на рукоятке трости, а над плечами у него облаком кружил десяток камней размером с мою голову. Едва я убрал щит, как все эти камни со свистом и пушечной скоростью устремились к намеченным целям. Дикий Билл, не желая отставать, пробормотал что-то в адрес своей старенькой винтовки, и на видавшем виды металле вдруг запульсировали, складываясь в первобытные пиктограммы, нити малинового огня. Когда защитного барьера не стало, Билл вскинул винтовку к плечу, взял на мушку ближайшего врага и произнес какое-то слово, и луч полутвердого огня толщиной с мою руку прошил брюхо вампира, а заодно и массивное надгробие у того за спиной, и ночь наполнилась грохотом раздробленного камня.
Вампир испустил пронзительный вопль, от которого завибрировал воздух, и… какая-то невидимая и невероятно быстрая сила уволокла черную фигуру с глаз долой.
На того супостата, что угрожал нам вредоносным полупрозрачным щупальцем, Рамирес направил луч бледного света. Крупный мужчина – вернее, то, что от него осталось, – по-актерски всплеснул руками и хлестнул призрачным тентаклем по смертоносному потоку энергии. При столкновении двух сил щупальце превратилось в конвульсирующую бесформенную массу, изрыгающую фонтанчики эктоплазмы.
Двое вампиров – до всего этого разложения они вполне могли быть близнецами или сиблингами примерно одинакового роста – растаяли в воздухе и превратились в пару серых волков, грязноватых и здоровенных, каждый размером с пони. Громадными прыжками оба устремились в разные стороны.
– Окружают! – крикнул я. – Йошимо, Билл!
Йошимо сделала шаг в воздух – казалось, сам ветер ласково подхватил ее и бесшумно вознес на крышу ближайшего мавзолея – и невесомыми двадцатифутовыми прыжками, едва касаясь кончиками пальцев могильных камней, статуй и мраморных гробниц, бросилась наперерез одному из волков-великанов. Билл тут же отвернулся от намеченной цели – кстати говоря, для такого требуется немалая дисциплина – и взял на мушку второго зверя. Тот, почти скрывшись за тенисто-дымовой завесой, огибал нас широким кругом, но Билл, стрелок старой школы, почти не двигался: стоял, прижавшись щекой к прикладу винтовки, и внимательно следил за волком, дожидаясь возможности сразить его одним выстрелом.
Я же не отводил глаз от Дракула.
Задумчиво поджав губы, бледный вампир следил за битвой с нескрываемым интересом гроссмейстера, наблюдающего за шахматной партией школьников. Его глаза, словно две черные дыры, впитывали все увиденное и ничего не отдавали взамен. Затем он шагнул влево и…
…И попросту исчез, будь он неладен. Я не о том, что он скрылся за вуалью, телепортировался или открыл портал в Небывальщину. Такое, знаете ли, и я могу сделать, коли понадобится. Этот же парень просто шагнул вбок, а затем его не стало, и все тут, – как если бы он зашел за телеграфный столб, а с другой стороны не появился. Только что был здесь, а теперь нигде.
Вот только в нашем случае «нигде» оказалось в шести дюймах от меня.
В ушах зазвенело, как при перепаде давления в салоне аэробуса, и пустое пространство за спиной перестало быть пустым. Я крутнулся на месте, выхватил револьвер, вскинул его и…
…Опоздал. Бледными пальцами Дракул обхватил ствол револьвера и смял его до полной бесполезности, а другим кулаком стукнул Рамиреса так, что бедняга отлетел в сторону, врезался в надгробие и осел на землю.
Казалось, у вампира не руки, а холодные мраморные глыбы. Дракул развернулся к Дикому Биллу. Тот, не отвлекаясь от цели, уклонился, но недостаточно юрко, чтобы спастись, и тут ему настала бы крышка, если бы Чендлер в тот самый миг не запустил тремя камнями Дракулу в почки – бам-бум, трах! – с такой силой, что от удара каждый из булыжников рассыпался в мелкую щебенку.
Вампир повернулся к Чендлеру, молвил какое-то слово и раздосадованно повел рукой.
Взвыл ледяной ветер, земля расступилась, и за спиной молодого Стража образовалось отверстие фута четыре в поперечнике, кромешно-черная дыра, где полностью отсутствовал свет. Могильный камень под ногами Чендлера скособочился, мой товарищ потерял равновесие, нетвердо попятился и упал в пустоту.
Снова вой ледяного ветра, теперь почему-то задом наперед, и черное отверстие исчезло.
Чендлер исчез вместе с ним.
Пустой и черный взгляд Дракула вновь устремился в мою сторону, и вдруг меня придавило к земле тяжестью всей Вселенной. Даже мысль о том, что я могу хоть как-то противостоять такой силе, выглядела смехотворной, но в Чичен-Ице я уже сталкивался с подобной волей, неостановимой и способной прогнуть само мироздание. Дракул, кем бы он ни был, обладал гораздо более внушительной мощью, чем та, которую сумели продемонстрировать мне Повелители Внешней Ночи. Но когда все было сказано и сделано, я подорвал тех простофиль из Красной Коллегии на их собственной петарде, и будь я проклят, если спасую перед папашей Дракулы, куда менее знаменитым, чем его сын.
С зубовным скрежетом я дал отпор навалившейся на меня тяжести. Не мускулами, конечно, а разумом. Представил волю Дракула в образе прижимающей меня к земле громадной черной ладони, а свою волю – как собственную ладонь, противодействующую силе вампира. В эту картинку я вложил весь потенциал своего разума, пару десятилетий опыта, сосредоточенности и дисциплины, и напитал ее могуществом реальности, мощью самой жизни.
Тяжело дыша, по дюйму зараз, я поднимал руку, пока правая ладонь не замерла на уровне головы моего врага. Встать я не мог, но приподнялся на локте и издал рычащий звук, отвергая власть Дракула над моим сознанием.
На лице вампира впервые появилось хоть какое-то выражение: скупая улыбка, обнажившая хищные, изогнутые, заостренные клыки.
– Ах, – сказал он, поднимая нож, предназначенный для кровавого жертвоприношения, – как жаль, что моему наследнику несвойственна подобная целеустремленность.
Потребовалось серьезно сосредоточиться, чтобы высвободить мыслительные ресурсы для формирования слов, но я не собирался лежать и отмалчиваться, поэтому процедил:
– Как вижу, теперь ты сучка Последней из титанов.
– Поддержать ее ничего не стоило. – Снова улыбка. – Мелкие конфликты вроде этого – самый подходящий случай, чтобы оптимизировать поголовье скота.
– Поголовье?
– Ох, чародей, – с упреком молвил Дракул. – Непогрешимые старцы до сих пор держат тебя в неведении? Даже сейчас? Как один звезднорожденный другому, должен сказать, что это крайне некрасиво.
– О чем ты? – Я не отрываясь смотрел на него.
Дракул улыбнулся шире прежнего – так, будто откровенно веселился. Если не заглядывать в эти пустые глаза. Любое выражение лица с такими глазами – всего лишь маска.
– Человек не ценит информацию, которая легко ему достается.
– Спасибо, папа.
На пару мгновений его улыбка стала очень неприятной. Затем Дракул качнул головой:
– Я рекомендовал бы спросить у Белого Совета, о чем тебе недоговаривают. Для чего тебя вывели и вырастили. Чего от тебя ожидают. – Он задумался. – Вот только сомневаюсь, что у тебя будет такой шанс по
