Заинтригованный я остановился. Да-да, именно остановился. Нечистой силе сейчас было явно не до меня. Вся она в полном составе убыла на место технологического сбоя. О сбое несложно было догадаться. Два старых гоблина снова и снова указывали на металл, булькающий в огромной толстостенной чаше. Находясь уровнем ниже, я, естественно, не мог заглянуть внутрь. Ну, хоть тресни, не мог! Рискни я даже взобраться на одну из находящихся поблизости деревянных конструкций, это тоже бы ничего не дало. А как хотелось знать! Как много я бы отдал за один только взгляд, за один намек на разгадку!
К счастью платить мне не пришлось. Фортуна смилостивилась и сама предоставила мне шанс. Один из циклопов приволок откуда то длинный толстый железный прут, на конце которого крепился глубокий черпак. Вещь совсем не магическая, а даже очень и очень знакомая. Наверняка каждый человек хоть раз в жизни видел репортажи со сталелитейного комбината. Вот именно такой штуковиной доблестные сталевары и берут пробы из доменной печи.
Один из гоблинов зачерпнул раскаленный расплав, а затем потянул его наружу. Затаив дыхание, я ждал, что произойдет дальше. Ничего магического снова не произошло. Гоблин просто взял и выплеснул содержимое черпака на плиты загрузочной платформы. В свете факелов лужица блестела чистым серебристым цветом. Естественно, желтоватый свет огненных языков оставлял на ней свои мерцающие отметины, но этот блеск ни в коей мере не мог сравниться с сиянием драгоценного металла.
Неужели?! Сердце радостно екнуло. Я таки углядел слабинку в адской индустрии. Выходит, золото – оно не куриный бульон, может и не свариться. Теперь бы выяснить причину. Кто напортачил? Изготовители философского камня? Вряд ли. Этот же самый порошок сыпали и в другие тигеля. В них то золотообразующий процесс прошел без сучка и задоринки.
Тогда, может, схалтурили кочегары? Железная кастрюля осталась не достаточно разогретой и… Ерунда! Свинец расплавлен и легко поддается перемешиванию. Мешалки так и летают в нем.
Что же тогда? Что отличает первый тигель от всех остальных, точно таких же, успешно и безотказно производящих самое дрянное вещество в мире? Эх, жалко, что я так мало знаю. Окажись рядом Луллий…
Правда, старик теперь вряд ли что-либо расскажет. Перед глазами всплыли кадры недавней жестокой экзекуции. Скорчившееся тело испанского мага, его округленные от боли и ужаса глаза, его трясущиеся руки и везде кровь, кровь, кровь! Кровь на лице, на одежде, на полу, на этих проклятущих свинцовых слитках… Вот тут меня словно током ударило. Вот оно! Вот что отличало первый тигель от двух десятков других, точно таких же. Человеческая кровь! Всего несколько капель горячей человеческой крови попали внутрь, и это разом перечеркнуло всю магическую формулу.
Я не знал, что делать со своим открытием. Поможет ли оно мне? Как, где и когда его можно будет применить? Вопросы, одни вопросы. А ответов нет. В голове до сих пор не сформировалось даже намека на хоть какой-нибудь, хотя бы самый завалящий план.
Если план не возник до сих пор, то в ближайшем будущем и не возникнет. Почему? Да потому, что в ближайшем будущем я буду очень и очень занят. В ближайшем будущем я буду бежать как заяц. Огромные черные крылья промелькнули на фоне горящих горнов и факелов. Велиал! Ну, как же, экспертная комиссия прибыла на место происшествия. Самое неприятное, что рядом с этим самым местом оказался и я, старый «друг» могущественного демона.
Пригибаясь словно под пулями, я припустил вниз. Здесь, на узком открытом перешейке, одиночество, уязвимость и полная беззащитность чувствовались особо остро. Опасность подстерегала на каждом шагу и исходила она от всего, абсолютно от всего! На пути у меня могли оказаться истосковавшиеся по жестоким игрищам надсмотрщики, крылатые демоны получали великолепную одинокую, медленно ползущую цель, с левой стороны зазевавшегося путника поджидал скользкий растрескавшийся край глубокой пропасти, а справа в каменном канале вскипали раскаленные, готовые изжарить, испепелить волны.
По мере того, как в золотой поток опрокидывались все новые и новые тигеля, он становился все более глубоким и полноводным. Умом я прекрасно понимал, что это совсем не река и в ее каменных берегах уж точно не плещется живая и прохладная влага, однако помимо воли взгляд постоянно цеплялся за светящиеся в полумраке волны. Забывалось, что это разогретый металл. Казалось, что передо мной воды играющего в лучах солнца горного ручья. Хотелось зачерпнуть эту золотую благодать и долго-долго переливать ее из ладони в ладонь, любуясь блеском и огранкой сверкающих капель.
Но вдруг что-то царапнуло глаз. Что-то черное медленно плыло невдалеке от берега. Это как заноза в мягком и нежном теле, и я буду не я, если не вытащу ее оттуда. Почти наверняка я бы полез в расплав голой рукой… Но бог миловал, вернее, не бог, а какой-то человек в рваной набедренной повязке. Он перехватил мое запястье и отрицательно покачал головой:
– Не лезь, останешься без руки.
– Пусти, – я сбил захват. – Мне надо.
– Точно надо? – мужчина буравил меня пристальным взглядом.
Мы смотрели друг на друга всего несколько секунд, но этого хватило. Я пришел в себя. Я позабыл о проклятом золоте. Однако, продолжал помнить о продолговатом предмете, плывущем среди золотых волн. Мне действительно он был очень и очень нужен, этот старый, поржавевший, кованный еще вручную гвоздь. Скорее всего, вывалился он из какого-то деревянного механизма. Попав в расплав, гвоздь не пошел ко дну, так как плотность железа значительно меньше плотности золота, и не расплавился, поскольку железо более тугоплавкий металл. Остроносая заточка поплыла по огненной реке, чтобы попасть ко мне, чтобы стать оружием в моих руках.
Мысль об оружии сразу вдохновила. Я тут же кинулся вниз по течению, стараясь не упускать из виду металлический стержень. Параллельно с этим я искал чем бы его поддеть. Ага, вот! Продолговатый, словно огурец, камень попался на глаза. Подхватив его, я лег на живот и свесился над раскаленным потоком. Я не чувствовал жара. Судорожными рывками я подталкивал гвоздь все ближе и ближе к берегу.
Ну, вот, наконец, он и у меня! Я натянул на ладонь рукав своей засаленной тельняшки и подхватил железный стержень. Черт, горячий! Разогретый металл прожег ткань, и, чтобы уберечь пальцы, я кинул гвоздь на пол. Все равно обжегся. Я дул на покрасневшую ладонь и тихо матерился. То ли крепкие выражения в этих местах выполняли функцию магических заклинаний, то ли проглоченный мной красный порошок все еще продолжал действовать. Как бы там ни было, боль быстро утихала. Удовлетворенный своим чудесным выздоровлением, я не стал тратить время даром. Присев на корточки, камнем стал счищать с острия еще не до конца застывшее золото. Несколько усердных скребков и старый ржавый гвоздь стал напоминать роскошный средневековый стилет. Сантиметров двадцать в длину с узким лезвием и блестящей от налипшего золота рукояткой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
