Адам надулся, надменно задрал подбородок и с важным видом выступил вперед, едва заметно покачивая бедрами, – манера, которой он учился целых два дня. О, Господи, он чувствовал себя идиотом! Адам поклонился, выставив вперед носок, опираясь одной рукой на свою трость, а другой выделывая замысловатые жесты. Он поцеловал пальцы леди Грейсон и стал рассматривать ее как художник, изучающий свою модель.
Она была красива, с пышной фигурой и яркими, оценивающими глазами, но слишком тщеславна и, несомненно, знала, как использовать свои качества. Он в этом не сомневался. И волосы у нее действительно были рыжими.
– Какое чудо, миледи! Я был готов встретить красоту, но в сравнении с сияющим великолепием ваших волос пламя заката, без сомнения, может только рыдать этим вечером. Даже самая яркая роза должна стыдливо спрятать свои лепестки.
Леди Грейсон взглянула на своего мужа, убедилась, что он не обращает на нее ни малейшего внимания, и алчно воззрилась на Адама. Она похлопала своим веером по внутренней стороне его запястья и заворковала, как утренний голубь:
– Леди Такер предупредила меня о вас. Она сказала, что вы поэт.
– Леди Такер слишком добра. Время покажет, заслуживаю ли я такого титула, но мое сердце претендует на эту высокую честь. – Адам приподнял уголок рта, как низкопробный «пастушок», и подмигнул: – Пока есть такие женщины, как вы, вдохновение не иссякнет.
Проведя языком по накрашенной нижней губе, леди Грейсон прошептала:
– Ах вы, негодник! Если вам что-то понадобится, обязательно дайте мне знать. – Она склонилась ближе и кончиком ногтя провела воображаемую линию вокруг своего подбородка, вниз по шее и вдоль края корсажа. – Вообще-то, когда я здесь закончу, мы сможем познакомиться поближе. Я представлю вас своим друзьям.
Друзьям, как же! Леди Грейсон даже не пыталась скрыть своих намерений относительно Адама. Ребекка уже приготовилась высказать свои нелестные наблюдения, когда леди Грейсон обернулась. Выражение ее лица из соблазнительного стало надменно-высокомерным.
– Как я поняла, вы собираетесь покровительствовать мистеру Коббалду. Я сомневаюсь в разумности такой попытки для молодой девушки в ее первый сезон... особенно если она подыскивает себе партию. Следите за собой! Светские матроны уж точно потребуются.
«Как смеет эта женщина подвергать сомнению мое поведение?» – подумала Ребекка. Если бы палец леди Грейсон опустил декольте чуть ниже, ее грудь вывалилась бы прямо в ладони Адама. Ребекка скрипнула зубами, подавляя резкий ответ, готовый сорваться с языка. Ей нельзя отталкивать одну из самых влиятельных матрон высшего общества в первый же вечер в Лондоне.
– Постараюсь следовать вашему примеру, мадам.
Леди Грейсон коротко кивнула и неохотно отпустила руку Адама.
– За новую и интересную дружбу. Скоро увидимся, мистер Коббалд.
Адам чуть не рассмеялся.
Следующий час прошел как в тумане. Дженет без перерыва представляла их кому-то, обеспечивая Адама и Ребекку горами информации, которая забивала их головы. Верная своему слову, леди Грейсон захватила Адама и щеголяла им, как новым бриллиантовым браслетом на своей руке, в это время Ребекка вынуждена была терпеть компанию нескольких молодых женщин, которые щебетали, стоило только какому-нибудь мужчине любой комплекции, роста или возраста лишь вздохнуть в их сторону. При первой же возможности она извинилась и спряталась за статую двух полуобнаженных бронзовых борцов. Этот вечер оказался совсем не таким, как она себе воображала. Как раз когда девушка почувствовала себя покинутой и уже жалела себя – что, Ребекка знала, было чудовищно эгоистично, – уголком глаза она увидела Адама.
– Благословенные небеса, – пробормотал он, пробравшись к ней. – Если мне придется поэтически описать женские прелести еще хотя бы одной дамы, я, пожалуй, просто проглочу язык и задохнусь. Теперь я вспомнил, почему избегал высшего общества все прошлые годы.
– Как хорошо, что вы присоединились ко мне, – отрывисто проговорила Ребекка. – Неужели есть хотя бы одна дама, с которой вы еще не познакомились?
– Надеюсь, что нет, – простонал он. – Эти женщины беспощадны. Если я переживу нашу авантюру, то пойду в церковь и прочту сотню молитв в знак моей вечной благодарности. Леди Грейсон ждет, что я встречусь с ней наедине в библиотеке, чтобы обсудить заказ на поэму о ее волосах. Да, да, волосах! – Адам содрогнулся при мысли о блуждающих руках этой женщины. – Другая матрона хочет услышать оду ее чертовым бровям.
– Как это сложно для вас.
– Вот именно. Я сказал ей, что, даже имея столь вдохновляющий предмет, такому скромному кузнецу слов, как я, нужно время, чтобы создать эпическую поэму, достойную ее. Она дала мне одну неделю. – Он почесал затылок. – Честно сказать, я никогда не думал, что женщины могут быть такими...
– Пустоголовыми?
– Точно.
– Вы забываете, сэр. Это всего лишь слабые модные женщины, необычайно гордящиеся своей деликатностью и чувствительностью, действующие по правилам, установленным мужчинами. Авторитетно заявляю, что эти покорные создания с очаровательными лицами, прекрасной одеждой и абсолютно без ума как раз то, что нужно в этом сезоне. Ведь мужчины ждут от них такого смехотворного поведения.
Адам поднял руку, как бы защищаясь:
– Сжальтесь. Сегодня вечером у меня нет сил обсуждать роли женщины и мужчины. Моя голова гудит. – Ребекка молчала. Он заметил ее поджатые губы и спросил: – Вы злитесь?
– Я? Ничуть. Я обожаю беседовать с женщинами, которые не могут отличить Сократа от страницы светской хроники в «Тайме». Тетя Дженет настаивает на том, что должна представить меня каждому достойному мужчине в этой комнате, не обращая внимания на мои протесты. Мы с вами, если можно так выразиться, партнеры, это мой первый бал, я еще не танцевала вальс, а вы улизнули и прекрасно проводите время. И все это, разумеется, после того, как вы целый день читали мне лекции о моем поведении. Так какие у меня могут быть причины злиться? Я безмерно наслаждаюсь.
Немного раздосадованный ощущением, что он причина ее очевидного недовольства, Адам недоверчиво спросил:
– Вы хотели сегодня обсуждать Сократа? Она фыркнула.
Он попробовал подойти с другой стороны:
– А вы вообще танцевали?
– Нет, но не из-за недостатка приглашений.
Адам почесал подбородок.
– Это действительно ваш первый бал?
– Да, – буркнула она.
Ах, так вот в чем причина ее недовольства! Но Адам не знал, как поступить. Он привык иметь дело с мужчинами, а не приводить в чувство женщин. Его товарищи по оружию, те, кто был женат, жаловались на неспособность своих жен быть правдивыми. Как можно побороть такую странность?
