В окне Сюзанна увидела и свое испуганное отражение — измятое кружевное свадебное платье, золотисто-каштановые волосы, свисающие спутанными прядями, красный от ветра нос. Охваченная паникой, она быстро схватила его за руку:
— Сэм, я не могу…
— Ты уже смогла.
Он заставил ее войти в пропахшую гамбургерами придорожную закусочную, любимое место американцев средних слоев.
Группа подростков с гоготом возилась у окна, соревнуясь за право рассматривать их. Ей показалось, что смеются именно над ней. Чулки прилипли к клейкому пятну на кафельном полу. Из-под скособоченных картонных корон на их уставилась группа шестилетних детей, празднующих чей-то день рождения; один из них показал на Сюзанну пальцем. Все посетители закусочной побросали свое французское жаркое и тоже уставились на Сюзанну Фальконер. А она стояла, и ей казалось, что ее сейчас поглотит чудовищность происходящего.
Приличная девочка не оказалась бы похищенной. Невеста из общества не сбежала бы со своей свадьбы на заднем сиденье «харлея». Что в ней нарушилось? Что она собирается делать дальше? Она унизила Кэла. Он ее никогда не простит. А отец…
То, что она сделала, было чудовищно, и она не смела думать об отце. Не сейчас. Пока еще нет.
Сэм остановился у прилавка. Повернувшись к Сюзанне, он бросил на нее изучающий взгляд.
— Да ты никак заплакать собираешься?
Она отрицательно покачала головой, не в силах вымолвить ни слова — в горле застрял ком. Плохо он ее знает — в противном случае ему было бы известно, что она никогда не плачет, хотя в данный момент ей очень этого хотелось.
— Ты выглядишь потрясно, — шепнул он, оглядывая ее. — Раскованно и сексуально!
Она почувствовала нервную дрожь, причем ощущение было столь сильным, что она на мгновение забыла, где находится. До сих пор ей еще ни от кого не доводилось слышать таких слов. Она упивалась его видом, думая про себя, удастся ли ей когда-нибудь насытиться этим зрелищем.
Он криво усмехнулся и глянул на доску с меню.
— Что ты будешь?
Внезапно Сюзанна вспомнила, где находится, и попыталась обрести мужество в полнейшем безразличии Сэма к мнению смотревших на них людей. Он назвал ее раскованной и сексуальной — ну что ж, она и станет такой. Но одних слов было недостаточно, чтобы сделать ее другим человеком. Она по-прежнему оставалась Сюзанной Фальконер, ненавидевшей спектакль, который сама здесь разыгрывала.
Он заказал и принес для нее еду. Сюзанна в оцепенении последовала за ним к столику у окна. Аппетит совершенно пропал, и, куснув пару раз, она оставила всякие попытки делать вид, что ест. Сэм потянулся за ее гамбургером.
Глядя, как он своими крепкими белыми зубами впивается в булочку, она пробовала уговорить себя, что, как бы она ни была напугана, это все же лучше, чем умирать медленной смертью старой девы в двадцать пять лет!
Сюзанна почему-то представляла себе, что Сэм живет в маленькой холостяцкой квартире, и была очень удивлена, увидев, что он все еще живет со своей матерью. Их домик был одним из маленьких строении массового производства, выросших в Долине в конце пятидесятых годов, чтобы приютить работников, хлынувших в компанию «Локхид» после запуска Советами первого спутника. Фасад дома был забран зеленой алюминиевой обшивкой, боковины и задняя стенка отделаны когда-то белой, теперь же изрядно потемневшей от временя штукатуркой. Крышу покрывал толь, усыпанный мелким гравием. Он слабо поблескивал в лучах заходящего солнца.
— Света нет, — сказал Сэм, указав в направлении покосившегося гаража под чахлой пальмой. — Скорее всего Янк уехал.
— Он что, тоже здесь живет? — спросила Сюзанна, с каждой минутой нервничая все сильнее. Почему он не живет один? И о чем она будет разговаривать с его матерью?
— У Янка квартира на другом конце города. А мамочка с приятельницей пробудет в Лас-Вегасе еще пару недель. Весь дом в нашем распоряжении.
Это известие по крайней мере принесло некоторое облегчение. Она двинулась за ним к фасаду дома. Рядом с входной дверью располагалось длинное непрозрачное окно, замазка вокруг него расслоилась и потрескалась. Сэм отпер дверь и вошел внутрь. Следуя за ним по пятам, она переступила порог и сразу же очутилась в жилой комнате. У Сюзанны перехватило дыхание.
Декор мог служить монументом дурному вкусу. Пол покрывала отвратительного золотистого цвета шерстяная циновка. Аквариум, наполненный поблескивающим гравием, стоял рядом с испанской софой, обитой красным бархатом и отделанной темным деревом, из которой торчали латунные головки гвоздей, Сэм щелкнул настенным выключателем, и зажглась лампа, сделанная в виде птичьей клетки, наполненной пластиковыми филодендронами. Рядом, по-видимому, на самом почетном месте, висел портрет Элвиса Пресли в полный рост: он был наряжен в один из своих лас-вегасских костюмов из белоснежного атласа и сжимал в унизанных перстнями пальцах микрофон.
Сюзанна посмотрела на Сэма, ожидая, что тот скажет. Он ответил воинственным взглядом, ожидая ее комментариев. Ее тронули вызывающее выражение его глаз и упрямо сжатые челюсти. Сюзанне захотелось подойти к нему, положить голову на плечо и сказать, что она все понимает. Человеку, одержимому такой страстью к элегантным конструкциям, наверняка невыносимо жить в подобном месте.
Она попросила разрешения воспользоваться ванной. Кафельные плитки мандаринового цвета украшали переводные картинки с изображениями толстых рыб. Она сняла свои порванные чулки и сунула их в пластиковое ведро для мусора. Ее внимание привлек еще один портрет Элвиса несколько меньшего размера, выполненный на черном бархате и висевший на задней стене туалета. По его нижней стороне шла яркая надпись: LOVE ME TENDER[7], но несколько букв стерлось и надпись читалась как LOVE ME TEN[8]. He один раз, подумала она, избегая смотреть на свое отражение в зеркале. Люби меня не единожды и не дважды. Люби меня десятикратно.
Сэм сидел на кухне. Он предложил ей банку кока-колы и пару золотистых босоножек с пластиковыми маргаритками на верху ремней.
— Это моей матери, — пояснил он. — Она не станет возражать.
Сюзанна сунула ноги в босоножки, но от кока-колы вежливо отказалась. Некоторое время он изучающе смотрел на нее, затем взял ее волосы со щеки и сжал их в кулаке. От его близости у нее закружилась голова, чувство было такое, словно она мчится к краю обрыва.
— У тебя такие прекрасные волосы, — прошептал Сэм.
Он провел пальцем по ее губам. Ее дыхание участилось. В его глазах как будто сияли светлячки, которых она однажды в детстве наловила в кувшин. Когда Сюзанна отвернулась, Пейджи открыла крышку и вытряхнула светлячков на землю, затем раздавила их подошвами тапочек, и они остались желтыми фосфоресцирующими черточками в траве. Потом Пейджи плакала так сильно, что Сюзанне казалось, она вообще никогда не остановится.
