– А. Ну, полагаю, граф. Или, возможно, король, я не уверен.
– А кому поручил бы такое дело граф?
– Пожалуй, мне.
– Тебе?
– Я так полагаю.
– И вместо этого ты крадешься за мной в темноте и предлагаешь заключить союз.
– Признай, это выглядело драматично.
– Недостаточно, Дани. Почему именно там и тогда?
– Я видел, как ты уходишь, и думал, что обстановка даст мне кое-какие преимущества. Я не знал о твоих дружках.
– Ну да. И как давно ты следил за мной, ловя удобный момент?
– Недолго. Дня два.
– Дня два?
Он кивнул.
– Ну-ну. Вот теперь ты ранишь меня в самое сердце.
«И меня, босс. Но думаю, он может врать.»
«Я всегда так думаю – и где мы теперь?»
«Ну, мы все еще дышим.»
– Ты действительно следил за мной два дня?
Он кивнул.
– Не возражаешь, если я кое-что проверю?
Я задал ряд вопросов насчет куда я ходил и с кем виделся, и бОльшую часть ответов он знал. Дальше я предпочел не углубляться. Унизительно.
– Ладно, – решил я наконец. – Каковы заключения?
– Не понял?
– Ты следил за мной в течение двух дней. Что я, по-твоему, задумал?
Он пожал плечами.
– Ты крайне скрытная персона. Я не сумел этого вычислить.
– И ты передал это графу.
Он кивнул.
– И это рассеяло все его возможные подозрения.
Дани стало неуютно.
– А если бы я принял предложение?
– Это было вполне законной сделкой.
– Было?
– Да.
– Предложение еще в силе?
– Нет, если перережешь мне горло. Это против правил.
– Вот как? Круто запрашиваешь.
– Не я. Граф. Он очень чувствителен к такого рода вещам.
Я убрал нож.
– Ладно. Если он хочет выяснить и… выяснить, кто убил семью Мерс – я в игре. Ты знаешь, где меня найти.
Он потер шею.
– Посреди поля в темноте?
– Я имел в виду трактир.
– Конечно.
– Хорошо. Не вставай, я сам закрою дверь.
Я повернулся к нему спиной, не испытывая по этому поводу никаких сомнений. У меня не было никаких сомнений в том, что Лойош настороже.
«Ну что ж, кое-что мы выяснили.»
«Похоже на то, босс. Удивительно.»
«Я сам поражен.»
До постоялого двора мы добрались без труда. Народу там было немало и мое появление ажиотажа не вызвало. Мой столик был занят и я, обидевшись (совершенно нелогично), сел за другой. Гуляш из баранины остался прежним и, смолотив полную миску, я сразу почувствовал себя лучше.
Подбирая последние капли ломтем вкусного, теплого хлеба (самая вкусная часть трапезы – всякий, у кого есть хоть капля здравого смысла, со мной согласится), я отстранился от окружающей болтовни и гула, и размышлял о том, что только что узнал.
Немалая толика всего этого зависит от того, сколько именно правды выдал Дани. По крайней мере в ряде позиций верить ему стоило. В любом раскладе, о нем самом я теперь знал многое. Работает ли он на себя? Безусловно; он работает на Саэкереша и иногда подхалтуривает на стороне. Винить его в этом я никак не мог. Вопрос в том, что дальше.
Можно ли оценить сроки? Точно – нет. Как минимум день, вне зависимости от всего прочего. Вероятно, не больше недели. В этом промежутке – когда угодно. Черт, черт, черт.
Кое-кому скоро придется плохо. Я, кажется, даже почти придумал, кому именно. Однако в любом случае, не стоит делиться с Лойошем самыми свежими заключениями, а то бедняге совсем не по вкусу здешние места.
Кое-что он, впрочем, уловил.
«Нужно убираться отсюда, босс.»
«Знаю.»
«Знаешь, но убираться не хочешь.»
«Да. Просто будь настороже.»
«Может, хотя бы уберемся из трактира?»
«Куда, например?»
«В тот, другой?»
«Но я только что сказал Дани, что буду здесь.»
«Босс…»
«Ладно, ладно. Посмотрим, есть ли там свободная комната.»
Так я и сделал. То ли ветер унес все миазмы, то ли я к ним уже притерпелся, но прогулка через весь городок оказалась вполне приятной. Народу в зале было не слишком много, и хозяйка, радушная дородная женщина средних лет, с удовольствием предложила мне комнатку за разумную цену. Поразмыслив, я решил не сообщать хозяину «Колпака», что нашел себе новое жилье. Лойош мысленно ущипнул меня за то, что я о подобном вообще подумал. Монеты перешли из рук в руки, и скучный человечек в одежде явно не по росту проводил меня наверх.
Окно выходило на улицу и меня заверили, что утром Горнило (сказано было «науп», но я понял, что это значит) не разбудит меня, даже если я забуду закрыть ставни. Кровать была узкой и короткой, но зато мягкой и без насекомых. Также в комнате имелись умывальник и ночной горшок, а еще мне сообщили, что если я утром открою дверь и позвоню вот в этот вот колокольчик, то мне принесут горячей воды. А нельзя ли будет принести клявы? Нет, но утренний кофе – пожалуйста, с нашим удовольствием. Что ж, пусть будет кофе, с медом и сливками – сойдет, сказал я, издав при этом вздох, не поддающийся описанию.
10.
Первый Ученик (шепотом): Кажется, хозяева пьяны.
Второй Ученик (шепотом): Что же делать?
Сиделка: Во-первых – прекратить шептаться. Это их раздражает, особенно когда отключатся.
(Миерсен, «Шесть частей воды». День Первый, Акт III, Сцена 2)
Следует отдать должное Лойошу: даже если никто не собирался бить меня по башке, останься я в «Колпаке», вероятно, я подсознательно допускал такую возможность, потому что этой ночью я расслабился и спал крепко и долго, почти до полудня. Тот же скучный человечек в практически той же одежде принес мне горячей воды и кофе, и ни слова не сказал относительно времени.
Доставленный, почитай, в постель полный кофейник заметно поднял мне настроение, и я почти смирился с тем, что содержится в нем все-таки кофе. Я пил его и смотрел на улицу, где перегавкивались две собачонки. Потом я оделся и спустился вниз; хозяйка уже была там и болтала с парой господ средних лет, в которых что-то такое выдавало их нездешнее происхождение.
– Доброе утро, господин Мерс, – щербато улыбнулась она.
– Доброе утро, – ответил я и принюхался. Гикори. – Вкусно пахнет. Обед?
Она кивнула.
– Свиная требуха. Самолучшая в городе.
– Вернусь, непременно попробую.
Я прикоснулся ко лбу кончиками пальцев и вышел, встречая новый день. Первым делом прогулялся в «Колпак» и спросил, не было ли для меня посланий. Нет, не было, если не считать посланием многозначительный взгляд хозяина, мол, пристойно ли проводить ночь черт-те-где? В любом случае, это послание я позволил себе проигнорировать. В зале вовсю пахло хорошим гуляшом, однако вкусы мои уже переменились. Такая уж у меня переменчивая натура.
Я вернулся в «Мышь» и пообедал. Весьма недурственно, хотя лично я бы не клал столько гикори. За едой я неспешно размышлял о том, что выяснил ночью, и прикидывал, чему же из всего этого стоит верить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
