Перед отправкой Каро я оказался в служебной командировке в ГДР и вместе с ним предпринял поездку на автомашине по местам его легенды-биографии. «По живой карте» еще раз тщательно проверил, как Каро ее знает, и убедился, что он полностью готов к поездке, уверен в себе и не сомневается в благополучном исходе вояжа с фальшивым паспортом. Когда мы возвратились в Берлин, я дал согласие перебросить его в ФРГ.
Поездка должна была продлиться две недели, и мы стали ждать первого сигнала о появлении Каро в одной из тех стран, что ему предстояло посетить. Но он молчал. Это вызвало беспокойство, ведь Каро в последней беседе со мною не только четко повторил все условия связи, но и твердо обещал неукоснительно их соблюдать.
Как гром среди ясного неба пришло сообщение, что в Швейцарии задержан человек, невразумительно и путано говоривший о себе. Не помню, писала ли об этом швейцарская печать, но по разведывательным каналам нам стали известны некоторые подробности. Мы поняли, что речь идет о Каро. В одной из швейцарских церквей священник обратил внимание на странного посетителя и, разговорившись с ним, никак не мог взять в толк, кто он и откуда, зачем приехал. Незнакомец нес какую-то несусветную чушь. Священник позвал полицейского, н дальнейшие сведения по этому делу, в том числе и о проверке документов Каро, мы узнали из полицейских источников. Полиция быстро установила, что имеет дело с явно ненормальным человеком, от которого невозможно ничего добиться. Кстати, в протоколах отмечалось, что Каро называл разные фамилии, в том числе Короткова и мою, но без какой-либо связи и логики.
Полицейские пришли к выводу, что Каро приехал из Чехословакии, и связались с чешским посольством. Последнее, будучи заблаговременно ориентировано через наших чешских коллег, согласилось вывезти Каро в Прагу для «лечения», тем более что швейцарские психиатры полностью подтвердили подозрения полицейских и поставили диагноз —душевнобольной.
Как стало известно впоследствии, в полиции у Каро отобрали паспорт и провели тщательную проверку, кто же его выдал. Примечательно, что полицейские не подвергали сомнению подлинность документа, так хорошо он был изготовлен. Даже чиновник, чья подпись значилась на паспорте, признал ее своею, но никак не мог вспомнить, когда он его выдал.
Словом, этот случай вновь подтвердил высокое качество работы нашей документальной службы.
В Москве Каро был направлен в психиатрическую больницу. После лечения его вернули в нормальное состояние. Было установлено, что шизофрения, которой он страдал, наследственного характера. Действительно, проведенная нами тщательная проверка выявила, что один из близких родственников Каро тоже имел такой недуг. Это было уроком для нас: в дальнейшем мы стали больше внимания уделять выявлению возможных отклонений в состоянии здоровья родственников подбираемых кандидатов для работы в нелегальной разведке.
Каро и Аэлита были отчислены по состоянию здоровья.
Неудачи с Анри и Каро хотя и были неприятными эпизодами, но особой роли в оценке нашей деятельности не сыграли. Они произошли на фоне успехов Абеля, Гарольда, Патрии и Боевого и других нелегалов.
Фирин. В начале 1954 года возник вопрос о завершении вывода на Американский континент Фирина с женой. Направлялся он через Дальний Восток, а в дальнейшем через Бразилию в Канаду.
Поскольку к этому времени выяснилось, что посланному в Канаду радисту Гарту не удастся перебраться в США, где он предназначался для работы в резидентуре Абеля, было решено создать в Канаде нелегальную резидентуру под руководством Фирина.
К тому времени Фирин уже оформил через Гонконг выездные документы в страну первого назначения, но просил перед отъездом встретиться с кем-либо из руководства для обсуждения накопившихся вопросов, в том числе и принципиальных — о разведывательных задачах и сроках пребывания с семьей на нелегальном положении. Надо сказать, что за время подготовки у него родилось двое детей, которых легализовали по подготовленному варианту документов. A.M.Коротков предложил мне выехать в КНР, где находился Фирин, тем более что я был лично знаком с женой Фирина Аней еще по 1939 году: она была одной из упоминавшихся мною подруг моей жены. Почти четыре года Аня была уже, по существу, на нелегальном положении, хотя и в дружественных странах — ЧССР и КНР, и стала матерью двоих детей. Я мог представить себе трудности — материальные и моральные, которые выпали на ее долю. Мы были рады встрече, особенно с Аней, которая благожелательно отрекомендовала меня своему мужу. Он же знал меня заочно и был доволен, что именно мне Коротков поручил решить все возникшие вопросы.
Должен сказать, что Фирин был человеком большого мужества. В начальный, самый драматический период войны он партизанил в тылу у немцев, был несколько раз ранен. Особенно сильно досталось правой ноге, и он стал прихрамывать. Хотя здоровьем Фирин похвастаться не мог, я не услышал от него ни одной жалобы. Напротив, он был твердо уверен, что выполнит задание. Мы обсудили вопрос: не стоит ли оставить детей в Советском Союзе? Однако Фирин и его супруга отклонили это предложение, ведь возникли бы новые сложности: нужно было менять легенды-биографии, а в Гонконге уже были получены на всю семью въездные визы. Словом, оба были решительно настроены преодолеть все препятствия.
Прощаясь с ними, я выразил надежду, что мы еще встретимся на Американском континенте. И это произошло через четыре года. В Центре решили, что необходимо увидеться с Фириным, работавшим в нелегальных условиях в Бразилии, чтобы обсудить ряд важных вопросов, отрегулировать связь, в том числе по радио, которая почему-то не ладилась у него, и определить сроки его возвращения домой. Последнее вызывалось тем, что он часто болел. Кроме того, с ним находилась семья — жена и теперь уже трое детей, дальнейшее воспитание которых в духе католической религии, господствовавшей в Бразилии, родители не хотели продолжать слишком долго.
Встретиться с Фириным поручили мне в Уругвае. Фирин прибыл ко мне в Монтевидео из Рио-де-Жанейро. Сразу бросилось в глаза, что выглядит он неважно, еще больше хромает, на его лице лежала печать глубокой усталости. Он пожаловался, что чувствует себя плохо, постоянно мучает боль в раненой ноге. Но жена и дети здоровы.
Сев за столик в удобном кафе на открытом воздухе, мы подробно обсудили многие проблемы, но времени не хватило, и мы договорились встретиться еще раз на следующий день.
Вторая беседа состоялась в тенистом парке, мы обсудили с Фириным сроки его возвращения в Москву, маршрут следования через Европу и условия связи во время этой поездки.
Все наши договоренности были точно выполнены. В 1960 году Фирин вместе с семьей благополучно вернулся на Родину.
Питер и Хелен. Так звали по паспорту супругов Крогеров. И фамилии, и имена, конечно, вымышленные. Под ними наши выдающиеся разведчики, Герои Российской Федерации, действовали в составе лондонской резидентуры Бена (полковник Конон Трофимович Молодый, по легенде, канадец Гордон Лонсдейл). А настоящие фамилия и имена этих бывших американских граждан — Коэны Моррис и Леонтина. Они прибыли в Лондон в начале 1955 года, чтобы создать там нелегальный пункт двусторонней связи с Центром.
Для их легализации пришлось преодолеть немалые трудности. Дело в том, что они были сильно засвечены на разведывательной работе в США во время войны и в первые послевоенные годы.
Коротко о Крогерах. Питер, 1910 года рождения, в 1935 году окончил университет и работал преподавателем средней школы. В составе интернациональной бригады он участвовал в борьбе с фашистами в Испании в 1937-1938 годах, был ранен. Там, в Испании, в 1938 году его привлекли к сотрудничеству с нашей разведкой и в ноябре того же года направили в США в качестве агента. С начала 1940 года он был курьером— связником с несколькими источниками, а затем их групповодом-руководителем. Успешно выполнял и некоторые другие разведывательные задания.
В начале 1941 года Питер оформил брак с Хелен, американкой польского происхождения, которая была моложе его на три года. Еще раньше по рекомендации Питера она была привлечена к сотрудничеству с нашей разведкой и фактически являлась помощницей своего будущего мужа.
Во время войны, в 1942 году, Питера призвали на военную службу. С 1944 года он был в действующей американской армии в Европе, участвовал в боях против немцев. В ноябре 1945 года его демобилизовали, а в декабре с ним встретился в Нью-Йорке сотрудник нашей разведки А.А.Яцков. Вскоре, однако, работу с Питером и Хелен пришлось прекратить: резко осложнилась оперативная обстановка в результате предательства Элизабет Бентли. Только в августе 1948 года появилась возможность восстановить связь, и супруги вновь начали активно действовать. Они обеспечивали надежную нелегальную связь с несколькими агентами, поставлявшими особо ценную информацию.
