Крепкие, одетые в камуфляж, парни направились к нему, Петраков, поигрывая связкой ключей, презрительно взглянул на арестанта. Вот такой, почти беспомощный, Руслан ему явно нравился, и на лице мента читалось садистское удовлетворение.
— Что, Сокол, поговорим за жизнь? — поинтересовался Анатолий, жестом велев подхалимам не трогать задержанного, и шагнул ближе, глядя на Руслана сверху. — предлагаю выгодную сделку. Ты подписываешь чистосердечное, в подробностях, как угрожал, а потом похитил дочь Жлобина, как приказал своим отморозкам изнасиловать несчастную девочку. А я подумаю, что можно для тебя сделать, чтобы приговор был по минимуму.
— Не прикидывайся добреньким полицейским, мудак. — усмехнулся Рус, прожигая его яростным взглядом, и рванулся, безуспешно пытаясь достать противника. — приговор, сучара, выносит судья, а ты всего-то грязное дерьмо на подошве моего ботинка. И говорить мне с тобой не о чем.
— Хм… — задумался Петраков, нарочито с сочувствием взирая на него, — в несознанку, значит, ушел? Не хочешь сотрудничать со следствием?
— Молись, чтобы дожить до рассвета, гнида. — невозмутимо произнес Руслан, сжав кулаки так, что под стальными браслетами вздулись страшные узлы вен, — мои пацаны тебя на части порвут, ни один лепила не соберет. Ну, чё уставился, мразота позорная? Давай, прикажи своим мусорам помять мне морду, не хуй тянуть кота за яйца! Ты ж за этим пришел, ушлепок? Так и быть, напоследок обделаешь штаны, кончишь при виде моей размалеванной физиономии. Пользуйся моментом, пока батька в милости, бля.
Он был готов к граду ударов, и не пытался закрываться. Терпеть боль Руслан умел, у него был высокий болевой порог, когда-то это помогло ему выжить на зоне, еще по малолетке. Тогда всё было гораздо страшнее, его били толпой, тюремный врач с подслеповатыми глазами уверял, что он не жилец. Плохо же они все его знали, мрази…
Он не отключился, когда последний, самый болезненный удар ногой пришелся по лицу, и, сплюнув кровавый сгусток, ухмыльнулся, с ненавистью глядя в глаза мента. Кажется, Петраков был обескуражен, и… Или Русу это почудилось? — немного напуган тем, что не сломал его.
— Оставьте нас, — приказал капитан своим холуям, и они просочились в сырой сумрак коридора, прикрыв дверь.
Наклонившись к арестанту, он с притворным сочувствием поцокал языком.
— Что, Сокол, не передумал поболтать по душам, а? Или ты мазохист, может?
Презрительно улыбнувшись, Руслан кивком поманил его ближе, и Петраков, не подозревающий, что пленник способен на бунт в столь беспомощном состоянии, нагнулся к нему.
— Молись всем богам, каких только знаешь, падла, когда настанет время платить по счетам. — шепнул, приблизив разбитые губы к уху Анатолия и, откинувшись, резко саданул лбом о голову врага.
Не ожидавший нападения, Петраков рухнул на грязный пол, разъярившись еще пуще, вскочил, как взбешенный бык, увидевший алую тряпку в руках тореадора, и с размаху впечатал кулаком по лицу обидчика. Несколько секунд постоял, глядя на бизнесмена, затихшего на нарах с поникшей головой, и, утерев с шеи пот, вышел вон…
Глава 15
АЛИСАЯ твёрдо знала, что дед сейчас в офисе, и приехала пораньше, чтобы поговорить без посторонних. Проект этот, строительство спорткомплекса для детей — сирот, деда и его партнер Климов затеяли давно, но пришлось заморозить из-за болезни моего старого. Секретарша, добрая тетка ненамного, моложе дедушки, встречает с улыбкой, и я беспрепятственно вхожу в кабинет.
Дед удивленно вскидывает бровь. Наверное, выгляжу я «замечательно», опухшая от слёз, без грамма макияжа, и одетая как попало, в старый спортивный костюм, который отыскался в ванной. Вспоминать тот мой визит к Руслану, когда наша ссора закончилась бурным примирением в постели, мучительно. Блин, как он там сейчас, что с ним?
— Алиса, что случилось? Ты почему не с мужем, сама ж рвалась быть с ним. Поссорились? — обходит стол, тянет меня за руку к себе, — а ну-ка, как на духу, выкладывай! Обидел он тебя чем?
Взгляд спокойный, ни капельки неуверенности или вины. Напрямик спрашиваю:
— Дед, скажи, что ты не подставлял Руслана. Нет, поклянись, что это не ты!
Хмурится, на впалых скулах грозно играют желваки.
— Не понял…
Накрывает облегчением, и я бросаюсь в объятия родного человека. Утыкаюсь носом в его плечо, и сбивчиво тараторю:
— Руслана арестовали, там какое-то дело мутное, якобы похитили и изнасиловали малолетку. Петраков уверяет, что это Руслан, а я не верю! Он этого не делал, деда! Ты поможешь ему?
Молчание мне не нравится, поднимаю голову, ища в сузившихся глазах старого поддержку. Рука его ласково поглаживает по спине, и он о чём-то размышляет. Трясу за лацканы пиджака:
— Дед, у тебя связи везде есть, помоги ему! Он не виноват!
То, что он так долго думает, тревожит, и я настойчиво дергаю дедушку за руку.
— Дед…
Отстраняет меня, задумчиво вышагивает по кабинету, заложив по привычке руки за спину. В моем сознании бьется неприятная догадка, и все кусочки недостающей головоломки складываются в картину. Но поверить в это чертовски сложно это абсурд! Борька сроду не был стукачом, а ментов ненавидел с самого детства, еще с тех времен, когда попался на бродяжничестве. Борька мой лучший друг, разве мог он меня предать?
— Как, говоришь, фамилия мусора? — наконец, произносит дедушка, заставив подпрыгнуть от неожиданности.
— Петраков. Он капитан, кажется, работает в…
— Знаю я эту гни… Червяка. — быстро прерывает он, и я невольно улыбаюсь.
При мне мой Иваныч старается не выражаться на блатном жаргоне, для него я всё ещё маленькая девочка, хотя уже стала женой. Невольно подношу руку к лицу и прижимаюсь губами к обручальному кольцу. Да я лбом стену расшибу, но вытащу Руслана из СИЗО. Или я буду не я…
— Вот что, Алиса, — сдвигает сурово брови на переносице деда, и берет за плечи, пристально сверлит взглядом, — чтобы без фокусов, поняла меня? Руслан твой не мальчишка сопливый, в тюрьме не пропадёт. Шепну я, кому надо, присмотрят там за ним, не переживай. А ты не вздумай влезать в это дело, сам разгребу. Договорились?
Чего мне стоит не отвести глаз и кивнуть, принимая условие. Если дед заподозрит, что я не намерена сидеть и жать с моря погоды, мой хлипкий пока еще план рухнет, и тогда нет гарантии, что Руслана не упрячут на зону. Боже, да ведь я столько слышала, что бывает с теми, кто замешан в изнасиловании… Голос предательски дрогнул:
— Договорились. Обещай, что с ним ничего не случится там.
Заскорузлая дедушкина ладонь гладит по щеке, и я трусь об нее.
— Запомни, девочка, вор по кличке Рига слов на ветер не бросает. — впервые открыто признав свою принадлежность к преступному миру, улыбается он, и, чмокнув в нос, торопливо, прихрамывая, идет прочь…
Дозвониться до Симакина не получается, это добавляет в масла огня. Пока Мишаня везёт меня в район, где обитает мой заклятый друг, я мысленно перебираю варианты своего предположения. Если Борька предал, на то должны быть очень серьезные причины. На деньги бы он не повёлся, это сто процентов, может, Петраков его чем-то припугнул? Или всё дело, блин, во мне? В его дурацкой любви ко мне?!
Вот это вероятнее всего. Убрать Руслана с пути — упрятать за решетку, самый надежный способ. Ведь не факт, что он когда-то выйдет, учитывая чёртову статью, которую ему лепят…
По дороге звоню Денису, оказывается, он уже в курсе всего. Накрывает временным облегчением, я не одна против системы, слава Богу, рядом есть люди, на которых можно положиться и довериться полностью.
— У Петракова в наличии какая-то якобы запись имеется, на этом и строится обвинение. Плюс, девчонка, потерпевшая, намерена дать показания, думаю, её запугали, обычная практика среди продажных ментов. Не кипишуй, Алис, сегодня у меня встреча с адвокатом, она лучшая в своем деле. Скоро Рус выйдет на свободу, верь мне.
