– По-моему, у нас нет выбора.
Джон вообразил, как она будет злорадствовать.
– Выбор есть всегда, Грейс.
– В таком случае я займусь пятым этажом, – объявила Грейс. – Если меня вышвырнут в окно, падать будет ближе.
– Вы еще и шутите.
– Я учусь.
Нокс рассмеялся.
– Понимаете, Грейс…
Но она коснулась пальчиком его губ:
– Понимаю гораздо больше, чем вам хотелось бы думать.
Грейс отдернула ладонь так же быстро, как приложила к Ноксовым губам. Значит, никакого двойного смысла в ее жесте не было. Никакого подтекста, никакого намека. Однако губы чуть саднили и после того, как прервалось касание; такое же ощущение, как на приеме у Ян Чэна, когда Джон впервые увидел в Грейс привлекательную женщину. Очередное напоминание о том, какую власть (и с какой легкостью) женщины получают над Ноксом, хотят они того или нет.
– Попасть в квартиры можно двумя способами – хитростью и силой, – выдал он.
– Предоставьте это мне. До двенадцатого этажа поедем вместе. Потом я вас покину и займусь пятым этажом.
Швейцара они миновали, активно обжимаясь; Грейс самым непристойным образом висела на Ноксовом локте и виляла бедрами. Вошла в роль удивительно быстро – Джон даже не понял, роль ли это. Грейс обнимала его, хихикая и мурлыча. Взяла его руку, положила себе на ягодицы. Нокс не стал отступать от сценария. В холле толклись юнцы в серых деловых костюмах – охранники; они глаз не могли отвести от Грейс и, конечно, не посмели остановить такую женщину, да еще в сопровождении чужестранца.
Грейс и Нокс поднялись в лифте на двенадцатый этаж, причем Грейс продолжала играть свою роль, прекрасно зная, что юные охранники прильнули к экранам видеокамер.
Она правильно просчитала, что дверь откроет прислуга – аи. Воспользовалась советом Дэннера – упомянула юного китайца и сообщила, что владеет важной информацией, могущей спасти семью от позора. Дверь отворилась.
Нокс проскользнул в квартиру. Грейс захлопнула дверь, Джон зажал рот ничего не подозревавшей женщине, поволок ее к телефону, снял трубку, чтобы создать эффект занятой линии и застраховаться от входящих звонков. Женщина со страху лишилась чувств, а придя в себя, слабо реагировала на внешние раздражители. Нокс оставил ее лежать на полу и поспешил в спальню. Грейс осталась, чтобы связать горничную.
В первой спальне обнаружился спящий подросток; он не шевельнулся, не услышал Нокса. «Мальчик, опасности не представляет», – почти услышал Джон голос Дэннера. Следующая дверь вела в пустую гостиную. Наконец Нокс достиг хозяйской спальни.
Он метнулся к кровати, но тут на него набросились сзади. Болван, выругал себя Нокс. Нашумел с прислугой, не мог потише действовать. Джон обернулся, но недостаточно быстро. Его ждал кинжал. Второй удар удалось отразить. Ноксу противостоял грузный, тучный китаец в клетчатой пижаме, липкий от пота, вызванного ужасом. Спальню освещал ночник под зеленым абажуром.
Нокс выбил кинжал из рук противника, отбросил подальше. Китаец шарахнул его кулаком по почкам. Нокс упал, сам не ожидая, что будет так больно. Пришел в себя как раз вовремя, чтобы отразить очередной удар; коленом заехал китайцу в пах, а кулаком – пониже ребер. Китаец мешком рухнул на пол. С постели вскочила, вопя и прикрываясь простыней, жена китайца. Запуталась в простыне, оголилась, споткнулась, упала.
Китаец был теперь во власти Нокса. Тот осы́пал его ударами кулаков; бил ради того, чтоб бить, – отрывался.
– Ты брал деньги за одобрение проекта башни Сюань, – на уверенном путунхуа произнес Нокс. – Ты это признаешь? – Он стиснул китайцу горло.
– Ничего я не брал! – прохрипел китаец.
Нокс сильнее надавил на горло.
Женщина не оставляла безуспешных и жалких попыток завернуться в простыню, наконец села, прислонившись к стене. Раздались всхлипывания.
– Мне нужна информация о человеке, который привозил деньги, – сказал Нокс.
– А хрен тебе.
Нокс потащил китайца к двери на балкон.
– А известно ли тебе, жиртрест ты этакий, что все люди при падении с высоты развивают одинаковую скорость? Неизвестно? Сейчас сам увидишь.
– Муж мой! Муж мой! – закричала женщина.
Нокс услышал Грейс прежде, чем увидел ее. Она склонилась над женщиной, съежившейся под простыней.
– Держи язык за зубами, а не то я его вырву, – пригрозила Грейс. Прошлась по комнате, распахнула стеклянную балконную дверь. Китаец понял, что он – в меньшинстве; увидел собственный балкон; прикинул расстояние до земли. Захрипел:
– Ши де! Да! Это правда! Всё правда!
Нокс присел на корточки и приступил к «интервью». Грейс пересекла комнату, заткнула женщине рот, связала руки и ноги. И вышла в холл.
Китаец признался, что брал взятки в обмен на поддержание «гармоничной атмосферы на строительной площадке башни Сюань», однако клялся, что не слыхал об исчезновении Лю Хао.
Нокс заверил китайца: если тот обмолвится о его визите – все равно кому, да хоть швейцару, – дело о взятках будет предано огласке.
Как и договаривались, Нокс не пошел на пятый этаж, а Грейс не вернулась на двенадцатый.
Нокс спустился по лестнице, оседлал скутер и стал ждать Грейс. Она появилась через пять минут, раскрасневшаяся, с капельками пота на лбу.
– Узнали что-нибудь?
– Ничего.
– Остался один адрес.
– Поздновато.
– Или рановато, – сказал Нокс. – А проверить надо. Вы в порядке?
Грейс сделала удивленные глаза.
– В полнейшем.
Последний адрес Дэннер снабдил весьма зловещим комментарием: «Неожиданное дополнение к маршруту. Крайне узкий переулок. Первый этаж, вторая или третья дверь. Бутылочное горлышко. Возможна засада».
Никаких упоминаний об обитателях квартиры. Даже сама квартира четко не обозначена. Нокс сосредоточился на выражении «бутылочное горлышко»; им-то и объяснялась лаконичность комментария. Узкий проход, воронка, делающая уязвимым каждого, кто в нее попадает.
– Не нравится мне этот адрес, – проворчал Нокс на светофоре. – Данных мало. Явно он и Дэннеру не нравился.
– Неожиданное дополнение к маршруту Лю Хао. – Грейс процитировала комментарий Дэннера. – Хоть бы дату знать – тогда бы я разобралась с бухгалтерией «Бертолд групп».
– Разберетесь, если добудем записи Лю Хао.
– А мы их обязательно добудем.
Небольшой район был густо заселен мусульманами. Замелькала принципиально иная одежда, в нос ударили принципиально иные запахи.
Оказавшись на Пин-Ван-Цзе-роуд, Нокс вторично оглядел въезд в узкий переулок. Ночью он не решился сюда сунуться, издали изучал. Отметил точность Дэннеровой характеристики: «бутылочное горлышко».
– Давайте я одна по переулку пройдусь, – сказала Грейс.
– Еще чего.
– Я не буду нигде останавливаться, не буду вопросы задавать. Просто прогуляюсь.
Она вручила Джону навигатор. На виртуальной карте переулок выглядел штришком, черточкой между двумя параллельными улицами.
– Вайгожень вроде вас, Нокс, сюда соваться не должен.
В этот момент Джон заметил типа со скучным лицом. Тип выходил из переулка на улицу, смотрел прямо на Нокса и Грейс. «Неожиданное дополнение к маршруту», – вспомнил Нокс. Доброволец; может, от местной партийной ячейки действует, окрестности сторожит. Полиции нет, зато некто набирается опыта в писании доносов. Конечно, не за страх, а за совесть работает.
Грейс права – Ноксу в переулке делать нечего.
– Хорошо, идите. Буду ждать за углом. Если через пять минут не вернетесь, побегу на выручку.
– Не волнуйтесь. Я справлюсь.
Грейс соскользнула со скутера, вручила Джону шлем и исчезла в толпе пешеходов. Заметила, что дружинник развернулся и идет за ней. Продолжила путь энергичным шагом, но не прибавляя скорости. Дружиннику нынче не обломится. За спиной послышалось урчание скутера.
Переулок был такой узкий, что казалось, раскинь руки – и коснешься одновременно обеих стен, стискивающих проход. Дома трехэтажные, оштукатуренные, с ржавыми балконными решетками. Грейс казалось, она в ловушке; впечатление усиливала вонь. Китаянка миновала несколько дверей с правой стороны и застыла как вкопанная, увидев зеленый мотоцикл.
Редкий, глубокий оттенок зеленого плюс корзина, прикрепленная к решетке багажника сзади. Такой же мотоцикл стоял возле дома незадачливого посыльного. Его отслеживали монголы. Значит, они видели, как Грейс и Нокс входили в квартиру. Дружинник перемещался по противоположной стороне переулка, чуть позади Грейс.
«Бутылочное горлышко. Засада».
Грейс прошла мимо мотоцикла, зафиксировала в памяти его номер. Взглянула на маленькое окошко над дверью справа: шторы опущены, створки закрыты. Поравнялась со следующей дверью, почему-то распахнутой. Быстро оценила обстановку: единственная комната площадью примерно девять квадратных метров. Скудная обстановка – две бамбуковые циновки и несколько алюминиевых посудин, поставленных одна в другую. На противоположной стене – окно, чуть шире того, что выходит на улицу.
