Рейтинговые книги
Читем онлайн Мемуары сластолюбца - Джон Клеланд

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 39

Я никак не ожидал услышать такой театральный монолог и поначалу растерялся, не в силах дать достойный ответ. Трудно было не признать, что в ее словах очень много правды, и это едва не поколебало мою решимость. Я был так ошеломлен, что даже не сразу осознал, насколько подобные проповеди неуместны в это время и в этой обстановке, в самый разгар нашего флирта. Теперь-то я понимаю, что смысл подобных речей всегда один и тот же – капитуляция.

Легко поддавшись обману, я пустился разубеждать ее (что свидетельствовало о моей крайней неопытности), но вскоре обнаружил, что она внимает моим доводам довольно отрешенно и не без раздражения. Трудно было не догадаться, что она меньше всего нуждалась в словах. Тем не менее, к стыду своему, признаюсь, что прошло немало времени, прежде чем я сумел оправиться от удара, нанесенного в самый разгар моих усилий. Сама того не желая, леди Трэверс воздвигла передо мной такую прочную стену из уважения, что я только и мог, что без конца оправдываться. Благоприятный момент, казалось, был упущен навсегда, но леди Трэверс сделала над собой усилие и снизошла, наконец, до недвусмысленного поощрения.

Я попытался прочесть свою судьбу в ее глазах, но взгляд ее – сей надежнейший оракул – ловко уклонялся в сторону, как бывает, когда женщина хочет скрыть свою нежность. Изрядно осмелев, я снова завладел ее рукой и даже прижал к своей груди, измяв при этом пеньюар. Не встретив сопротивления, я пошел еще дальше и вскоре убедился, что каждая ее жилочка пульсирует в знак капитуляции. Она еще защищалась, и это побудило меня умножать усилия до тех пор, пока я не почувствовал себя наконец ее почетным властелином.

Однако обладание не убило моей страсти. Гордость победы над такой блестящей женщиной прибавила пикантности восторгам плоти, которые превзошли самые смелые мои ожидания; я находился в экзальтации. Я позабыл длинный список моих предшественников, а если и вспоминал о них, то лишь как о неудачливых соперниках, принесенных мне в жертву, благодаря моим высоким личным достоинствам – как будто, меняя любовников, женщины когда-либо руководствовались этим соображением. Но такова власть тщеславия, доводящая нас до слепоты; такова власть чувственного наслаждения, из-за которой мы становимся жертвами самообмана. Что касается леди Трэверс, то она также казалась захваченной страстью и, хотя любовные битвы были ей не в диковинку, выказала столько неподдельного волнения, так тактично пользовалась своим превосходством, что я не уставал осыпать ее нежнейшими заверениями в своей признательности и глубочайшем уважении. Она также была слишком опытна и умна, чтобы испортить следующие за наслаждением минуты несвоевременными проявлениями нежности, из-за чего утоление голода столь часто переходит в пресыщение. В каждом взгляде ее и жесте сквозило чувство меры, благодаря чему страсть моя постоянно возрождалась, имея источником мое влечение, а не уступку ее собственному. Так умный подчиненный не упускает случая дать понять, что его предложения на самом деле принадлежат начальнику. И позвольте еще раз подчеркнуть, что главное достоинство женщины – умение достойно вести себя "после".

Я ни о чем не думал, как только о том, чтобы вновь и вновь заслуживать ее милости. Она же, в свою очередь, отдавалась мне с поразительной щедростью, безо всяких ограничений. Мы стали неразлучны. Пройдя к этому времени через мыслимые скандалы, леди Трэверс не дала коварному свету возможности обвинить ее в чем-то новом и всячески подчеркивала, что не придает его мнению ни малейшего значения, таким образом компенсируя себе потерю репутации полной свободой и всевозможными удовольствиями.

Она представила меня в своем салоне, ежевечерне собиравшем лучших людей столицы. И хотя леди Трэверс не делала тайны из наших отношений, я не замечал, чтобы ее за это меньше уважали. Она шла по жизни с высоко поднятой головой; с ее мнением считались те, кто задавали тон общественной жизни и смотрели сквозь пальцы на ее романы, благодаря чему она могла позволить себе пренебречь неодобрением остальных. И в самом деле, свет, кажется, научился по достоинству ценить таких блестящих дам, отвоевавших себе большие права, нежели те, что были доступны их полу, и снисходительно относиться к их слабостям, в то же время не оставляя мокрого места от тех, чьей главной гордостью было одно лишь целомудрие, если они забывали о нем. Да и много ли стоит непорочность большинства, свидетельствующая лишь об отсутствии темперамента либо соблазна?

На таких примерах я вел себя непринужденно, как хозяин дома, хотя и не позволял себе ни малейшей фамильярности по отношению к леди Трэверс, которая, со своей стороны, обращалась со мной с вежливым равнодушием, как будто я был ее мужем.

На этих вечерах я не без презрительного сочувствия наблюдал за некоторыми архисерьезными государственными мужьями, которых, судя по их рангу и должности, трудно было заподозрить в наличии свободного времени, чтобы бездумно тратить его, однако они низводили себя до уровня заурядных личностей тем, что часами высиживали – с озабоченным видом – за карточным столом, просаживая не деньги, а века (если измерять время по его ценности), ради удовлетворения одной из ничтожнейших человеческих страстишек.

Встречал я здесь и дам, и без того несимпатичных, однако усугублявших это впечатление откровенной мелочностью, зловещей страстью к наживе, а также яростью, поднимавшейся из глубины их естества в случае неблагоприятного поворота колеса фортуны. Даже те из них, что прошли строгую школу воспитания, совершенно не владели собой: их искаженные лица убивали в мужчинах последние остатки уважения и интереса. Здесь уместно заметить, что во время азартных игр женщины особенно склонны к саморазоблачению, особенно когда они играют между собой и пышут злобой, безвозвратно теряя достоинство.

Остальные посетители салона обычно вели светскую беседу и смотрели сверху вниз на игроков, чей нелепый вид получал, рядом с ними, неожиданное оправдание. Даже карты начинают казаться чем-то, имеющим смысл, по сравнению с поверхностными суждениями, смертной скукой, судами и пересудами, касающимися игры, юбилеев, моды, скандалов и прочей дребедени, с претензией на остроумие. Повторяю, речь идет отнюдь не о рядовых членах общества.

Страсти к леди Трэверс я в какой-то мере обязан тем, что мне удалось ускользнуть и не захлебнуться в этих мутных словесных потоках. Не обошлось, правда, без небольших осложнений. Мервилл и некоторые из моих друзей, видя мое увлечение, не ограничивались сожалениями, а предпринимали, хотя и не слишком активные, попытки отвлечь мое внимание, пуская в ход намеки и добродушное подкалывание. Но если я остался глух к доводам самой Любви, стоит ли удивляться, что на меня не подействовали и доводы дружбы? Даже чувство к Лидии если и не было вырвано с корнем из моего сердца, то, во всяком случае, подчинилось силе страстного влечения, которое начало потихоньку наносить ущерб моему здоровью.

Леди Трэверс, добавившая ко всем прочим очарованиям знание тайн и обольщений плоти, так искусно разнообразила свои ласки, что всякий раз представала передо мной как бы совсем другой женщиной. Уж не знаю, приобрела ли она этот опыт во время своих путешествий, но она соединила в себе огненный темперамент испанки, чувствительность француженки и элегантность англичанки. Она одна могла заменить своей особой целый сераль.

Власть ее чар была так велика, что мимолетные Измены, в силу сравнения, которое всегда оказывалось в ее пользу, только сильнее приковывали меня к этой женщине. Я возвращался к ней воспламенным и сгорающим от желания.

Как же можно было противостоять тирании страсти, если в основе ее лежали жгучие и разнообразные наслаждения? Леди Трэверс сама, отчасти действуя в своих интересах, рекомендовала мне умеренность, но само ее присутствие делало это невозможным.

Утверждают, будто излишества несут в себе саморазрушительное начало; слишком бурная страсть рождает отвращение к себе самой. Моя, однако, устояла перед невоздержанностью, не в пример здоровью, которое с каждым днем ухудшалось. Куда только делись энергия, свежесть и молодой задор, неизменные спутники юности? Я сгорал на неугасимом огне страсти даже в отсутствие леди Трэверс, живя ею в воображении. Бедная тетушка, не подозревая о причинах, стала бояться, как бы я не заболел чахоткой. Мервилл, понимавший меня гораздо лучше леди Беллинджер, после того как убедился в бесполезности дружеских советов, оставил меня в покое, руководствуясь тем правилом, что "зло само себя губит". Воистину, спасти меня от леди Трэверс суждено было самой леди Трэверс.

Вот уже два месяца я пылал страстью. В один прекрасный день пополудни я отправился к ней и, найдя парадную дверь отпертой, проскользнул незамеченным, а так как я досконально знал расположение комнат, то направился прямо в будуар. Там тоже никого не оказалось. Я вдруг вспомнил, что она собиралась на аукцион и накануне просила меня сопровождать ее, но я сослался на важную деловую встречу, однако та не состоялась, и ноги сами привели меня к дому леди Трэверс. Это была еще одна вольность из тех, которые она мне позволяла.

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 39
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Мемуары сластолюбца - Джон Клеланд бесплатно.
Похожие на Мемуары сластолюбца - Джон Клеланд книги

Оставить комментарий