вот только пафоса о человеческих пороках и эгоизме мне тут не надо! Чем бы им помогло, если бы контур был включен? Оттянуло бы просто время, продлило ликторскую охоту? Их бы все равно нашли, не сегодня, так завтра, через неделю. Если не загребли или не перебили бы вояки, то прикончил бы этот патлатый гад! — она постепенно повышала голос, явно заводясь, и я заметил, как рыжий тоже задышал чаще. — Дело не в том, что ребята, решив перепихнуться, подставили других, а в том, что все они и так были обречены. Никаких шансов хоть здесь, хоть в гребаной цитадели! А все почему? Потому что кто-то захотел использовать живых людей как какие-то сраные инструменты, не считаясь с их судьбой! И здесь нет правой и неправой стороны! Ликторы — говно, но и их противники ничем не лучше! Для всех важен только чертов Камень и то, что с него хотят поиметь, а не чужие жизни! Найти бы его и взорвать к хренам, прям в пыль, чтобы никому не достался!
У меня все тело заныло от необходимости приблизиться к ней сию же секунду, обнять и погасить в себе часть охватившей ее яростной боли, тем более что изрядная доля моей вины была в произошедшем. Моя же идея — использовать сворованных у драконьих выродков новобранцев как поисковые устройства, и ею я поделился на свою голову, задействовав как предлог отвлечь наставника, потому что думать в то время мог только о том, как вернуться к Летти, в ее жар и влагу, получить дни и дни на то, чтобы быть погруженным исключительно в нее и построение наших отношений. Все остальное я эгоистично и беззаботно отодвинул на второй план, на потом, когда перестанет мозги клинить до такой степени на маниакальном стремлении привязать к себе Войт намертво. Стыдно ли мне за это? Не настолько, насколько, наверное, должно быть. Летти со мной, моя — и этим все оправдано. Для меня — так, на мнение других мне глубоко плевать, кроме разве что самой же Летти, но я собой не буду, если не сумею извернуться, отмазаться и предстать и тут ни в чем не виноватым.
Сука Хард! Ведь ему реально ничего не стоило отбить ребят у карательной команды с минимальными для них потерями, но он предпочел их перебить. С точки зрения жесточайшей логики, это, конечно, стратегически верный ход. Вряд ли ему удалось бы удержать большинство кадетов от бегства от него, а значит, ситуация с выслеживанием и возвращением Корпусу могла повториться в любой момент. Но где теперь я и где беспощадная зверская логика, если она то, что ранит любимую женщину!
Развернувшись, Войт зашагала в темноту, всем своим видом демонстрируя желание получить хоть немного пространства для уединения. Но как бы не так! Тенью последовал за ней. Когда она начала с остервенением швырять камни в воду и на противоположный берег реки, просто встал рядом. Летти села на землю, уткнулась лбом в колени, а я, почти крадучись, подошел и плюхнулся позади, потихоньку придвигался, ожидая каждую секунду схлопотать локтем по ребрам или по зубам, пока моя злючка не оказалась между моих раздвинутых ног, прижатая к моей груди одеревеневшей спиной. Бесчувственная ли я совсем тварь, если только что стал свидетелем стольких смертей, а единственное, что для меня сейчас важно — это понимание, что Летти все еще есть у меня?
— Расскажи мне всю правду, Киан, — после долгого молчания вдруг хрипло сказала Войт, и сердце сжалось, превращаясь в супертяжелый камень, и ухнуло вниз, круша по пути мои скрутившиеся узлом кишки. Виверн так и вовсе отшатнулся вглубь, сворачиваясь в тугой клубок и предоставляя мне самому разбираться в человеческих заморочках. Трусливая чешуйчатая скотина!
— С чего ты хочешь, чтобы я начал? — сглотнув, спросил, отчаянно желая оттянуть хоть немного роковую минуту. Детка, давай забьем, хотя бы не сейчас, не когда ты вся как струна за миг до разрыва, как граната без чеки, готовая рвануть…
— Со всего! — отрезала Летти. — Ты мне охотно растолковал, что Камень — такая силища, что плохим парням из Корпуса его ни за что получить нельзя. Но это твой недавний дружок и единомышленник устроил там бойню, и я ни хрена на поверю, что это от того, что вы просто хотите держать ликторов подальше от долбаного булыжника. Он вам нужен, так же, как и Крылатым. Вот и поведай мне честно — зачем.
Ладно, речь не о том, чего я боюсь сильнее всего, типа, пронесло, но и эта тема совсем не та, где моей женщине понравится услышать все без утайки. Но что поделать, вилять и умалчивать больше нельзя.
Глава 18
Естественно, я уловила то напряжение, что сковало тело Киана после моего требования быть наконец правдивым. Будучи прилепленным ко мне сейчас, как кусок размягченного пластилина, ему просто нереально скрыть это волной прошедшее мгновенное одеревенение мышц и краткую остановку дыхания, хоть он и справился с этим, по своему обыкновению, почти сразу. Его руки на моей талии из просто прикасающихся, дабы подтвердить неизменность факта нашего единства, вдруг сомкнулись в кольцо, став удерживающими оковами. Мак-Грегор уткнулся лицом мне в шею и стал тереться губами, посылая по коже и дальше вглубь уже отдрессированные им дразнящие мурашки, словно стремясь напомнить мне, что в каком бы раздрае я ни пребывала, у него есть суперспособность добраться до моей чувственной стороны сквозь любые другие эмоции.
Не стала отодвигаться, мне действительно был необходим этот глоток неоспоримо хорошего, что родилось между нами, посреди всего окружающего дерьма. И не повторила свой вопрос, пусть и гадать не приходилось — Киан молчит и тянет, откровенно пытается меня отвлечь, наверняка перебирая сейчас в голове все варианты ответов из возможных, решая, какой из них наиболее безопасен. И внезапно задалась вопросом, насколько это неправильно между нами. Да, само собой, мой виверн был скользким и набитым по самые уши секретами с нашей первой встречи, и не дура же я, чтобы злиться на нежелание ими делиться тогда, ведь были друг другу, считай, никем. Но все изменилось. Прямо-таки радикально. И теперь никаким тайнам между нами не место, я это ему четко озвучила. Но Киан продолжает колебаться и искать способ увернуться. Почему? Правда настолько плоха? Она несет в себе нечто такое поганое, способное разлучить нас, иначе не вцеплялся бы так. Или дело в моем несладком характере и неспособности спокойно воспринимать неудобные для себя вещи, взрываться,
