— Надеюсь, у тебя все в порядке? — Его темные глаза светились показной заботой.
— Разумеется. Вечер прекрасный. Все замечательно. Извини, что я веду себя слишком нелюдимо.
— Ты абсолютно свободен. — Он развел руками. — Еще раз хочу сказать, что для моего дома честь, что ты почтил нас своим визитом. Пойду к гостям. Если тебе что-нибудь потребуется — я в твоем полном распоряжении.
Мы раскланялись, и он стал спускаться вниз. Мажордом громогласно объявил приезд мэра.
Я вошел в галерею, заглянул в оружейную комнату, но Талера не было и здесь. Пожав плечами, я решил вернуться, поискать его внизу, чтобы все-таки попытаться убедить остаться, так как мне совершенно не хотелось огорчать Катарину, но тут дорогу мне преградил старший инспектор Грей.
— Какая встреча! — умилился я. — Вы решили оставить покер, чтобы побеседовать со мной?
— Я проиграл из-за вас! — Он говорил все так же резко, его глаза метали молнии, а левая половина рта кривилась от гнева. — Вы вывели меня из себя, публично оскорбили, и я требую публичных извинений!
Я с удивлением посмотрел на него и покачал головой:
— Не знаю, чего в вас больше — трусости или наглости, господин жандарм.
— Как вы смеете…
— Смею! — холодно перебил я его. — Смею, господин Грей. Если речь идет о публичных оскорблениях, то требовать извинений вы можете только публично, а не в пустом коридоре, где нас никто не слышит.
Он лишь вращал глазами и сжимал кулаки.
— Разговариваете вы со мной здесь потому, что, попроси вы извинений прилюдно, а я ответь вам отказом, у вас не осталось бы выбора и пришлось вызывать меня на дуэль.
— Я не собираюсь губить свою жизнь из-за пустых слов какого-то преступника! — прошипел он, разбрызгивая мелкие капельки слюны.
А вот это он уже зря. Анхель угрожающе вздохнула, и я почувствовал, как на ее клинке собирается сила.
Как я уже однажды говорил, мой голос достаточно тих для того, чтобы меня считали опасным, поэтому, когда я внезапно оказываюсь рядом, беру за грудки, приподнимаю над полом и впечатываю в стену, людей это… ошеломляет.
— Вы, старший инспектор, глупы и невежественны, что не раз и не два доказывали всем окружающим. Я с радостью бы выбил мозги из вашей пустой головы, если бы вы нашли в себе хоть капельку смелости подтолкнуть меня к этому. Позвольте освежить вашу память — преступником я был исключительно по вашей вине и вине господина Фарбо. Погоня за должностью, инспектор, сыграла с вами злую шутку. И спустя шесть лет вы стали посмешищем для всего города. Ума не приложу, почему чэр Гвидо эр'Хазеппа назначил на поиски опасного убийцы такое бездарное убожество, как вы.
Он что-то полузадушенно пискнул, и я понял, что переусердствовал. Оторвал его от стены, поставил на пол и, разжав пальцы, поправил лацканы помятого смокинга.
— Вы пожалеете! — Его вот-вот должен был хватить удар.
— Я уже жалею, — любезно ответил я ему, испытывая ощущение, что только что по собственной воле вляпался в кучу навоза. — Будьте так добры избавить меня от своего назойливого общества.
Он дернулся, хотел что-то сказать, передумал и, развернувшись на каблуках, пошел прочь.
— Опасную вы игру затеяли, чэр эр'Картиа, — сказал бы мне Стэфан, будь он здесь.
Я и сам был не рад, что не сдержался. Истинный чэр должен держать себя в руках, даже если разговаривает с личным врагом.
Я ощутил неодобрение Анхель. Она моих эмоций не разделяла и искренне считала, что один из тех, чей некролог я ежедневно ищу в «Времени Рапгара», должен был получить хорошую трепку.
— Извини, но лоск цивилизации еще не полностью с меня слетел. К тому же затевать столь вульгарную драку в доме Катарины мне не позволит совесть. Не хочется их дискредитировать. Господин Грей не стоит этого.
Амнис имела свое мнение на этот счет, но, понимая, что я все еще не в духе, оставила свои мысли при себе.
В коридоре появился взволнованный Вэйверли, дворецкий Гальвирров.
— Что-то случилось? — участливо спросил я его.
— Нет, чэр, просто я обратил внимание на старшего инспектора. Он спускался по лестнице и, как мне показалось, был чем-то недоволен. Я решил проверить, все ли в порядке.
Я уверил его, что все в порядке и, не спеша возвращаться в зал, попросил принести мне кофе в малую гостиную. Я частенько провожу там время, когда устаю от приемов. Ни Катарина, ни Рисах ничего не имеют против этого.
Один из стюардов принес мне поднос с кофейником, сахарницей и чашкой, поставил все на маленький шахматный столик, спросил, желаю ли я еще чего-нибудь, и, не получив утвердительного ответа, поклонившись, вышел.
Я, все еще злясь на свою горячность, которую, как мне казалось, давно из себя изжил, выпил чашку и налил еще одну. Если меня кто и хватится, то не раньше чем через полчаса.
Я совершенно не хотел подслушивать, но окно оказалось распахнуто, и до меня долетели обрывки громкого разговора.
— Иные совсем распоясались, Ацио! Того и гляди сядут нам на шею, — сказал надменный молодой голос.
— Это естественный процесс ассимиляции, Тревор, — не согласился его собеседник, мужчина с более низким голосом. — Комитет по гражданству положил доклад об этом на стол прошлому Князю еще четыре столетия назад. Иные сейчас такая же часть Рапгара, как и люди с лучэрами.
Они стояли внизу, прямо под окнами, кажется, на маленьком балконе, откуда открывался вид на море и часть парка.
— Не вижу в этом ничего замечательного.
— Я знаю твою националистическую позицию, мой юный друг. Но ты слишком долго был в западных колониях. Там относительно чисто — ни стоунов, ни фиосс, ни махоров. Понимаю, что за пятнадцать лет владения изумрудными копями ты привык к определенному укладу, но Рапгар город интернациональный, так что рекомендую тебе умерить пыл, пока кто-нибудь не оскорбился.
— Думаешь, я боюсь? — возмутился Тревор.
— Стоило бы. Мяурры и хаплопелмы не любят подобных взглядов. А пикли вообще не станут церемониться. К тому же многие лучэры и люди благоволят Иным. И это достаточно влиятельные господа, чтобы испортить жизнь даже такому богатому человеку, как ты. — Ацио, судя по акценту, из народа кохеттов, говорил несколько насмешливо, но в его словах чувствовалась не издевка, а участие. — Да и я как представитель Комитета по гражданству не на твоей стороне. Привыкай к законам и населению родного города. Не все Иные плохи, что бы об этом ни говорили секты Свидетелей крови и Носящих красные колпаки.
— В последнюю я бы с удовольствием всту… — Собеседник охнул и приглушенно заворчал.
— Это уже перебор, Тревор. Надеюсь, нас никто не слышит. За такие слова серые жандармы берут в оборот, не глядя на регалии. В Красных колпаков стреляют без предупреждения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
