- Феечка, миленькая моя, отстань, дай еще немного поспать, эти детки меня сегодня невероятно утомили. Ну, Динь-Динь, ну, пожалуйста, ну хватит! - отмахивалась я во сне от ее мягких крылышек и настойчивых ручек... нет рук... ручищ, что тормошили и куда-то пытались унести. В очередной раз шлепнув ее по рукам, перевернулась на другой бок. Но фея упорно не хотела отставать. Тогда я совсем невежливо двинула ее ногой куда-то в область солнечного сплетения. Нежное крылатое создание сдавленно крякнуло и зашипело на своем фейском, скорее всего матерные ругательства грубым мужским басом. Что? Так это не сон?
Глава 20
Я открыла один глаз и встретилась с изумрудной зеленью главы безопасности, который потирал ушибленный подбородок. Неожиданно... Я думала, что попала ногой значительно ниже.
- И что это все значит? - хмуро, недовольно и с претензией. - Я не фея! Я эльф! Эльф, запомните! Вы поэтому так веселились, когда я пришел в первый раз? Динь-Динь - это фея в вашем мире?
Теперь я удивлённо открыла и второй глаз и неопределенно мотнула головой, зачем его сильнее расстраивать, и так вон нервный какой-то.
- Я - боевой генерал, верхний правитель сумеречных эльфов! - громыхнул он в очередной раз. - Да я три войны прошел и в каждой из них принес Антариуму бесспорную победу. Я участвовал в самых отчаянных и безнадёжных военных операциях! Никто, слышите, никто не смеет меня заподозрить в женственности или трусости! Да у меня колоссальный опыт на любовном поприще. С женщинами! Запомните, я - мужчина, воин, завоеватель!
И так ещё пол часа. Честно говоря, минуте на пятой я уже перестала его слушать, зевнула и приподнялась на локтях.
Вот это его проняло, надеюсь, что мультфильма он никогда не увидит.
- Хорошо-хорошо! Мужчина, а какого хрена вы меня лапаете? Неужели пополняете свою коллекцию завоёванных трофеев на любовном фронте?
Он с недоумением уставился на свои руки, что лежали поверх моих верхних полушарий, но вместо того, чтобы отдернуть их и извиниться, начал медленно и чувственно мять и наглаживать мою грудь сквозь плотные слои лифа. За что незамедлительно получил по своей татуированной физиономии. Посмотрел на меня с удивлением, мол, что не так? Получил ещё раз для убедительности, и только тогда нехотя убрал свои загребущие конечности.
- Нет, определенно, вы не в моем вкусе! Это я так доказывал, что нормальный эльф! И вообще не понимаю, что Дар в вас нашёл! - с невозмутимой рожей заявил этот гад.
- А вообще зачем опять пришли?
- Так уже час давно прошел, а вы снова не отзывались и вообще не подавали никаких признаков жизни. Вот я и решил проверить, все ли в порядке. Живы ли вы.
- Убедились? Или ещё раз врезать, чтоб все сомнения отпали?
- Нет, спасибо, - сморщился и потёр покрасневшую скулу. - Я пришел поговорить от имени своего друга...
- Подождите-подождите! Дайте-ка угадаю, у кого же это вместо друзей одни сплошные похотливые козлы? А, точно, знаю одного такого - Дариус? Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты!
- Это почему вы так решили? Многих ли вы успели узнать из его друзей? И если, что я не отношусь к их числу. Я чту и ценю нашу с ним дружбу, а это просто досадное недоразумение. Которое, я искренне надеюсь, останется между нами, - ага, как же! Да у меня уже столько таких недоразумений, что Дариус останется без друзей, озвуч я их ему.
- Так вот Дариус просто просил передать, что император не допускает его во дворец, что очень сожалеет о вашем похищении и о том, что не смог помешать. Всё остальное он вам скажет при личной встрече завтра на балу. Всего доброго.
Встал и вышел. Так просто. Захотел пришел, захотел - ушёл. Надо Вильгельму пожаловаться - не спальня, а проходной двор какой-то!
На улице уже давно стемнело. Пора ложиться спать. Уже лёжа в кровати и отщипывая по одной ягоде местного аналога винограда, оставшегося от ужина принесенного слугой, меня терзало чувство незавершённости, недосказанности, словно я о чем-то забыла, о чём-то очень важном. Но никак не могла вспомнить, как ни напрягала память. Видимо очень устала со всеми этими примерками, спорами, шумом и приятными хлопотами в подготовке к празднику. Ну и ладно, завтра на свежую голову вспомню. Закрыла глаза и провалилась в беспокойный сон.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И снова эта противная сладкоголосая Даноли пела мне свою странную песню. Ее голос качал меня на волнах, тело плыло в невесомости, душа умиротворяюще парила над водой, как же хорошо!
А потом лицо сирены исказила гримаса отвращения и брезгливости, и ее звонкая пощечина стала полной неожиданностью. Она начала с ненавистью кричать на меня, ругать и обзывать последними словами до тех пор, пока я не развернулась и не побежала к себе, чтобы найти нечто очень для меня важное, безгранично ценное... И на этом моменте я проснулась в весьма растрёпанных чувствах. И щека отчего-то болит, наверное, отлежала...
Но для грусти нет причин, сегодня же наконец-то, праздник! Мой первый бал. Все девочки мечтают побыть немножко самой настоящей принцессой. У меня будет чудесное платье, которое скоро доставят швеи. Ура! Какая я счастливая. Буду самая красивая и покорю своего любимого Дариуса... и Вильгельма заодно.
Сладко потянулась на кровати, перевернулась на спину и подпрыгнула от нетерпения. Скорее-скорее, умываться, собираться, наряжаться...
И день закрутился безумной вращающейся каруселью.
Я бегала по всему дворцу от одной девичьей спальни к другой, проверяя выполнение всех моих указаний в пошиве нарядов, сооружении причесок многочисленными служанками до самого вечера. Часто мимо меня стайками пробегали то горничные, то принцессы в наполовину готовом наряде, то личные служанки. Суета и предпраздничный переполох наполняли коридоры и покои императорских дочерей. Кое-где я помогала, направляла, успокаивала и уговаривала, что все пройдет хорошо, что женихи останутся довольны и будут лежать у ног императорских принцесс не от страха перед их отцом, а от счастья скорого обладания такими сокровищами, как они.
Девушки успокаивались, счастливо заливались смехом и горячо меня благодарили. Я веселилась и смеялась вместе с ними, радовалась их беззаботности и юности.
В один из таких моментов, в комнату заглянул император и с удивлением обнаружил, что его ненаглядная Эва смеётся звонко и счастливо, наравне с его юными дочерьми. Он поймал себя на мысли, что ни разу не слышал ее смеха, никогда не видел ее даже просто улыбающейся. Все их встречи она или ругалась, или плакала, или убегала. А сейчас так просто и свободно Эва радовалась обыкновенным вещам, общению с его девочками. Он не против был бы наблюдать такую картину каждый день, а по вечерам и ночам она была бы только его, отдавая всю любовь и нежность своему мужчине. Их будущие жаркие ночи так явственно встали перед его глазами, что Вильгельм поспешил тихонько прикрыть дверь. Прислонившись к ней затылком с обратной стороны, он несколько раз стукнул головой по деревянному полотну, запустив пальцы в волосы. Надо успокоиться, в таком виде нельзя показываться на глаза невинным созданиям. Мужская физиология слишком явно сдавала все его намерения по отношению к красивой и желанной женщине. Немного остыв, мужчина снова заглянул в спальню к самым старшим своим дочкам. И с самыми сложными характерами, надо сказать. То ли возраст у них такой, то ли гены, передавшиеся от своенравных матерей. Вильгельм никогда не выбирал себе женщин с простым или лёгким характером. Ему нравился огонь, страсть и необузданный нрав его партнёрш. С такими и сам чувствовал себя живым и полным энергии. Ведь прожив почти пятьсот лет, волей-неволей устаешь от всего на свете.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Добрый день, мои дорогие! - дал о себе знать император. - Я надолго вас не отвлеку. Эва, мне нужно тебе кое-что сказать, наедине.
Что он хочет ей сказать,он пока и сам не придумал. Но остаться в данный момент с ней один на один, было просто жизненно необходимо.
