Теперь же, когда он оказался в непосредственной близости от Багряного Апостола, то стал придерживаться твёрдого мнения, что его отсутствие явно предпочтительнее. Колдун выбрал одну из захваченных оборонительных позиций, бастион внешней обороны прямо к северу от космического порта Львиные врата. Сквозь разбитую крышу Абаддон видел копье порта, уходившее в грозовые тучи.
Бастион явно несколько раз переходил из рук в руки, и никто и не подумал тратить силы на уборку трупов. Залы и коридоры были завалены погибшими с обеих сторон: в основном людьми, но встречались и нечеловеческие мутанты. Было и два трупа в силовой броне цвета легиона Мортариона. Бастион располагался недалеко от центральной оси первого штурма Гвардии Смерти, более чем в тысяче километров от Львиных врат.
— Почему здесь? — прорычал Абаддон. — Как это поможет Пертурабо попасть в космический порт?
Лайак показал на землю. По телам ползали падальщики: гигантские многоножки, мутировавшие крысы и чёрные жуки, невосприимчивые к ядовитым испарениям, которые, подобно облаку по щиколотку покрывали большую часть Нисходящих равнин. Грибковые наросты колыхались странной жизнью, выбрасывая в загрязнённый воздух облака спор.
— Бог Распада уже обратил свой взор на это место и нашёл его приятным. Преграда Нерождённым исходит не от порта Львиные врата, а от Императора. Именно в самом сердце Дворца мы уничтожим щит.
Тифон из Гвардии Смерти уже был здесь, присев рядом с раздутым трупом, позволяя сегментированному членистоногому ползать вокруг своей руки, как какому–то непристойному домашнему животному. С тех пор как Абаддон видел его в последний раз, Калас Тифон изменился так же сильно, как и его генетический отец. Абаддон вспомнил, что Мортарион назвал его Тиф, как будто изменение тела потребовало нового имени. Хотя он по-прежнему носил тяжёлую терминаторскую броню, как и Абаддон, она была изъедена странной коррозией, керамит покрылся повреждениями, словно больная кость. На силовом ранце на его спине виднелись похожие на органику воронки, из них постоянно наружу просачивался поток жужжащих насекомых. Изо лба шлема Тифа выступал рог, как у эмиссаров бога Распада, которых Абаддон иногда видел в варп-покоях магистра войны. Гвардеец Смерти сжимал длинную косу, уменьшенную копию любимого оружия Мортариона. Её лезвие светилось неземным светом, бледно поблёскивая в смертоносном тумане.
Вскоре появился Пертурабо, его мрачное настроение заполнило бастион не меньше, чем его огромное тело. Присутствие Повелителя Железа было более гнетущим, чем присутствие Гора, в его взгляде чувствовался вызов любому, кто осмелится встретиться с ним, когда он стремительно вошёл в помещение в центре бастиона.
— Ваши механические спутники должны остаться снаружи, — произнёс Лайак, указывая на Железный Круг, входивший через дверь следом за примархом.
— Отослать моих охранников, чтобы я остался один среди самых могущественных воинов легионов? — Пертурабо повернул голову в сторону рабов клинка, которые стояли чуть поодаль от Лайака. — Мы все знаем, что обман — служанка колдовства. Я не забыл, как Фулгрим получил свою трансформацию за мой счёт.
Рабы клинка Лайака повернулись одновременно и отступили за арку. Багряный Апостол не сводил безликого взгляда с примарха, его голос преисполнился терпения.
— Ваше присутствие не обязательно, Повелитель Железа, если хотите — можете уйти. Вас пригласили, чтобы вы могли наблюдать, как вы сами и просили. Их бездушные умы нарушают эфирные качества ритуала.
Услышав отражение собственного приказа, Пертурабо ничего не оставалось, кроме как подчиниться, и Железный Круг с лязгом вышел в прихожую. Когда они исчезли, Лайак подошёл к центру зала. Он переводил взгляд с одного из собравшихся на другого, затем остановился, его слова предназначались примарху.
— Если бы вы спросили Магнуса или одного из его Тысячи Сынов о природе варпа, вы получили бы совершенно другой ответ на то, что я вам сейчас продемонстрирую. Мистики Просперо анализируют варп как аналогию, думая, что они могут различать узоры, законы и уравнения в его движении. Хотя у него есть настроения, фазы и текстуры, варп — это закон сам по себе, и именно поэтому высокомерие Магнуса и привело его к глупости. Вы должны отказаться от любой мысли о науке, которую нужно изучать, и вместо этого сосредоточиться на концепции ритуала и веры.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Пертурабо хмыкнул, внимательно слушая каждое слово. Абаддон не был уверен, мудро ли посвящать Повелителя Железа в такие подробности. Пертурабо преуспел в усовершенствовании того, что начинали другие, и в создании чудес из ничего. Будучи вооружён более глубокими познаниями о силах, он не будет знать предела тому, что смогут вызвать его воображение и мастерство.
— Думайте о нашем месте в варпе как о взаимодействии скорее эмоциональном, чем физическом. Точно так же, как у вас и у меня есть обстоятельства, которые отделены от нашего тела — наше прошлое, наше отношение друг к другу, наш общий опыт. Их нельзя упорядочить. Их можно даже неправильно вспомнить или вообразить. Тем не менее, в варпе всё это реально, в то время как физическое нереально.
— Я не уверен, что полностью понимаю смысл сказанного тобой, но продолжай, — произнёс примарх.
— Ритуал, который мы использовали, чтобы позволить вашим братьям ступить на Терру, имел физическую составляющую и духовную. Бойня сыграла свою роль, — Лайак махнул на окружавшие трупы. — Бойня бессмысленна без эмоций. Если бы я cрубил лес деревьев, я оборвал столько же жизней, но никто не назвал бы это убийством, и я не мог использовать его, чтобы вызвать малейшее проявление сил. Смерть нематериальна, как и страх, ненависть, гнев. Это энергии варпа, питающие богов. Физическое создаёт духовное. Когда они формируются и направляются соответствующим образом, возникает связь и становится возможным переход между царствами.
— Теперь я лучше понимаю сказанное тобой, — произнёс Пертурабо. — И как появляется эта связь?
— Это искусство, а не наука, — вкрадчиво ответил Лайак. — Это вера, которая формирует всё, и рождённая в сердце преданность силам. Слова, символы и действия являются только физическими проявлениями ритуала, чтобы помочь сформировать веру, которая проистекает изнутри. Я годами изучал эти тайны, чтобы сгладить переход, но именно моя вера создаёт связь между мной и богами. Ради их благосклонности вы должны отдать себя им.
Абаддон увидел, как прищурился Пертурабо.
— Как мои братья?
— Это всего лишь один из путей. Они взяли себе покровителя и стали формироваться под влиянием своих внутренних желаний. Боги все вместе счастливы принять ваше поклонение.
— Поклонение? Боги? — Пертурабо явно боролся с этими концепциями, хотя интеллектуально или догматически их было невозможно постичь.
— Однажды вы последовали за богом, хотя Он не позволил вам называть Его так, — Лайак посмотрел на Абаддона. — Почему бы не послужить силам, которые даруют милость взамен, а не отвергают вашу любовь и преданность?
— Мы здесь с более конкретной целью, — прорычал Абаддон, чувствуя неудобство под взглядом Багряного Апостола. — Чтобы разрушить барьер, который защищает космический порт.
Лайак присел на корточки и погрузил пальцы в обнажённые внутренности лежавшего у его ног тела. Жуки разбежались, сгрудившись у ног Тифа, словно цыплята, ищущие защиты у курицы. Колдун Несущих Слово встал, вытаскивая верёвку из кишок. Она была явно больна, покрыта бледными волдырями и тёмными струпьями.
— Боги будут пировать светом Императора и тем самым погасят его. Мы должны наделить их своими молитвами и жертвоприношениями, придать им силу своей верой, отдать себя им, чтобы они могли одарить нас. Своей преданностью мы даём им энергию. Мы ступили на этот мир в благоприятное время, когда варп усиливается и физическая сила Императора ослабевает. То же самое истончение завесы между мирами, что позволило нашим кораблям проникнуть в звёздную систему, также приближает дыхание богов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
