твоя вина.
То, что схватило Руфь Энн, потянуло сильней, вырвало ее запястья из рук Эми, повлекло в темноту.
Извиваясь, Эми поползла вперед, но никого догнать не смогла.
– Руфь Энн! – отчаянно закричала она.
А подругу, казалось, будущее больше не волновало. Она перестала сопротивляться, не цеплялась и не корчилась.
– Не беспокойся. Если я не смогу видеть их, то они не смогут увидеть меня.
Затем без малейших колебаний она воткнула обломки пальцев в глазницы и вырвала себе глаза.
– Нет! – закричала Эми.
Она схватила фонарик, посветила в проход.
Поздно. Руфь Энн уже исчезла. Остались только кровавые отпечатки пальцев на гипсовой стене. Издали донесся мягкий шлепающий звук – в глубь магазина волокли бездыханное тело.
Еще утром, когда Эми боялась увольнения, Руфь Энн обнимала ее. А дома на диване Руфь Энн остался Снупи и ждал, когда вернется хозяйка и включит телевизор. Она не колебалась ни секунды, когда Карл изувечил себя, сразу сняла блузку и попыталась остановить кровь. Руфь Энн была лучшей из них всех.
Что-то окаменело в душе Эми, она стиснула кулаки и пообещала себе вытащить всех. Без исключения. И неважно, кто попытается остановить ее и через что придется пройти. Она уже бросила достаточно в своей жизни – и друзей не бросит. То, что произошло с Руфь Энн, больше ни с кем не случится.
Эми выползла из норы, оцарапав себе ребра, осторожно закрыла дверь чулана за собой и пошла по задворкам магазина к двойным качающимся дверям кафе. Там отключила фонарь и, толкнув створку, проскользнула на этаж Демонстрационного зала. Впереди, в сочащемся сквозь окна справа оранжевом свете виднелись эскалатор и лестница, ведущие на Торговый этаж. Слева виднелись Детские. Эми могла разобрать очертания проходов и сориентироваться.
Она и не думала скрываться. Когда справа что-то задвигалось, Эми включила фонарь и посветила в кафе. Первым, что она увидела, был человек в грубой серой робе с широкими белыми полосами поперек нее. Человек протянул обе руки направо и принял от соседа стул «Задл». Стул человек держал за ножки на высоте груди и передал соседу слева – будто они вытаскивали мебель из приятельского дома. Тот передал соседу слева, тот своему соседу, и дальше, дальше – по кругу.
От того, сколько их было, у Эми перехватило дыхание. После двадцать первого она перестала считать. Если их было больше, знать об этом она не хотела. Люди не обращали на Эми внимания, передавали по кругу как минимум дюжину кресел, работали ритмично, механически, будто клапаны машины. В сумраке что-то двигалось по лестнице. Эми направила туда фонарь. Еще четверо спускались по ней – далеко не такие тощие и грязные, как люди в кафе, но в капюшонах, с пояса свисают дубинки. Эта четверка приближалась с неумолимостью роботов. Наверняка охранники, стражи, те, кто охотится за убегающими и наказывает смутьянов. Эми знала: они идут за ней.
Она всего на секунду оторвала взгляд от людей в кафе, а когда снова посмотрела на них, оказалось – они поставили стулья на пол и уставились на нее.
Мгновенно пересохло во рту, из желудка толкнулся наверх кислый ком. Если бы Эми могла собраться с мыслями, наверное, кинулась бы наутек. Но эти десятки взглядов буквально пригвоздили ее к месту.
Хуже всего – их лица. Измазанные, покрытые темной вуалью, будто кто-то размазал черты грязным ластиком, оставил лишь смутные узлы теней. Ни глаз, ни носа, ни рта, ни человечности. Стерта всякая индивидуальность.
Эми посмотрела на лестницу. Люди в капюшонах уже спустились. От сознания их близости ее будто пронзил ток, она встрепенулась и бросилась в Детские.
На бегу отключила фонарь, надеясь спрятаться. Она слышала, как движутся сзади тела, но не рискнула обернуться. Куда бежать, она знала в точности. Уворачиваясь от мебели и виляя, прошмыгнула мимо темных закутков Детской, заскочила под башни Шкафов, промчалась мимо Ванных и, наконец, добралась до экспозиции со спальней «Финнимбрун». Эми включила фонарь, направила в пол. Тот был покрыт грязью, пятнами липкого клея, клочьями черной земли. Натоптанный грязный след тянулся мимо «Мезонксика» – прямо туда, откуда Эми недавно вырвалась. В дальнем конце узкого коридора цвета ржавчины фальшивая деревянная дверь зияла, будто рот клоуна, приглашала зайти.
Там Бэзил. Может быть, и Мэтт с Тринити. Для Руфь Энн уже слишком поздно, но, возможно, удастся спасти хоть кого-нибудь. Нужно идти. Эми глубоко вдохнула, наполнила легкие вонючей болотной сыростью, плывущей холодом из раскрытой двери, и бросилась вперед, чертя лучом фонаря по стенам.
Она отправилась в сердце Улья.
Глава 14. Йоллуп
Если Вы носите этот весьма стесняющий головной убор, то Вам строго рекомендуется ходить медленно и размеренно, уделяя самое пристальное внимание прямой осанке. «Йоллуп» склоняет Вашу голову в знак покорности и смирения, нагружая череп и шею необходимым весом. «Йоллуп» также снабжен колокольчиком, оповещающим всех о Вашем присутствии.
ДОСТУПНЫЕ ВАРИАНТЫ: ЖЕЛЕЗО Д 18¾ × Ш 14¼ × В 16¼ Номер товара 3927272666
Коридор выглядел заметно у́же, чем в прошлый раз. От гнилой вони кружилась голова. Луч фонаря обшаривал пол, потолок и стены, разгоняя тени. Штукатурка на крошащихся стенах взмокла и гнила, будто кожа прокаженного. Пол казался мягким из-за толстого слоя грязи. Слизь и грязь сталактитами свисали с потолка.
Эми бежала. Впереди коридор сворачивал направо, уходил во мрак. На углу Эми остановилась в нерешительности, сперва сунула вперед фонарь, затем выглянула сама. Там лежал пустой, безопасный с виду коридор – будто завлекал. Еще тридцать футов, и коридор разветвился. Повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, Эми свернула налево. Затем снова повернула налево, и еще раз, затем направо, все глубже погружаясь в Улей.
Коридор сузился так, что плечи касались стен. Эми напряженно вслушивалась, надеясь распознать голоса Бэзила, Мэтта или Тринити. Но доносилась лишь тихая капель воды, сбегающей по стенам, собирающейся у ног. Потихоньку подступала клаустрофобия. Страх стучал в рассудок, подначивал. Мол, если попытаешься вернуться так, как пришла сюда – коридор окажется другим.
Эми напомнила себе, что магазин запрограммирован на дезориентацию. Так что лучше просто идти вперед.
Налево, направо, направо, налево.
Струя холодной воды с потолка, будто игла, скользнула за шиворот – словно ударила током. Эми потянулась вытереть. Жидкость была с желтой грязью, будто с гноем из проколотого нарыва. Стены давили, дышалось с трудом. Заболела голова.
Налево, направо, направо, налево.
Эми свернула за угол и замерла. Новый коридор, и без оштукатуренных стен, сочащихся влагой. По обе стороны – высокие железные решетки, похожие на
