Таким образом, Иван — имя, широко распространенное у разных народов. И, возможно, в Германии сказочного Ганса с какой-нибудь уткой тоже можно было назвать символом Германии. Но, наверное, такого все-таки нет. Имя Иван больше ассоциируется с русскостью и Россией, с широтой русской души и просторами русского мира от Петербурга до Владивостока. Брендовость имени Иван всплыла и в не так давно изданной гротескной книге Владимира Жириновского «Иван, запахни свою душу». Там также Иван выступает как образ собирательный, за которым кроется душевная чистота, простота и искренность русского человека, его физическая и зажатая современными обстоятельствами жизни духовная мощь. В этом имени и немного простоватый Иван-дурак, и огромных размеров Иван-силач, способный в один миг побороть вражескую рать. Он же в произведении Владимира Войновича «Приключения солдата Ивана Чонкина» выступает в роли аляповатого русского «Швейка», а в кинофильме «Иван Васильевич меняет профессию» — русского царя Ивана Грозного. Вот такой вот разноликий Иван.
В фильме «Альпийская баллада» по произведению Василия Быкова советский Иван, белорус, ценой собственной жизни спасает итальянскую девушку, бежавшую с ним из плена. Это Иван, в простоте которого всплывают лучшие человеческие качества, способность пожертвовать своей жизнью ради жизни другого, высшая жертвенность и благородство. Иван из фильма «Судьба человека» по рассказу Михаила Шолохова, плечистый и грузный, на глазах у немецкого офицера отчаянно выпивает чарку водки без закуски, отстраивает новую жизнь на развалинах старого разрушенного фашистами дома и целой страны. Иван — русский солдат, держащий на своих мужественных руках маленькую немецкую девочку и освобождающий Европу.
Ванька — сын полка, который наравне со взрослыми борется против фашизма. И это же имя дано русской игрушке. Ванька-встанька символизирует собой живучесть русского духа. Его ударили, повалили, а он снова поднялся, встал и, победив силу земного притяжения, продолжил жизнь. Во многих произведениях литературы и искусства русские Иваны — это те, кто способен давать жизнь. За рубежом Ивана воспринимают еще и как сексуальный символ России.
Иван — это самое распространенное мужское русское имя. Раньше на Руси имена выбирали по месяцеслову (так назывались церковные календари). А имя Иван в церковных святцах встречается почти 170 раз, то есть практически через день. В старой русской деревне каждый пятый был Иваном. От данного имени образовано 104 производных, таких как Иванка, Иваня, Иванюха, Иванушка, Иваша, Ванюша, Ванята, Ива и другие. Такие изменения этого имени позволяли различать многочисленных Иванов. В некоторых обработках сказки встречается неофициальная форма имени Иван — Иванушка. Эта форма образована при помощи уменьшительно-ласкательного суффикса. Данная форма имени использована для того, чтобы отразить доброжелательное отношение народа к главному герою.
Между тем, имя Иван, несмотря на свою адаптированную русскость, зародилось изначально в древнееврейском языке. Еврейское Йоханан (Iohanan) в переводе означает «Бог смилостивился, Бог помиловал» или другими словами — «Милостивый Бог». К русским, как и к остальным народам, этот бог в имени Иван пошел через греков, принявших христианство, и римлян. Так что, ко всему это имя еще и символ христианской эпохи. Изначально более русскими можно было бы считать другие славянские имена, но так случилось, что именно это божественное имя, перекочевав на Русь, получило такое огромнее распространение, что стало неизменно ассоциироваться с Россией.
Царь-батюшка
Царь на Святой Руси — это помазанник Божий, священное лицо, представитель Бога на земле, самодержец, стоящий над всеми сословиями, издающий законы и следящий за их исполнением, вольный казнить и миловать своих подданных.
В России титул царя впервые принял Иван IV Грозный в 1547 году. С 1721 года русские цари стали официально называться императорами, но в народе титул «император» не прижился, и чаще всего по-прежнему все говорили «царь».
Народ видел в царе воплощение Родины и государства и добровольно передавал ему свою жизнь на общее благо. Народ оставлял за собой нравственную общественную свободу и вручал царю бремя государства. Царь в народном сознании — это не только должностное лицо, но и воплощение народного заступника, гарантия соблюдения традиционных устоев общества. Такое представление о царе впоследствии было во многом перенесено на генеральных секретарей КПСС, а затем — и на президентов демократической России. В живучести царепочитания политологи обнаруживают парадокс русской «ментальности», главную причину «вечной» «недодемократии», свалившуюся на русский народ едва ли не как кара Всевышнего.
Царь связан пределами народного понимания и мировоззрения, которое служит той границей, в пределах коей власть может и должна почитать себя свободной. Царь не вмешивается в дела крестьянской общины, регулируемые обычным крестьянским правом, воздерживается от вторжения в дела окраинных народов, если только они не приобретают угрожающий характер, и т. п.
«Русский народ, — писал К. А. Аксаков, — государствовать не хочет. Он хочет оставить для себя свою не политическую, свою внутреннюю общественную жизнь, свои обычаи, свой быт — жизнь мирную духа… Не ища свободы политической, он ищет свободы нравственной, свободы духа, свободы общественной — народной жизни внутри себя. Как единый, может быть, на земле народ христианский (в истинном смысле слова), он помнит слова Христа: воздайте кесарево кесареви, а Божие Богови, и другие слова Христа: Царство мое несть от мира сего; и потому, предоставив государству царство от мира сего, он, как народ христианский, избирает для себя иной путь — путь к внутренней свободе и духу, к царству Христову: Царство Божие внутри нас есть».
Идея самодержавной власти сложилась на Руси не сразу и имела своих противников, прежде всего, в лице удельных князей. В «Повести временных лет» монах Нестор отвергает единодержавство как неправедное и беззаконное, считая лучшим удельное династическое княжение: «кождо да держит отчину свою», центром единства Руси признавая только Церковь. Однако такой взгляд на благо Русской земли противоречил интересам ее целостности и единства. Митрополит Иларион стоит уже на точке зрения самодержавия как единственно возможной для сохранения целостности и мощи Русского государства. Самодержавие, считал он, может осуществить эту задачу, только опираясь на Православную Церковь. Таких же взглядов придерживается его современник Иаков Мних, считавший, что, чем мощнее единодержавие, тем сильнее и заступничество Бога.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
