При виде тумана в душе Хорста зашевелились нехорошие воспоминания, но он решительно отогнал их и шагнул на мост. Подошвы сапог стучали по камню, затем стук стал деревянным – середина моста была съемной. Явись с противоположной стороны реки враг, ее легко будет сжечь или сбросить в пропасть.
– Смотри, какую штуку я вчера добыл, – сказал Авти, когда река осталась позади, и вытащил из мешка обычную деревянную кружку.
– Ты ее украл? – Хорст поглядел на приятеля с укоризной. – И зачем? Какая в ней ценность?
– Никакой, – шут размахнулся и швырнул кружку в пропасть, посудина бесшумно канула в туман, – но я взял ее не ради наживы.
– А для чего?
– Чтобы исполнить свое предназначение – мучить себя и окружающих. Теперь хозяину «Отвислого брюха» будет плохо из-за того, что он лишился кружки, а мне – из-за терзаний совести.
– У тебя есть совесть? – Хорст слышал подобные бредни не первый раз и поэтому не обратил на них особого внимания. – Никогда бы не подумал!
Дальше брели, так же вяло перешучиваясь. Дорога вилась между скал, потихоньку уклоняясь к северу, и выглядела удивительно пустынной. Солнце успело подняться над горами и даже начало припекать, когда приятелям повстречался первый путник.
Телега, смотрящаяся так, будто ее ладили однорукие плотники, катила со скоростью пьяной улитки. Возница клевал носом, едва не падая с облучка, за спиной его громоздились какие-то бочки.
– На торг собрался, что ли? – предположил Авти, алчно поглядывая на груз.
– Не вздумай! – предвосхитил его намерения Хорст. При звуках голосов возница встрепенулся, открыл оказавшиеся красными глаза. Они были точно такими же, как у холиастов, вот только ростом хозяин кособокой телеги превосходил горцев на голову.
– Это вы чой-то? – оскалился он, обнажив в зевке гнилые зубы. – Куды идете?
– Туды, – в тон ему отозвался Авти. – Откуды ты приехал.
– А лучше бы вам туды не ходить, – полукровка почесал грудь, – что-то у нас в последнее время к людям плохо относятся… Правитель совсем с глузду съехал, борется за эту, как ее, чистоту крови от всяких мерзких людишек!
Выдав эту фразу, возница, судя по всему, истощился умственно и вновь погрузился в дремоту, а его телега, скрипя и подпрыгивая на ухабах, укатила за поворот.
Авти и Хорст переглянулись, пожали плечами и зашагали дальше.
Глава 7. Столица мира.
Топот копыт прикатился с севера, а вслед за ним явились всадники. В одинаковых шлемах, похожих на луковицы, они мчались, низко пригнувшись к конским шеям.
– Ох, что-то не нравится мне это, – пробурчал Авти, когда всадники, вместо того чтобы миновать шагающих по обочине путников, направились прямо к ним.
– Кто такие? – осведомился старший разъезда тонким клокочущим голосом. Из-под надвинутого на самые брови шлема злобно блестели алые глаза.
– Странники, – ответил шут со всем возможным для себя смирением, – идем в славный город Неорид, дабы поклониться могиле Порядочного Марди…
– Лазутчики, значит, – с непонятной злобой пробормотал холиаст. В его речи не звучало и следа свойственного горцам акцента, она ничем не отличалась от говора обитателей того же Хисти. – А лазутчиков положено учить! За дело, ребята!
– Мы не лазутчики! – выкрикнул Авти, но воины уже слезали с коней.
У Хорста мелькнула мысль вытащить амулет, наверняка тут должны знать, что связываться с «подручным» мага себе дороже, но он тут же устыдился собственного порыва – спасаться с помощью рабской цепи? Ни за что!
– Не вздумай сопротивляться – убьют! – шепнул Авти за мгновение до того, как в нос ему въехал чей-то кулак.
Хорст согнулся от пинка в живот, и тут же что-то твердое ударило в лицо. Он упал на колени, ощущая, как сочится кровь из разбитой брови, а внутри черепа разливается тяжкий гул. Успел свернуться в клубок и прикрыть голову руками. Потом его пинали по спине, но недолго и без особого остервенения.
– Проверьте, что у них в мешках. – Тонкий голос прилетел откуда-то из вышины. Рядом всхлипнул Авти.
Хорст лежал и напряженно размышлял. Раз амулет не подействовал, то избиение входит в планы Витальфа Вестаронского, а значит… значит, его фигуре нет пути на северо-восток…
– Меч тебе ни к чему, увалень, – Хорст ощутил, как кто-то дернул его пояс, затрещала кожа. Он сжался еще сильнее, опасаясь, что остроту отобранного клинка захотят испробовать немедленно.
Но обошлось. Холиастов, судя по звону денег, отвлек найденный в мешке Авти кошель.
– Так, отлично, – в голосе предводителя звучало торжество, – надеюсь, вы все поняли, жалкие приблуды? Нам здесь люди не нужны! Валите к себе, за реку, и радуйтесь, что остались в живых!
Простучали копыта, и только когда все стихло, Хорст рискнул поднять голову. Рядом валялся его мешок, выпотрошенный, как рыба перед жаркой, неподалеку виднелись разбросанные вещи Авти. Избитое тело болело, кровь из рассеченной брови продолжала течь, заливая лицо.
– Почему он назвал нас приблудами? – спросил Хорст, оттирая быстро ссыхающуюся жидкую ткань с ресниц.
– Его предки жили в горах тысячи лет, а наши явились на Полуостров семь веков тому назад, – шут с кряхтением приподнялся. – Говорил я, что не ждет тебя твой маг в Вестароне! А теперь что? Все, все, что нажито непосильным трудом, уперли эти красноглазые, трахни их Хаос!
– Наверное, ты прав, – Хорст встал и принялся собирать вещи. Повертел сапожный молоточек – сколько он не брал его в руки? Месяца два? Неожиданный стыд ожег щеки. – Только от этого как-то не легче…
– Да уж, – шут подобрал дудку, дунул в нее, выдав резкий дребезжащий звук, – давно тебе пора понять, что ты этого мага больше никогда не увидишь.
– Ну нет, – Хорст сам удивился тому упорству, которое прозвучало в его словах, – пусть меня будут лупить каждый день, я найду способ добраться до Вестарона и плюнуть в морду одному тамошнему обитателю!
– Смотри, – Авти сунул дудку в мешок, – коли есть охота биться головой о стену – дело твое.
– Мое, – Хорст решительно кивнул, – и с сегодняшнего дня я больше не буду притворяться твоим учеником. Сколько ты меня кормил? В конце концов я сам могу зарабатывать!
Шут не сказал ничего, только засопел.
Дорога выглядела так, точно ее построили вчера. Или неделю назад. Прямоугольные блоки из серого камня примыкали друг к другу так плотно, что в щели не могла протиснуться даже трава, а лежали настолько ровно, что телега со стоящим на ней полным ведром воды проехала бы, не разлив ни капли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
