Ровно в 3.00 7-я рота капитана Кошерева приступила к выполнению боевой задачи по захвату правого дома первого квартала. Первый взвод Лихолетова, которым командовал заместитель командира роты старший лейтенант Илюхин, обошел позиции 9-й роты с тыла и вышел к торцу здания. Тот же маневр, только с северного направления, под прикрытием разведывательной роты провел второй взвод старшего лейтенанта Гротова. Третий взвод, задымив двор, пошел на здание с фронта. В доме оказалось пятеро боевиков-снайперов. Они не ожидали штурма и, не оказав сопротивления, пытались бежать через улицу в северо-западный частный сектор. И попали под перекрестный огонь пулеметчиков первого и второго взводов 7-й роты. Никому из снайперов уйти не удалось. Рота заняла дом, о чем Кошерев тут же доложил командиру батальона. Мотострелковая рота капитана Табанина укрепилась в здании недостроенного нового вокзала. К 5.00 две роты приданного батальона заняли позиции вдоль обеих сторон дороги, соединяющей парк имени Ленина с плацдармом. Все поставленные задачи были выполнены. Офицеры и солдаты наконец получили два часа на отдых. До утра наступило затишье. Только снайперы, уже с дальних позиций, нарушали эту тишину, но никакого ущерба их огонь усиленному батальону не наносил. По дальним позициям бойцы нарядов охранения и наблюдения ответного огня не вели.
С 7.00 Голубятников уже был на ногах. И первым делом он связался со штабом парашютно-десантной дивизии. Ответил сам генерал. По его охрипшему голосу можно было без труда догадаться, что и он провел бессонную ночь. Святослав доложил о выполнении задач по размещению роты усиления на плацдарме, оборудовании КНП мотострелкового батальона, о занятии 7-й парашютно-десантной ротой третьего дома, что значительно укрепляло позиции батальона, и в завершение, результаты ночного рейда антиснайперских групп.
– О рейде, пожалуйста, подробнее, комбат! – попросил комдив.
– Мы ввели в частные сектора по две группы, каждая численностью шесть человек. Одной группой командовал особист майор Лифанов, второй – командир взвода 7-й роты старший лейтенант Лихолетов. Параллельно были организованы дополнительные посты наблюдения за секторами, целью которых являлось обнаружение противника и наведение на него штурмовых групп. В результате было уничтожено восемь снайперов, в том числе одна женщина славянской национальности. Один стрелок взят в плен. Я с ним еще не разговаривал.
– Обеспечьте переправку его в штаб дивизии, – приказал генерал. – Силами приданных вам мотострелков.
– Есть!
– Что еще один дом взяли, это хорошо. Для боевиков это вкупе с усилением батальона станет не очень приятным сюрпризом.
– Я бы сказал, очень неприятным сюрпризом. Но вряд ли это повлияет на их стремление любой ценой выбить нас с плацдарма. К тому же и они должны были получить усиление. Но все их попытки потерпят крах.
– Мне по душе твоя уверенность.
– Ей есть на чем основываться.
– У тебя все?
– Да.
– Тогда до связи, комбат!
На КНП зашел начальник штаба. Спросил:
– С дивизией говорил?
– Да. Доложил обстановку. Генерал проявил повышенный интерес к ночному рейду.
– Сегодня повторим?
– Посмотрим. Ты вот что, Серега, свяжись с командиром мотострелкового батальона, пусть пришлет бойцов за пленным. Комдив приказал доставить его в штаб дивизии. Вот Ступалин пусть и займется этим. А я пройдусь по позициям рот.
Голубятников вышел из помещения командно-наблюдательного пункта и прошел на КП 8-й роты. Затем обошел все остальные подразделения, задержавшись на позициях мотострелковой роты и в доме, захваченном 7-й ротой. Убедился в том, что настроение у личного состава боевое. Солдаты и офицеры устали, но старались не показывать этого. В 9-й роте помянули старшину Мордвинцева. Позавтракав в 7-й роте, Голубятников к 9.00 вернулся на КНП батальона. Поздоровался с находившимися там подполковником Юрченковым, майорами Жураевым, Лифановым, Корсаровым. Присел за стол совещаний, прикурил сигарету.
Неожиданно сработала радиостанция Р-159. Впрочем, ее сигнал вызова почти всегда звучал неожиданно. Связист сержант Выдрин обратился к комбату:
– Товарищ подполковник, вас просит на связь полевой командир духов!
– Что, удивлен? Мы же сами передали ему частоту, по которой он мог бы связываться с нами.
– Да я не удивляюсь. Просто что ему, уроду, надо?
– А вот это, Сережа, мы сейчас и узнаем… – Скала слушает!
– Это – Грозный. Приветствую тебя, комбат!
– Взаимно. Чего хочешь, бывший офицер Советской армии?
– Жалко, что не удалось лично встретиться.
– Не получилось. Причину тебе объяснили.
– Объяснили.
– Говори, что хотел сказать!
– Хоп! Я не хочу крови, комбат, но ваше упорство бесит наше руководство. А это значит, что на вас будут брошены отборные силы. Мы вас раздавим.
– Послушай, как там тебя – Али, Ваха, Рамзан? Я уже это слышал. И мне плевать, что предпримет ваше руководство. Нас с позиций вам не сбить, так что хватит пустых базаров. Надоело слушать одно и то же. Вы о себе думайте, как свою шкуру сберечь, когда мы начнем выбивать вас из Грозного.
– Ты смелый человек. И сильный. Но у каждого сильного человека есть свои слабые места.
– О чем ты?
– Предупреждаю: нам известно, кто ты, где твоя семья… а жизнь пошла такая, что с каждым может случиться несчастье.
Голубятников, сдерживая внезапно накатившую ярость, спросил:
– И кто я?
– Подполковник Голубятников из Рязани. Имя у тебя старинное – Святослав. Жена твоя…
Голубятников оборвал полевого командира:
– А ты не подумал, что и мне известно все о тебе и о твоей семье? У вас большие семьи, много родственников…
– Этого не может быть! У тебя не может быть информации обо мне!
– На войне может быть все, даже невозможное. Так что не надо меня пугать, я пуганый. А есть ли у меня информация о твоей семье, ты узнаешь, если с моими что-нибудь случится. Быстро узнаешь! Ты предупредил меня – я предупреждаю тебя. Зацепишь мою семью – я разберусь с твоими близкими. Без эмоций и церемоний.
– Какой ты горячий! Мы поняли друг друга. Мне поручено вновь передать тебе предложение сдаться, но я не стану ждать ответа, он ясен без слов. Ты не хочешь спасти своих людей. Значит, они будут умирать. За что ты губишь молодых солдат, комбат Голубятников?
– У тебя все?
– Все.
– Конец связи!
Святослав бросил гарнитуру связисту, проговорив:
– Козел!
Выдрин удивленно покосился на командира, но ничего не сказал. Голубятников прикурил сигарету.
– Чем тебя так разозлил дух? – спросил Жураев.
– Угрожал. Подумай, мол, о семье, с ней может случиться несчастье… Тварь.
К Голубятникову подошел Юрченков:
– Не волнуйся, Слава, я буквально вчера говорил с командиром полка. В Рязани наши семьи взяты под охрану.
– Кем?
– Этого не знаю, скорей всего, курсантами десантного училища. А может, ментами… Не знаю. Но Серебрянников твердо заверил, что семьи офицеров, прапорщиков и контрактников, находящихся в Чечне, надежно защищены.
– Ты сам-то, Глеб, в это веришь?
Начальник штаба полка пожал плечами.
– По крайней мере до сего момента еще не пострадала ни одна семья военнослужащих, воюющих здесь, – сказал Жураев. – Даже летчиков, бомбивших город. Все эти угрозы духов – блеф.
– Ладно, закроем эту тему!.. Что-то сегодня тихо. Не нравится мне эта тишина.
– Ждем бурю. И мы к ней готовы.
Где-то в глубине квартала что-то ухнуло. Голубятников посмотрел на Жураева:
– Слышал?
– Похоже, граната рванула.
– Нет, что-то помощнее, раз здесь было слышно.
– Узнаем. Если что-то серьезное, ротные доложат.
Но ротные не доложили. В 12.20 на КНП вышел командир разведывательной роты капитан Телинский. Лицо поцарапано, камуфляж в крови.
– Ты ранен, Миша? – заволновался Голубятников. – Что произошло? Почему ты здесь, да еще в таком виде?
– Да не ранен я, командир. А произошло то, с чего реально с ума можно спрыгнуть. Вы еще такого не видели.
– Боевики применили новое оружие?
– Хуже…
– Да говори ты ясней!
– Короче, докладываю по порядку. Где-то полчаса назад из второго квартала вышел мужик в довольно приличной гражданской одежде, в пальто, шапке недешевой, без оружия, без белого флага. Вышел и начал руками махать, мол, пропустите. Ну, я подумал, может, штатский семью свою по развалинам ищет. Приказал пропустить. Ну, чтобы не допускать в дом, взял с собой пять человек и спустился во двор. Снайперы не стреляли. Мне бы тогда просчитать, неспроста стрелки огонь прекратили… но не просчитал. Приказал бойцу внимательно следить за гостем. Тот подошел и сказал: мне надо встретиться с вашим командиром. Я ему: говори со мной, если информация представляет интерес, передам комбату. Он: нет, мне нужен ваш комбат. Я ему сказал: не хочешь говорить со мной – уходи. Штатский понял, что его не пропустят, и вроде как собрался уходить, но неожиданно распахнул пальто и сунул руку под полы. Да как заорал: «Аллах акбар!!» Кто-то крикнул: «Шухер!» Мы все метнулись от этого придурка кто куда, боец дал по нему очередь. Падая, услышал взрыв, визг осколков… Ощупал себя – вроде цел, только морду камнем посекло, ерунда. Оглянулся – а от гостя мокрое место осталось. Я своим: пострадал кто? Слава богу, все живы оказались. Шустро рванули от этого придурка, а бойцу, что стрелял в чечена, повезло – за груду щебня прыгнул. Тут и снайперы огонь открыли, но никого не зацепили. Мы в дом, а оттуда я – сюда. Прикидываете? Эта сука заявилась, чтобы подорвать себя на КНП.
