«Может, поэтому она так привлекательна?»
Огромным усилием воли Шайне попытался прогнать эту мысль и вернуться к делам:
— Но сначала, чтобы доказать свою искренность, ты должна будешь выдать Ордену двух других перерожденных наложниц Азаг-Тота. Мы уверены, что ты способна разыскать их.
Вероника медленно кивнула:
— Способна.
— И ты сделаешь это.
— Тебе нравится приказывать, Гюнтер?
— Что? — Смена темы выбила рыцаря из колеи.
— Тебе нравится чувствовать свою власть? Знать, что каждое твое слово ловится на лету?
— При чем здесь это?
— Мы очень похожи, Гюнтер, — на губах ведьмы вновь заиграла улыбка. — Ты смел и решителен, умен и жесток. Ты настоящий мастер войны, и тебе не может не нравиться власть.
— Мне… нравится.
— И ты готов бороться, чтобы распространить ее над всеми? Над каждым рыцарем Ордена? Над каждым жителем Тайного Города? Надо мной…
— О чем ты говоришь, ведьма?
— Разве я не в твоей власти? — тихо спросила Вероника. — Разве ты не чувствуешь, что можешь сделать со мной все, что захочешь? — Гюнтер покосился на шелковые нити, стягивающие запястья пленницы. — Разве власть — это не свобода желаний?
— Власть — это ответственность.
— Власть — это сила и возможность делать то, что хочешь.
Вероника почти шептала, но Гюнтер прекрасно слышал девушку: он постепенно, шаг за шагом, приблизился к ней. Теперь между рыцарем и ведьмой было не более пяти дюймов, и золотые глаза пленницы обжигали Шайне.
«Какие манящие глаза!»
— Посмотри на меня, — продолжила Вероника. — Я полностью в твоей власти. Разве не так? Ведь я не в состоянии даже вытереть пот.
Рука девушки потянулась к лицу, но шелковая нить остановила ее. Рыцарь понимал, что это игра, длины удерживающего Веронику «Пастушьего якоря» вполне хватало на то чтобы обойти весь зал, но прервать эту игру он был не в силах.
— Пот? — Мастер войны криво улыбнулся.
Над верхней губой пленницы блеснули маленькие капельки.
— Ты поможешь мне?
Гюнтер неуверенно потянулся, его пальцы коснулись бархатистой кожи девушки, ощутили хрупкие капли… Шайне отдернул руку.
— Это всего лишь пот, — улыбнулась Вероника. — Попробуй.
Ее глаза пылали расплавленным золотом. Рыцарь медленно слизнул с пальцев пот пленницы. Они еще хранили память о мягкости нежной кожи ведьмы, и Гюнтеру показалось, что он дотронулся до Вероники. До ее губы…
«Это игра!»
— Я чувствую, как твоя воля покоряет меня, — прошептала девушка. — Как крепнет твоя решимость.
— Какая решимость?
— Ты хочешь познать власть.
— Да.
— Познать меня. Ведь я в твоей власти, Гюнтер. Я — твоя власть.
— Ведьма! — Крепкая рука Шайне сдавила горло Вероники, но в золотых глазах пленницы не было места страху, только страсть. — Ведьма!
— Познай свою власть надо мной, мастер войны!
Глава 4
«Полицейский произвол в отношении крупного ученого! Администрация Третьяковской галереи подтвердила информацию о том, что сегодня ночью был арестован Давид Давидович Пьянтриковский, специалист с мировым именем, выдающийся знаток западноевропейских тростей и зонтиков XIX в. Подробности пока не оглашаются, но мы будем следить за развитием скандала вокруг знаменитого деятеля Российской культуры…»
НТВ
«Пресс-служба Великого Дома Чудь опровергла появившиеся в Тайном Городе слухи о смещении Франца де Гира с поста капитана гвардии. Эти провокационные сообщения призваны поколебать единство Ордена, но они не достигнут своей цели…»
«Тиградком»
Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь.
Москва, проспект Вернадского, 3 августа, пятница, 18:03
«Ненависть пылает пожаром, зарево которого наводит ужас на врага. Ненависть — это сила. Это откровенная сила, сметающая все на своем пути. Вот только не в каждой битве победу празднует сильнейший. Смысл философии Кадаф — в умении управлять пожаром ненависти. Не дать ему погаснуть в неблагоприятных обстоятельствах и стремительно раздуть в нужный момент. Благословен и проклят тот, чья ненависть пылает неугасимым пламенем. Но трижды благословен и проклят тот, чья ненависть побеждает!»
ВТОРОЕ ОТКРОВЕНИЕ АЗАГ-ТОТА.
— Ты будешь присутствовать во время обряда? — негромко спросила Вероника.
Она закончила вычерчивать на полу причудливые символы и, бросив кисточку в чашу с багровой краской, вытирала руки. В углах небольшой комнаты курились благовония, а к одной из стен был прибит разорванный трупик жертвенного ястреба — именно его кровь стала основой для краски ведьмы.
— Я обязан присутствовать, — усмехнулся Гюнтер.
— Ты все еще не доверяешь мне? — В голосе девушки не было гнева, только легкая обида. — Разве я не доказала искренность своего желания сотрудничать с Орденом? Я отдаю вам самое ценное, что есть у Азаг-Тота, — его наложниц.
— Еще не отдала, — уточнил Шайне.
— Вы будете знать их после того, как я завершу обряд.
— Вот тогда мы и поверим в твою искренность.
Вероника поджала губы, затем улыбнулась:
— Хорошо. Давай табличку.
Гюнтер протянул один из двух бронзовых прямоугольников, найденных у ведьмы во время обыска.
— И «стим».
Девушка разломила ампулу, осторожно смочила бесцветной жидкостью поверхность таблички и бережно поместила ее в центр начертанных правильным кругом символов. Вторую ампулу она, не распечатывая, положила рядом.
— Сколько времени займет обряд? — Шайне посмотрел на часы. — Через час я должен быть у великого магистра.
— Ты успеешь.
Вероника сбросила на пол легкий халат и заняла место жреца. Церемония, к которой она готовилась, не требовала от ведьмы полного обнажения, но девушка знала, что это понравится Гюнтеру, и сочла необходимым доставить мастеру войны небольшое удовольствие. Помимо собственно обряда, девушка планировала провести еще одно мероприятие, эксклюзивно для Шайне, и в целях его успешного завершения Веронике требовалось вывести Гюнтера из равновесия.
Это удалось. Ведьма услышала, как потяжелело дыхание мастера войны, и поняла, что жадный взгляд Шайне ощупывает каждую черточку ее совершенного тела. Сейчас — только взгляд, но совсем недавно руки Гюнтера смело путешествовали по чарующим изгибам Вероники, а его стоны могли разбудить мертвого. Ведьма знала, как доставить любовнику наивысшее блаженство, и не сомневалась, что мастер войны хорошо запомнил проведенное с ней время.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});