По этому Игорь увидел вабиска. Их было четверо, и они держали в руках готовые к удару ятаганы, а чуть дальше застыл коричневой утренней тенью высокий яшгайан.
Игорь мгновенно блокировал мозг, чтобы не дать даже заподозрить свою осведомленность об их присутствии. И да на секунду не выдал себя жестом, словом, движением или вздохом — продолжал шагать к кустам, насвистывая лицейскую песенку и теперь уже отчетливо ощущая спиной, как вабиска идут за ним, почти не скрываясь. Они даже не старались бесшумно ступать, уведенные в том, что не будут раскрыты!
Ну — ладно… Он почти обрадовался такой постановке вопроса. Пусть атакуют…
Вабиска приближались почти бегом, решив, очевидно, покончить с белолицым мальчишкой парой ударов. Игорь хладнокровно подумал, что надо узнать, кто вывел на него эту сволочь. Неужели Уигши-Уого так быстро сориентировался? Ну да это — потом…
Размашистый удар был нанесен в шею — слева наотмашь, с явным расчетом на то, чтобы снести голову Игорю начисто, как лишний предмет. И даже, наверное, получилось бы…
Игорь молниеносно присел, развернулся на левой пятке… Правая нога безжалостно выстрелила вперед и вверх, с хрустом проламывая грудину и вгоняя обломки ребер в легкие. Вабиска открыл глаза шире, разинул рот, чтобы крикнуть, но уже не смог, потоку что захлебнулся кровью — отлетел назад, в траву.
Игорь распрямился пружиной, вскидывая над головой скрещенные руки уходя влево. В ловушку рук попало запястье вабиска; через долю секунды его же собственный ятаган вошел сзади под спинную кость.
Расправа с этими двумя заняла менее секунды — и до такой степени потрясла двух оставшихся, что они окаменели. Тотчас Игорь прыгнул вперед — молча. Стоявший ближе беззвучно ахнул, перекосив рот — левый кулак Игоря обрушился на середину его груди, правый — между глаз, и вабиска рухнул бесформенной темной грудой, в которой больше не было ни опасности, ни даже просто жизни.
Последний успел выхватить из-за спины взведенный крестострел и поднять его в руке. Игорь находился в десятке шагов от него и, встретившись глазами со взглядом мальчишки, вабиска понял вдруг, что стрела, даже если и попадет, не остановит белолицего — он преодолеет эти десять шагов и убъет.
Дико вскрикнув, вабиска уронил оружие, повернулся и побежал — как-то неуверенно, словно бы контуженный ударом в голову. Поэтому Игорь догнал его двумя прыжками и ударом кулака перебил позвоночник.
Яшгайан! Где яшгайан?! Игорь быстро повернулся влево-вправо. И на этот раз — опоздал. Может быть, потому что думал — яшгайан побежит. А он не побежал.
Боли мальчик не ощутил — услышал довольно громкий мокрый хруст, почувствовал сильный удар в левый бок и еле устоял на ногах. Инстинктивно увернулся от второй стрелы. Яшгайан, стоя совсем близко, перезаряжал крестострел какими-то неуверенными движениями. Под капюшоном его одеяния была чернота. Он по-прежнему казался тенью — но эта тень стреляла.
Игорь прикоснулся к боку — пальцы наткнулись на короткое древко стрелы. А еще через секунду стало так больно, что онемела вся левая половина тела — Игорь тяжело сел в траву, задохнувшись и подумав, что сейчас умрет. Но яшгайан уже вкладывал в желоб стрелу — с широким наконечником, и мальчик подумал, что так умирать не имеет права. Он посмотрел вниз — куртку пропитала кровь, текла по древку на траву. Двигаясь очень медленно — так ему казалось — Игорь достал карманный пистолет и, целясь по стволу, нажал спуск — раз, другой, третий.
Ослепительные вспышки термитных взрывов — оружие это было разработано почти два века назад в отчаянной попытке ученых хоть как-то повысить возможности порохового принципа в сравнении с энергетическим у врагов Земли — отшвырнули и опрокинули яшгайана. В третий раз выстрелить он не успел.
Игорь уронил пистолет. Ему казалось, что наконечник стрелы, попавшей в него, сделан из огня, смешанного с ослепительной болью. Он положил обе ладони на рану, зажав древко между пальцев. Ладоням стало горячо, и мальчик увидел, что кровь хлещет потоком, заливая пальцы.
Он сумел отсечь боль и вывести ее за пределы сознания, а потом — остановить кровотечение. Но это потребовало такого напряжения сил, что Игорь уже просто не мог двигаться — сидел, дрожа и обливаясь потом, холодным и липким, как дурной сон. Потом поднял глаза.
Яшгайан стоял на прежнем месте.
Он дымился. Балахон горел в не скольких местах, и в утреннем воздухе пахло горелым мясом. Крестострела у него не было, зато был тонкий длинный стилет с черным лезвием.
Этого не могло быть. Но — было.
То, что ощутил Игорь, был не страх — тошнотная дурнота, смешанная с дурацким удивлением.
Яшагайан что-то сказал, двигаясь вперед, как марионетка, у которой оборвали половину нитей. Игорь поднял пистолет — яшгайан то ли заскрипел, то ли засмеялся, и мальчишка отчетливо понял, что стрелять не имеет смысла. В лучшем случае — это отсрочка, этим не уничтожить надвигающийся сверхъестественный ужас.
Игорь выпустил пистолет и, заведя руку за спину, достал из мягких кожаных ножен свою старинную «полевку». Он взял нож по-испански, острием к себе, но не затем, чтобы бить, а поворачивая к врагу именно торец рукояти, в который была впечатана серебряная круглая пластинка с императорской короной и символом «РА», Солнцеворотом.
Серебро, вот что. Древнее, но признанное современной наукой средство против «черной» ментальности. А что перед ним именно «черное» — Игорь не сомневался. Им тоже показывали, как можно оживить — точнее, поднять — труп. Но предупреждали, что делать это можно лишь спасая жизни людей.
Двигаться надо было быстро. Через «больно», через "не могу"… Стилет — осторожно, осторожно…
Яшгайан прыгнул — странно, почти дико, словно большой кузнечик, и его прогоревшая накидка распахнулась, словно крылья. И нарвался на встречный удар — рукоятью в черноту под капюшоном.
Сил у Игоря хватило лишь на этот — один! — удар. Потом мальчишка пошатнулся и сел в траву, чудом не выпустив нож из руки.
Яшгайан упал, словно пустой мешок. Казалось, внутри балахона и в самом деле не осталось ничего.
Кровь снова потекла. А ведь это внутреннее кровотечение… Услышали в станице выстрелы, или нет?.. Интересно, сколько крови вытекло в брюшную полость? Но проклятье, неужели можно сдохнуть тут? И неужели Уигши-Уого в самом деле думал его убийством остановить Империю?
Он закашлялся и без удивления понял, что харкает кровью. Надо идти.
Он встал.
И пошел.
И дошел, кажется. Точно — не помнил.
ГЛАВА 4
БОЙНЯ
Та земля, что могла быть раем,
Стала логовищем огня…
Н.Гумилёв1.
— Узнай у матери, как он… А, уже узнавал?.. Ясно, спасибо.
Борька отошел от визитера и посмотрел на остальных ребят. Притихшие, они расселись на диванах и в креслах по всему залу, не сводя глаз с Борьки, разговаривавшего с домом Гридневой, врача станицы, где располагалась и небольшая местная больница.
— Пришел в сознание, — сообщил Борька и сел на край стола, вздохнув так, что всем показалось — пронесся порыв ветра.
Все сразу задвигались и заговорили. Лизка, покачав головой, спросила:
— Нежели он мог умереть?
— Конечно, мог! — сердито сказал Степан. — Видал я такие дырки в животе — перитонит и ау… — и он перекрестился, но на это никто не обратил внимания.
— Дня через два будет на ногах, — добавил Борька, вставая, — и пока просил зайти к нему… Стоп. Только меня. Прости, Кать.
* * *
— Серебро? — неуверенно спросил Борька. — Но это же сказки… Хотя — если ты говоришь, то так оно и есть… Закажу серебряные лезвия, какие вопросы; а серебро оплатим из кассы отряда… Значит — яшгайан?
Игорь поморщился:
— Да, но это так… кукла. А кто его управлял — не знаю. Ничего не знаю.
— Ну, ты нас и перепугал, — признался Борька.
— Знал бы ты, как перепугался я, — признался Игорь. Он, кажется, хотел что-то добавить, но в коридоре послышались звуки, похожие на шум рукопашной схватки, и в палату вторгся губернатор Дзюба. За его спиной двигался адъютант — он вел арьергардный бой, сдерживая медсестру и саму Юлию Юрьевну Гридневу.
Борька вскочил и вытянулся. Губернатор посмотрел в его сторону и определил:
— Борис Утесов.
— Сударь! — оглушительно гаркнул мальчишка, вызвав приступ агрессии со стороны людей в белых халатах. Не оборачиваясь. Ярослав Ярославович сделал движение рукой — адъютант ловко оттеснил медиков наружу и закрыл дверь за собой.
— Подожди в коридоре, — бросил губернатор Борьке, но Игорь покачал головой:
— Простите, сударь, но Борис останется здесь. В делах станицы и моей работе — он мое альтер эго, и я прошу вас, — Игорь улыбнулся, — не переходить на латынь или древнегреческий… — Латынь я немного знаю, — вставил. Борька, большими глазами созерцая происходящее.
