Он подошел к старинному креслу с высокими подлокотниками и уселся в него. Показав на соседнее кресло, он вежливо предложил:
— Может быть, вы посидите немного со мной? Мне хочется поговорить с вами.
Едва я опустился в мягкое сиденье, как в библиотеку из боковой двери вошел высокий широкоплечий человек.
— Эфери-Рау, заведующий биологическим сектором моей лаборатории, — представил его Вир-Виан.
— Мы, кажется, знакомы, — сказал я, сразу вспомнив этого веселого, общительного человека, великолепного спортсмена, чемпиона Южного полюса по плаванию. Я не раз состязался с ним на водных дорожках, и он почти всегда побеждал меня. Но это было давно, года два назад. С тех пор я его не видел.
— Конечно, знакомы, — подтвердил Эфери-Рау, усаживаясь в кресло напротив нас. — В воде мы всегда были врагами, а на суше — друзьями. Помнишь?
— Помню. Но почему ты забросил спорт?
— Не совсем так, — нерешительно ответил он. — Не забросил, но для спорта остается мало времени.
— Эфери-Рау поглощен серьезной научной работой, — вмешался Вир-Виан. — Кстати, Эфери, как дела с твоим полимером?
— Я получил то, что надо, — в голосе Эфери-Рау появились знакомые мне нотки бахвальства. — Теперь искусственный полимер не отличить от белкового даже под четырехсоткратным увеличением.
— Я был уверен, что ты добьешься своего. Но о делах поговорим потом.
Обратившись ко мне, он спросил:
— Вы верите в разумных существ в планетной системе, так блистательно открытой Нанди-Наном?
— А почему бы нет? Нанди-Нан считает, что там около десятка планет. На одной из них вполне возможна разумная жизнь.
— Предположим, что на одной из планет вы найдете разумных обитателей и сравнительно высокую культуру. Что вы будете делать?
— Как что? — я пожал плечами. — Познакомимся с цивилизацией, установим дружественные связи. Ведь наша экспедиция не последняя.
— Дружественные связи, — усмехнулся Вир-Виан. — Звучит, конечно, возвышенно и благородно.
— Я слушал вашу речь на Всепланетном Круге, — сказал я. — Неужели вы убеждены, что для возвеличения разума Вселенной нет иного пути, как завоевание иных населенных миров, господство над ними?
— Вражда, господство, войны… — недовольно проворчал Вир-Виан. — Вы изображаете меня каким-то кровожадным и бессмысленным завоевателем. Поймите, что борьба и господство в Космосе — не самоцель, а необходимое условие и средство достижения самой высокой и благородной цели, которая когда-либо стояла перед разумными существами. Это цель — создание могучего, несокрушимого и вечного разума Вселенной, установление примата мыслящего духа над грандиозными силами косной материи…
Вир-Виан прочно уселся на своего любимого философского конька. С ним сейчас бесполезно было бы спорить.
— Ну, хорошо, — не совсем тактично перебил я его. — А какими же средствами, каким оружием вы думаете бороться с другими населенными мирами? Я, например, не представляю. Предположим, что на планетной системе Нанди-Нана мы найдем цивилизацию. Неужели мы сумеем установить господство нашим оружием? Ведь перед нами, небольшой кучкой, будет целая населенная планета, и у разумных обитателей найдется пусть даже примитивное, но неведомое нам и неожиданное оружие.
— Верно, верно, — живо откликнулся Вир-Виан, с любопытством глядя на меня. — Продолжайте.
— Теперь предположим, хотя мне это предположение кажется диким и бессмысленным, предположим, что мы каким-то образом установим свое господство на планете. Но ведь мы улетим обратно, и наше господство прекратится.
— Верное замечание, — Вир-Виан вскочил с кресла и начал ходить по библиотеке. — Абсолютно верное. Для борьбы в Космосе нам необходимо оружие тонкое, гибкое, а главное — неожиданное. Над таким оружием я и работаю со своими помощниками.
— Какое оружие? Вероятно, какие-нибудь мощные силовые поля?
— Нет, совсем не то, — возразил Вир-Виан. — Когда-нибудь я вам, Тонри, покажу это оружие. Я или мой помощник.
Когда Вир-Виан говорил о своих помощниках, мне почему-то вспоминался странный тип, которого я встретил на веранде.
— Скажите, этот Тонгус, который сидит на веранде, тоже ваш помощник? — спросил я.
Вир-Виан и Эфери-Рау переглянулись.
— В некотором роде да, — ответил Вир-Виан. — А что?
— Какой-то он странный…
— Странный? Нет ничего удивительного. Это моя первая и не совсем удачная модель.
— Модель? Этот человек — модель? Не понимаю.
Вир-Виан удовлетворенно улыбнулся. Эфери-Рау рассмеялся громко и заразительно, напомнив мне прежнего общительного весельчака.
— Странный, говорите? — сказал Вир-Виан. — Ну что ж, я доволен, что вы заметили в нем всего лишь странности. Так и быть, Тонри, я объясню, что это такое. Со временем об этом узнают все. Но вас прошу пока молчать.
Вир-Виан открыл дверь на веранду и повелительно крикнул:
— Тонгус! Зайди сюда!
Появился Тонгус. Шел он бесшумно, но неровно, словно толчками.
— Слушаюсь, — сказал он тоном вышколенного слуги древних времен.
— Разденься.
Тонгус повиновался. Стройный и сухощавый, с покатыми и узкими, но мускулистыми плечами, Тонгус и телосложением поразительно напоминал Ниан-Нара, с которым я провел немало часов на пляжах Ализанского океана.
Вир-Виан предложил:
— Сейчас, Тонри-Ро, осмотрите его, пощупайте мускулы и скажите, что еще странного найдете в нем.
Я с опаской подошел к этому непонятному созданию и внимательно осмотрел его. Тонгус стоял, уставившись взглядом в угол. Я осторожно ощупал мышцы его рук и плеч. И ничего особенного не нашел. Только мускулы показались мне несколько жесткими. Об этом я сказал Вир-Виану.
— Верно. Но сейчас мы можем устранять и этот недостаток. Эфери-Рау разработал полимер, по своей консистенции идеально схожий с мускулами человека.
— Так кто же этот Тонгус? Искусственный человек?
— Не совсем так. Давно, еще в юности, я мечтал изготовить в лаборатории искусственного человека на основе живого белка. Задача оказалась, конечно, непосильной. Она будет по плечу ученым грядущих столетий. Но и тогда лабораторные белковые конструкции будут значительно уступать человеку, созданному природой. В сущности, это будут полукретины с медленно протекающими нервными реакциями, с вялыми рефлексами. Мой же метод, метод воссоздания человека не на биологической, а на технической основе, оказался более прогрессивным. Грубо говоря, мой Тонгус — это сложнейшее кибернетическое устройство.
— У меня есть дома кибернетический слуга. Но он совсем не похож на человека…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
