Теперь, когда он получил карт-бланш от посла на соблазнение мисс Вердье, ему почему-то совсем не хотелось обольщать ее. Правду говорят: интерес вызывает лишь то, что достается долгим и упорным трудом. Мисс Вердье была в балахонистой накидке, которая, прилегая к телу, делалась почти прозрачной. Она щелкнула пальцами в направлении бармена.
– Жорж, повторите, будьте любезны. И профессору Сандерсу то же самое.
– Я, собственно, начал с коньяка… – заикнулся было Дик.
– Как и в прошлый раз. Не пейте эту дрянь, там дубильные вещества. Вот напиток для настоящих мужчин. – Флоранс подняла бокал с уже известным Сандерсу напитком.
– Только не увлекайся, Дик, – проворчал Полубой, – нам еще надо обговорить с послом условия работы.
– Я прослежу, чтобы все было в норме, – заверила его Флоранс. – Ваше здоровье.
Сандерс, внутренне содрогаясь, припал к бокалу. Черт его знает, откажешь – устроит скандал. Кажется, Флоранс прибыла на прием одной из первых и коротала время в ожидании Сандерса, употребляя любимый коктейль.
Глаза у нее, что ни говори, прекрасные, но манеры… Сандерс вспомнил Веру (он вообще постепенно вспомнил почти все подробности того чудесного вечера и ночи). Полунамеки, быстрые взгляды. Ничего не говоря, даже не обещая, она сразу дала ему понять, что он заинтересовал ее так же, как и она его. Небрежные легкие движения, и вся она была будто не от мира сего. Игра, конечно, но какая увлекательная.
Карен хоть и действовала прямолинейно, почти грубо, была леди до кончиков ногтей. В речи, даже вульгарной, на грани грубости, чувствовался стиль, утонченность, которую не заменит ни жеманство, ни напускное высокомерие.
Флоранс, конечно, попроще и пьет этот невозможный коктейль. Что у нее, предки, что ли, из Ирландии? Но каков бюст!.. Сандерс вспомнил, как она несла ему, лежащему на постели, банку с пивом. Вся такая аппетитная, с приятными округлыми формами… если не злоупотреблять виски с сахаром…
Он принял от мисс Вердье очередной бокал и внезапно увидел, что они уже стоят перед какой-то картиной, озаренной трепетным светом свечей. По полотну, в звездном небе, бежал хоровод планет. Приглядевшись, можно было обнаружить на планетах крошечные фигурки людей в недвусмысленных позах. «Вселенская любовь». Да, сюжеты разнообразием не отличались.
– А к чему разнообразие? – спросила Флоранс, и Дик понял, что последнюю фразу он произнес вслух. – Любовь есть любовь, и ничего нового с того момента, как позы «Камасутры» были увековечены в камне, еще не придумали. Признайтесь, профессор, ваша мечта – отыскать что-то подобное индийскому эпосу в наследии некой исчезнувшей цивилизации. А если они не похожи на людей, представляете, как это было бы интересно?
Сандерс признался, что представить «Камасутру» в исполнении негуманоидов он не в состоянии, и, сделав большой глоток, с тоской огляделся. На его счастье, стоявший рядом с Уолшем Полубой заметил его взгляд и направился к нему.
– Мисс, – пробасил он, – мне придется увести вашего собеседника – нас ждет господин посол. Буквально на несколько минут, – добавил мичман, заметив, что Флоранс готова возразить.
– Последняя фраза была лишняя, – проворчал Сандерс, следуя за Полубоем.
– А если она закатит скандал? Нет уж, Дик, отвязывайтесь от нее сами: напоите, в конце концов. Неужели так трудно споить слабую женщину?
– Эту – да, – в сердцах бросил Сандерс и добавил, понизив голос: – Мне, во всяком случае, не под силу.
Еще подходя, он понял, что скажет Уолш, – уж больно постная у него была физиономия.
– Господа, кажется, я вас огорчу. Из весьма надежного источника я узнал, что Агламбы Керрора на Хлайбе нет. Мне было сказано откровенно: если бы он появился здесь, его мигом сдали бы в руки русской разведки. Двойная выгода: деньги и благодарность Российской Империи. Так что, увы, боюсь, вам придется покинуть эту гостеприимную планету без ожидаемого приза. Нет, я вас не тороплю. Я понимаю, следует сделать хотя бы вид, что вы прибыли покопаться в архивах или изучить какой-нибудь астроартефакт. К примеру, «Золотой термитник» или еще что-то эдакое, – Уолш пошевелил в воздухе пальцами.
– Да кому интересно, какой вид мы сделаем? – пожав плечами, спросил Сандерс. – Я так полагаю, что здесь всем на все плевать. – Он почувствовал, что членораздельная речь дается с трудом, и отставил недопитый бокал с липким пойлом. – Черт возьми, в Конторе будут недовольны. А вас точно взгреют, мистер Полубой… – Сандерс повернулся к мичману и обнаружил, что тот исчез. – Все-таки какие эти русские бестактные, – проворчал он, ища сочувствия у Яна Уолша.
– Ничего, Ричард, это его проблемы. Выбросите все из головы и отдохните напоследок.
– Этим я и займусь, – пообещал Сандерс и пошел искать Флоранс…
Ее губы были холодные от шампанского. Он ощутил, как они, едва касаясь, поднимаются по внутренней стороне бедра, и понял, что еще кое-что может. Сандерс приподнялся на локтях. Лицо Флоранс в полутьме показалось ему прекрасным. Она улыбнулась, глядя на него снизу вверх, склонила голову, и он откинулся на спину, снова погружаясь в пучину наслаждения.
Да, как партнерша она даже могла дать небольшую фору и Вере, и Карен. Те хоть и знали толк в подобных развлечениях, но все же были любительницами. А Флоранс – настоящая профессионалка, причем изголодавшаяся по мужчине. Если судить по ее темпераменту, то Ян Уолш перестал прикасаться к ней никак не меньше полугода назад, а то и больше.
Сандерс всегда знал, что как любовник он выше всяких похвал – еще ни одна дама не рассталась с ним обиженной, но сегодня он почувствовал себя колледж-боем, впервые забредшим в публичный дом. Несколько раз ему казалось, что силы на исходе, но нежность и умелые действия Флоранс, а также допинг в виде шампанского возвращали Сандерса к жизни.
Он застонал от наслаждения, присел и перевернул Флоранс на живот – он не любил, когда что-то от него не зависело, даже приход оргазма…
Спустя несколько минут они лежали рядом, усталые и опустошенные. «Все, на этот раз все», – в который раз решил Сандерс. Он хватал ртом воздух, чувствуя, как по груди стекает пот. Его выжали как лимон, вывернули как тряпку, и делай теперь с ним что хочешь – пока он не выспится, ни к чему это не приведет. К тому же шампанское и принятый на приеме виски хоть и выходили с потом, все же здорово туманили голову и били по ногам – он чувствовал, что не то что идти, а даже просто стоять на своих двоих не в состоянии.
Флоранс пошевелилась и встала с постели. Сандерс повернул голову и проводил ее взглядом. Обычно после близости ему надо было некоторое время, чтобы вновь возбудиться при виде партнерши, однако теперь, несмотря на наступившую апатию, ему было приятно смотреть на нее. Может, она напоила его каким-нибудь афродизиаком? Сам он никогда не пользовался подобными вещами. Он прикрыл глаза, расслабился и очнулся, ощутив, как его приподнимают на постели. Флоранс подложила ему под спину подушку. Горящие свечи окружали ее растрепанную, но милую головку ореолом.
– Профессор, вы, кажется, собрались вздремнуть?
– Пять минут, не больше, – выдавил Сандерс.
– Не пойдет! – Она протянула ему тонкий бокал, на треть наполненный жидкостью цвета крепкого чая. На краешке бокала висел ломтик лимона. – Если ты откажешься от этого, я тебя возненавижу.
Сандерс поднес бокал к лицу, вдохнул. «Боже мой, – подумал он, – это же “Henessey”. И никак не меньше чем двадцатипятилетней выдержки».
– Откуда у тебя это сокровище? – спросил он, наслаждаясь ароматом коньяка.
– Мало ли откуда. А ты подумал, что я употребляю только виски с сахаром? Кстати, ты знаешь, кто ввел моду на употребление коньяка с лимоном?
– Э-э… и кто же? – Сандерс согрел бокал в ладонях и сделал маленький глоток. Напиток растекся во рту. Да, настоящий «Henessey».
– Последний русский император династии Романовых. Я специально узнавала. Пей, не стесняйся, есть еще.
– Русский император, говоришь? – Сандерс утвердился на подушке, взял ломтик лимона в руку и приподнял бокал. – В таком случае – его здоровье!
Мягкое тепло пробежало по пищеводу, неся с собой силы и любовь к жизни. Высосав лимон, Дик блаженно вздохнул. Да, оказывается, и русские могут что-то полезное придумать. Есть, есть в любом народе достойные восхищения люди, и у русских они есть тоже. Вот коньяк с лимоном опять-таки… Жаль, что в напарники достался какой-то увалень. Знай себе пиво хлебает, ладно бы водку – национальный напиток, так нет, наливается пивом, будто впервые его попробовал. И сам он какой-то того… Слов нет, мужик крутой, но уж очень зацикленный на работе. Даже с приема слинял сразу, как только Уолш огорошил их неприятным известием.
Он ощутил в руке тяжесть и, опустив взгляд, обнаружил в пальцах новый бокал с коньяком. И с лимоном.
– Фло, я тебя люблю, – сказал Сандерс, искренне веря, что так и есть, – я хочу выпить за тебя.
