– Ну, хорошо. Я ходил на митинг в поддержку Джима Джонсона. Для тебя не секрет, что я поддерживаю Джонсона, кстати, и папа тоже.
– Тогда почему ты сразу не сказал, что идешь туда?
– Потому что ты ненавидишь Джонсона, – ответил Том на сей раз с оттенком пренебрежения.
Она вспыхнула.
– Я никого не «ненавижу». Да, я не одобряю его кандидатуру, но ты имеешь полное право голосовать так, как считаешь нужным. Нет, Том, ты ушел из дома потому, что не хотел, чтобы я, мы знали, с кем ты встречаешься. Ты был в машине с молодой девушкой и мужчиной постарше. Кто они? Почему надо делать из этого секрет?
– Оставь его в покое, Лаура, – вмешался Бэд. – Это становится похоже на допрос с пристрастием. И ты до смерти напугала Тимми.
Вернувшийся тем временем домой Тимми стоял в дверях, недоуменно глядя на них.
– Тимми – член нашей семьи и достаточно взрослый для того, чтобы знать, что в ней происходит. А у нас есть полное право знать, с кем проводит время наш сын.
– Нет, – сказал Бэд, вставая, – Том прав. Он не ребенок. Он не должен отвечать нам, как малыш из детского сада. Если он хочет встречаться с девушкой, то не должен объяснять нам, с кем проводит время, – и он посмотрел на Тома с выражением, которое Лаура тут же узнала – выражением соучастника.
– Нет? Что ж, посмотри на это и скажи, что ты думаешь. – Заведя руку за спину, она взяла со стола номер «Независимого голоса». – И ты пишешь для этой газеты, Том? Вот с кем ты водишь знакомство. Прочти это, Бэд.
Бэд прочитал колонку и вернул ей газету.
– Свобода слова, Лаура. С этим не поспоришь.
– Это отвратительный бред.
– Ты так считаешь.
– И ты тоже.
– Может быть, но дело не в том, что я считаю.
– И как такое могло случиться с нашим Томом? – жалобно спросила Лаура.
– Ничего с ним не случилось, – нетерпеливо возразил Бэд. – У него есть голова на плечах. Он умеет думать и имеет собственное мнение. У нас свободная страна.
– Да, надеюсь, она такой и останется. Неужели ты не видишь, к чему идет дело? Клан.
– Я не состою в клане, мать, – Том называл ее «мать», когда сердился или был исполнен сознания собственного превосходства. – Эта газета не поддерживает клан. Так же как и Джим Джонсон, о чем мы уже несколько раз говорили.
– Да, говорили, но меня это не убеждает. Корреспондент, присутствовавший на митинге вчера вечером, сообщает, что Андерсон поносил эту негритянскую семью, заявляя, что они не имели права въезжать в дом Блейров. Я слышала по радио.
– А выступление по радио самого Джонсона ты слышала? – спросил Бэд. – Он совершенно недвусмысленно осудил вчерашнее нападение.
– О, – вскричала Лаура, – это было ужасно. Несчастные, перепуганные люди. И твоя газета тоже несет ответственность за случившееся. Ты знаешь это, Том. Ты это знаешь.
– Ничего я не знаю, мать. Мы никогда не поощряли подобных вещей. И я лично их не поощряю, хотя могу понять, как такое происходит.
– Кое-кто говорил то же самое об истреблении людей в фашистской Германии.
Том нарочито громко вздохнул.
– Ты рассуждаешь, как евреи. Извини, но я должен тебе это сказать.
– Не извиняйся. Пусть я рассуждаю, как евреи, но точно так же рассуждают множество прихожан нашей церкви, в том числе и сам доктор Фостер.
«Он что-то знает, – подумала Лаура. – Возможно, и даже скорее всего, он не знал, что должно было произойти вчера вечером, но кое-что ему все-таки известно, всякие подспудные течения. Посмотри на него, он чувствует себя неловко – вертит пустой стакан и смотрит в сторону. Я говорила с ним строго, он к этому не привык. Он понимает, что на сей раз у нас с ним серьезные разногласия, и ему грустно, потому что он любит меня. Вот так же, наверное, происходил раскол в семьях во времена моего прадедушки из-за отношения к противостоянию Севера и Юга, так же становились чужими коллаборационисты и сторонники Сопротивления во Франции. Когда же это кончится?»
Она встала и легонько обняла сына за плечи.
– Можешь сказать мне одну вещь, Том? Что тебе было известно? Ответь мне. Пожалуйста, ответь мне.
– Я пошел туда, потом ушел. Это все, поверь. – Он тоже встал. – Я не хочу спорить с тобой, ма. Это ни к чему не приведет, позволь мне уйти.
– Хорошая идея, – согласился Бэд, бросив недовольный взгляд на Лауру. – Пойдемте, мальчики, разомнемся. Партию в теннис, а? Сыграем втроем, Тимми и я против Тома.
«Да, Бэд, ты глупый, здоровый кусок мяса», – подумала она, наблюдая, как они с Томом идут к выходу, а следом за ними вышагивает Тимми с собакой. Она была обижена, озадачена, измучена. Бэд не поймет, он не способен понять. Скоро придется сказать ему про Бетти Ли, но только не сейчас. Сейчас это привело бы лишь к очередному бессмысленному спору.
Пришло время обеда. За обедом Бэд и мальчики говорили о теннисе, о лучших теннисистах и чемпионатах, а Лаура молчала.
Позже она села за рояль, чтобы чем-то занять себя. Музыка была утешением. Звуки Дебюсси напоминали весенний ветерок, шелестящий в листве деревьев, журчание ручейка. Играя, она чувствовала, как напряжение постепенно отпускает ее.
Потом вошел Бэд.
– Может, ты прекратишь, Лаура? Эта музыка похожа на похоронный марш, она действует мне на нервы.
– Не знала, что у тебя есть нервы, – ответила она. – Ты же никогда не чувствовал музыку, разве не так? Ты притворяешься, когда при гостях просишь меня сыграть что-нибудь. Это показуха. Ни у кого больше жена не умеет играть так как я. Разве я не права?
Он сел рядом с ней на скамеечку у рояля.
– Ну, не будем ссориться. Давай попытаемся понять друг друга, как ты любишь говорить.
Его смиренный, просительный тон немного смягчил Лауру. Она была мягкой по натуре, пожалуй, даже излишне мягкой.
– Я бы с радостью, но ты совсем не хочешь мне помочь, – спокойно сказала она.
– Но и ты не очень-то помогаешь, Лаура. Ты поднимаешь шум по пустякам. Взять хотя бы эту газету. Нужно уметь идти на компромиссы, смотреть на вещи с разных сторон. Не вечно же он будет носиться с этими идеями, со многими из них я, кстати, согласен.
– Да, я знаю.
– Далеко не со всеми. Но я не собираюсь спорить с ним из-за его политических убеждений. Я занимаю нейтральную позицию. А он тем временем набирается опыта. Он искусный полемист, ты слышала его в старших классах, а в колледже он, уверен, еще развил это свое умение. Это подготовка к жизни. Общение с людьми, работа с людьми. Никогда не знаешь, что ждет тебя в будущем. Возможно, он сделает поворот на сто восемьдесят градусов, а нынешний опыт пригодится ему в бизнесе, кто знает?
