Инесса Евгеньевна купила себе новую квартиру, но о ней даже Григорию Ивановичу ничего не сказала. Последнее время она боялась всего и всех, так на всякий случай.
Григорий Иванович, приодевшись, посмотрев на себя в большое зеркало в магазине, решил приударить за Галиной. Он хорошо знал, где она гуляет с коляской, и просто хотел ее дождаться, когда она выйдет гулять с ребенком, а там, будь, что будет! Вместо Галины в подъезд вошла Леночка, вскоре она вышла с Тарасом и они, спокойно держась за руки, как влюбленные прошли недалеко от Григория Ивановича, который успел прикрыть лицо газетой, а одежда на нем была для них незнакомой. Григорий Иванович решил заглянуть тогда к Инессе Евгеньевне, но в ее квартире оказался Родька, на вопрос, где хозяйка, новый хозяин ответил, что она переехала, а на вопрос, где Галина с ребенком, даже он не знал ответ. В большой соседней квартире дверь никто не открывал, там никого не было.
Григорий Иванович вернулся к соседу, ухватил свою большую голову руками, и зычно закричал в пространство:
— Где Галина?!
— Григорий Иванович, чего кричишь? Она уехала на открытие музея, — вспомнил Родька, — потом к ним приехали мужики и увезли к ней ребенка, мне слышно было сквозь дверь.
— А Инесса Евгеньевна знает?
— Мне неизвестно, кто, что из них знает. Я не знаю, где она живет теперь.
Мобильный телефон запищал кнопочками в руках Григория Ивановича:
— Инесса Евгеньевна, где ты? Где Галина с ребенком? Я сижу у Родьки. Она точно не в музее, а Тарас спокойно с Леной ходит.
— Почти поняла. Где я — не скажу. Я не хочу тебе свою квартиру показывать, во избежание наезда твоих детей. Где Галина? О, это тайна господина Самсона, знаешь такого? Он старый знакомый Галины, так, что дальше сам соображай, тема сия для меня неприятная, да и тебе ко мне ехать нет необходимости.
Григорий Иванович сжал в руке мобильный телефон, он хрустнул, впиваясь осколками пластмассы в руку. Родька побежал за йодом, а Григорий Иванович с ревом вылетел из квартиры, бросив на пол окровавленные осколки телефона. Он бежал широкими шагами домой, вытаскивая куски пластмассы из ладони. Дома он промыл раны, выпил таблетки, что под руку попались, и лег спать. Инна продолжала войну с матерью, теперь они с подругами ходили друг к другу ночевать, чем вводила мать в иступленный гнев, с ревом и криками, с взаимными упреками. Лада перестала ей совсем давать деньги и покупать вещи. Кто кого. Паша, напротив, успокоился, и если была возможность, ходил в компьютерный салон. Григорий Иванович, как-то проснувшись, решил купить Паше компьютер, а Инне дать деньги на сапоги и шубку. На том все временно затихли. Инна перешла на новый уровень раздражения собственной матери. Она ей ныла про купальники, искала полотенце, такое, чтобы не очень детское было, и уходила на пляж. Мать ждала дочь, ждала, та приходила не раньше девяти вечера.
— Какой пляж, в девять вечера!?
— Чего ты на меня кричишь, еще светло! — отвечала с криком дочь, и выходила за дверь поговорить с приятелями, которые еще никак не могли разойтись по домам.
В половине одиннадцатого она заходила домой окончательно и врубала музыку на полную мощность. Реп сквозь сон — все равно, что ночной кошмар. Мать натягивала на голову одеяло и засыпала, она всегда засыпала в это время. Под утро Лада проснулась от говора, где-то кто-то громко говорил. Она зашла в комнату дочери, та спала, телевизор кричал. Под утро любые звуки кажутся более громкими. Мать вышла на кухню. Стиральная машинка горела семью лампочками, в ней лежал мокрый комок чужого покрывала. Она вышла на балкон, там стоял чужой велосипед со спущенными колесами. Утро у дочери начиналось не раньше одиннадцати. Она просыпалась от телефонного звонка какой-нибудь очередной подружки.
— Инна, откуда у нас на балконе велосипед? У нас, что там стоянка чужих велосипедов? — спросила Лада.
— Нет, у моего нового парня два велосипеда, этот он мне дал.
— У него колесо спущено!
— Так это я по стеклам проехала, — безвинно ответила дочь, — ты мне лучше новый купальник купи, этому купальнику второй год пошел, я себе куплю новые шторки.
— Шторки — это, что такое?
— Купальник на тесемках, он по этим тесемкам перемещается.
— Я сегодня сама пойду на пляж, — сказала Лада и ушла на кухню.
— Мама, ты чего?! Я большая девочка! Еще не хватало, чтобы я с мамой на пляж ходила!
Не жаловаться ведь Григорию Ивановичу по каждой проблеме, подумала Лада и купила дочери новый купальник. Сама нашла в комоде свой старый купальник, которому было несколько лет, и примерила его. А, что делать? Бюджет не выносил двойных расходов. Дочь еще спала, когда мать ушла на пляж. Утро было солнечное с пронзительным небом. Лада постелила, сложенное в четыре слоя покрывало, легла по солнцу на живот, опустила голову на руки и задремала. Открыв глаза, она увидала маленького муравья, он ползал у нее перед глазами по траве, росшей на пляжном песке. Она села, усталость и раздражение ушли в землю. На пляже у маленькой реки народу с утра мало. Песок местами порос травой. Постоянные посетители пляжа были покрыты прочным загаром. Она посмотрела на свою белую кожу и встала. Ей нравилось загорать стоя, потому что земля всегда с утра прохладная, зато небо чистое. На этом пляже она познакомилась со Степаном, давно ли это было?
Пляжный роман длился недолго. Григорий Иванович приходил на пляж по утрам, ложился на одно место, стелил темное, большое полотенце и лежал неподвижно, не гладя на женщин, не заговаривая с ними. Иногда вставал, переплывал речку туда обратно и ложился загорать дальше. Она стоя, видела его божественную фигуру, он ей безумно нравился, но подойти к такому красавцу у нее смелости не хватало, она просто созерцала великолепное тело, мускулистого мужчины. Он чувствовал ее взгляд, их глаза встретились. Она была крупной девушкой, с плоским животом и мощными ногами, да и грудь особыми размерами не отличалась, однако Григорию Ивановичу она приглянулась с первого взгляда. Было в ней обаяние, внутренне спокойствие. Они неделю ходили на пляж, смотрели друг на друга и не разговаривали, через неделю стали здороваться, да дождь пошел, летний, солнечный. На следующий день Григорий Иванович пришел с волейбольным мячом. Они поиграли в волейбол вдвоем, мяч летал между их пальцами и практически не падал, но пляж он и есть пляж. Народ к ним потянулся. Круг, желающих играть в волейбол, все увеличивался, тем самым, отдаляя друг от друга. Она пошла на свое место, легла спиной к солнцу, опустила голову на руки…
— Лада, привет! — услышала она сквозь дрему, перед ней стоял Григорий Иванович, не такой как много лет назад, но все еще интересный мужчина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
