделали несколько очередей и засекли, куда попали пули. Мы открыли огонь примерно на двухстах ярдах (прим. 180 м), а затем использовали жировой карандаш и нарисовали большой «Х» на фонаре, где были замечены попадания. Нарисованный от руки, «Х» на плексигласовом фонаре использовался как прицел.
Новые воздушные разведчики, те, что с огнем в глазах и меньшим налетом боевых часов, приветствовали появление миниганов на их «Вьюнах». Кроме того, у них, похоже, не было никаких проблем с моим приказом пилотам-разведчикам оставались над целью, пока они могли контролировать ситуацию.
Однако опытные разведчики, такие как Хейс, Джонс и Моррисон, предостерегали насчет новой тактики. Я уважал их мнение, что риски затмевают преимущества. Естественно, их опыт в дни «наступления Тет» в 1968-м показал им, что даже с вооруженным наблюдателем на борту воздушная разведка была чертовски рискованной.
Даже пилоты «Кобр» не пожалели слов, о том, что разведчикам лучше держаться подальше, когда они начинают смешивать с грунтом врагов. «Для этого есть змеи» — утверждали они. Они считали, что разведчик был чокнутый, если пытался сделать больше, чем найти цель для ударного вертолета.
Как новый Один Шесть, я быстро узнал, что есть многое, чем придется заниматься, помимо обычных визуальных разведок и смен на схватки. Была административная сторона управления разведывательным взводом. Дело не в том, что я не справлялся с бумажной работой, я просто не любил бумажную работу.
К счастью, у меня было два чрезвычайно способных сержанта, которые так хорошо выполняли свою работу, что я мог продолжать летать в свою очередь, уверенный, что о вещах на земле умело позаботятся. Первый сержант Мартин Л. Лоран вел обычные административные дела взвода как хорошо смазанную машину. Взводный сержант Тим («Мультяшный Папочка») МакДивитт, среди множества других вещей следил за обслуживанием вертолетов и нашими борттехниками.
Борттехники были моей особой заботой. Они были второй половиной команды разведчика и, на мой взгляд, были одними из лучших солдат, когда-либо попадавших во Вьетнам[12]. Когда «Вьюн» взлетал, жизнь борттехника была в руках пилота-разведчика. И наоборот. Острые глаза борттехника и
